— Может отправить на гауптвахту, запереть в подвале… — принялся перечислять Ли, не без театрального надрыва загибая пальцы. Впрочем, его неуместный натянутый фарс не разрядил атмосферу. — И что, это кому-то внове? Сейчас весь город кипит. Уману будет проще угробить всех нас на задании, — без лишней деликатности оборвала Энн; похоже, она по-прежнему ничего не боялась. — Если Уман не расскажет о Легендарном Сомне, ему же хуже. А что, нет? Вот уже мы, самые верные его союзники, в двух шагах от мятежа. Так что говорить о других? В академии выпускники тоже готовы бунтовать. Да что там, я же первая не понимаю, как можно скрывать такую информацию. — Скажите, — вдруг тихо подал голос Батлер, непривычно сурово сдвинув густые черные брови, отчего все замерли в удивленном внимании. — А от знания о Вестнике Змея кому-нибудь станет легче? «Ведь он прав. Мы не представляем, как с ним бороться, мы не понимаем, куда он убегает или исчезает. Легендарный Сомн — это угроза, с которой никто не умеет бороться, — осознал Джоэл, не смея высказать вслух свои безнадежные выводы. — И что остается тогда простым горожанам? Принять и понять, что их участь не лучше, чем скота на убой?» — Его видели! Слишком многие видели! И что теперь, объявить их всех сумасшедшими, как Грэма и Бима? — не унималась Энн, размахивая руками так, что на нее оборачивались случайные охотники, пересекавшие вестибюль. Спор прервал треск в громкоговорителях внутреннего оповещения. Визжащий и хлюпающий звук готовящегося эфира всегда сводил с ума, напоминая скрежет лезвия по стеклу, а вернее — по оголенным нервам. Джоэл вздрогнул от неожиданности и инстинктивно зажал уши. Голова накалялась жаровней, в которую накидали свежих углей, а неестественный гудящий только раздувал пламя. На миг перед глазами все поплыло, пронеслись худшие кошмары и образы Разрушающих, окруженных языками огня. Не они ли нашептали безумный план, который с такой слепой готовностью подхватили друзья? Джоэл уже ни в чем не был уверен. Вермело утратил защиту Стража Вселенной — так говорили слуги Змея. Впрочем, за город и прежде никто не заступался, но он как-то выживал. Только благодаря восстановлению порядка, не иначе. Порядок. Везде важен порядок. В городе и в мыслях. Вот и туман под веками иссяк, и свист громкоговорителей перебил помехи древних устройств, сложившись в отчетливые слова: — Внимание! Всем охотникам собраться в демонстрационном зале в течение часа. Внимание! Всем охотникам… Сообщение транслировалось со всех часовых башен, пронзая все закоулки и темные углы старой психушки. Очевидно, все спящие на подвальных уровнях немедленно пробуждались, а все отправившиеся домой, проклиная службу, двигались обратно к цитадели. — Что это все значит? — поразился Ли, вертя головой. Если объявлялся общий сбор всего гарнизона, значит, намечалось что-то серьезное. Подобное собрание устраивали, когда назначался новый Верховный Охотник или когда в городе вводилось чрезвычайное положение, как в прошлую эпидемию обращений. И раз уж Уман явно не собирался расставаться с нагретым местом, думать приходилось о самом безрадостном. — Ли, и что ты такой недогадливый. Сам же слышал! Пойдем в демонстрационный зал, — подбоченившись, хмыкнула Энн. — Всяко лучше, чем в темницу, — добавил Батлер, понуро плетясь следом за новой напарницей. Ли и Джоэл не нашли, что возразить. Они все теперь мечтали слиться с толпой, чтобы Уман забыл о своей нежданной немилости. Они нарушили устав. Но если весь город трясся от возмущения, рискуя провалиться в тотальное беззаконие, желание добиться справедливости со стороны опытных охотников едва ли стоило расценивать как серьезный проступок. Впрочем, Джоэл уже никому и ни во что не верил. Человечество точно не заслуживало веры. Застенные твари — тем более. Он доверял Ли, Энн и Батлеру, ощущая их поддержку, когда они встали рядом плечом к плечу на одном из верхних рядов сумрачного демонстрационного зала. Яркие лампы озаряли только круглое подобие сцены внизу. В прежние времена светила науки показывали там коллегам чудеса новомодной медицины: лечение электрошоком, лоботомию и другие действенные способы усмирить буйных больных. Теперь же в центре зала, окруженного рядами деревянных скамеек, уходящих лестницей под потолок, выступал Верховный Охотник, на этот раз даже не один. Вместе с ним присутствовал безошибочно узнанный тучный господин из Квартала Судей. Это с ним только недавно говорил Уман, это его рикша подтрунивал над Джоэлом, когда тот измученно шатался после первой встречи с Легендарным Сомном. Теперь же у господина не осталось времени для шуток, и его появление на официальном уровне в цитадели навело Джоэла на пренеприятные мысли: верхушка Вермело контролировала все расследования Охотников. Похоже, именно с их подачи Уман не имел права делиться всей информацией, отчего бывший друг еще ниже упал в глазах Джоэла. В этой молчаливой незаметной игре каждый выбирал свою сторону. Уман в угоду своему благополучию выбрал не ту, отгородившись от сослуживцев толстой дверью дорогого кабинета, примкнув к лагерю интриганов из Квартала Богачей и Судей. Охотники когда-то клялись защищать город под покровом ночи, не различая сословий и не вступая в политические разборки. Видимо, клятвы прошлого затерялись среди бесконечных оборотов часовых стрелок, отсчитывавших года и десятилетия, что складывались в века. — Господа, имею честь представить вам — верховный судья Норт, — указал на толстяка Уман, непривычно услужливо продолжая: — Думаю, многие о нем слышали. Теперь он почтил нас своим присутствием, так как в Вермело намечается новый кризис. Не буду скрывать, возможно, более опасный, чем все предыдущие. «Да, кризис. Но при чем тут верховный судья? Почему именно этот жирный господин Норт? Не думаю, что он представляет здесь власть. Если только он не руководит неким проектом, о котором нам знать не дозволено. Нет, Уман, опять ты что-то не договариваешь, — терялся в догадках Джоэл. — Но ладно, говори хоть что-нибудь. Твои люди изголодались от неизвестности. Мы сами не лучше сомнов в своем таланте кидаться друг на друга». — Господа! Экстренное собрание Охотников объявляется открытым. Повестка дня: в Вермело объявился Легендарный Сомн. Многие из вас видели его в трущобах… Джоэл вскинул брови: он не ожидал, что Уман, очевидно, с позволения верховного судьи, выложит все так прямо и честно. Конечно, в своей пламенной речи он умолчал о том, что существо скитается по городу под разными личинами уже несколько лет. Но и рассказанной информации хватало, чтобы ряды молчаливых и сдержанных по долгу службы охотников всколыхнулись и заговорили на разные лады. Уман короткой паузой призвал к спокойствию, а потом показал карту для нового патрулирования города. На этом моменте к нему присоединился вошедший в зал представитель гарнизона военных. Вместе они разъяснили новый порядок: выходило, что Вермело отныне разделен на четкие кварталы, отгороженные патрулями и кордонами. Днем границы кварталов охраняли усиленные и вооруженные, как для военных действий, солдаты. Ночью по-прежнему оставалась часть караулов, но внутренние периметры кварталов прочесывали уже охотники. На случай появления Легендарного Сомна почти в каждый квартал подвозили небольшую пушку (хотя ее эффективность не доказывали очевидные факты из трущоб). Жителям под страхом тюремного заключения запрещалось покидать дома после комендантского часа и раньше сигнала пробуждения, как это любила делать Джолин. — Наш город вновь вступает в тяжелые времена, но мы переживем их, благодаря сотрудничеству всех ведомств, — подытожил свое долгое и непривычно красноречивое выступление Уман Тенеб. — Все свободны. Подробные письменные инструкции каждый получит на выходе. — Как думаешь, мы реально «свободны»? — опасливо вздрогнул Ли, когда они покидали демонстрационный зал. Но вместо ответа Джоэлу на выходе преградил путь работник канцелярии, держащий кипу бумаг с новым планом города и прочими указаниями. — Господин Джоэл, вас вызывает Верховный Охотник. Явиться требует незамедлительно. — Вас понял, — кивнул Джоэл, поймав растерянный, полный ужаса взгляд Ли. Полтора рудокопа — вот и все, что от них осталось. Отделяли, разрывали, разрубали надвое этим четким простым указанием. «Не поминайте лихом, если что», — молча ответил Джоэл друзьям, пока его вел за плечо уже другой работник канцелярии. Вновь предстала массивная дверь кабинета. Казалось, они вечность назад стремились вломиться внутрь. Теперь Джоэл мечтал оказаться на другом конце Вермело. Лучше всего где-нибудь в горах среди пастухов, чтобы никто не добрался до него. Он живо вообразил, как плывет среди облаков, отрываясь от горных склонов. Он парил вне всего, но тут же узрел зеленый свет маяка и летающих вокруг него скелетов в черных лохмотьях. Видение обращалось в кошмар, порог кабинета представал границей между мирами. Сглатывая пепельную горечь, Джоэл зашел внутрь. Он оказался один, запертый снаружи ненавязчивым поворотом ключа: Уман еще не вернулся из зала. Джоэл молча застыл среди дорогих вещей, сознавая свое внезапное заточение. Он уже мысленно попрощался с расследованием и горько сетовал, что подвел друзей, а еще, возможно, обрек Джолин на скорый арест, хотя она желала исправить ошибки Зерефа Мара. Теперь же ему оставалось только стоять напротив пустующего стола и таращиться на герб охотников, этого смеющегося мертвого волка. Вскоре дверь скрипнула, Джоэл порывисто обернулся, как при появлении врага. Уман вошел в свой кабинет спокойно, без спешки и видимого гнева, а нерадивый подчиненный ощущал себя в яме с медведем. Потрепанный старый пес против непредсказуемого опасного хищника. — Ну что, Джоэл, ты этого хотел? Это ведь ты спровоцировал Ли, Энн и Батлера почти… на мятеж? — спросил Уман все так же размеренно. Голос его ничуть не напоминал тот вопль, что они услышали из-за двери меньше двух часов назад. — Да, — коротко ответил Джоэл, не смея пошевелиться. Уман жестом приказал сесть напротив себя. Неудобный стул для посетителей впивался жесткими подлокотниками под ребра, точно мешая дышать. — Как видишь, я не такой идиот, каким ты меня хочешь считать. И не враг этому городу. В конце концов, мы все здесь пока застряли. «Значит, застряли, а не живем. А если «пока застряли», то ты надеешься вырваться? И куда? В Хаос? Интересно, Уман, ты случайно или намеренно даешь мне подсказки?» — недоумевал Джоэл. Но больше он изумился, когда Уман поставил на стол два бокала и оба наполнил янтарным коньяком из любимого графина, безошибочно пододвигая один провинившемуся подчиненному. — Выпей. И подумай, зачем кусаешь руку, которая тебя кормит, — снисходительным тоном продолжал Уман. «Значит, вот как ты теперь себя называешь? Рука, которая кормит — ой как приятно для тебя, наверное. А я-то хорош, не могу возразить тебе, связал себя по рукам и ногам», — думал Джоэл. Коньяк не протискивался в сжатое комом гнева горло, обжигающая жидкость щипала язык и растрескавшиеся губы. В иное время отказался бы от такого угощения, нахлебался бы лучше самого дешевого пойла на Рыбной улице. — И… что дальше? Что будет дальше? Со мной и с моими друзьями, нашими друзьями! — решительно спросил Джоэл. Он бы принял любое наказание, лишь бы Уман не трогал Ли, Энн и Батлера. Ли и Батлера в особенности, Энн бы нашла способ выкрутиться. В конце концов, без ее безрассудной поддержки они бы не решились на такой шаг. Но она, похоже, принесла с собой неспокойные настроения, царящие в академии. И это настораживало. — Дальше, — начал Уман, а его голос звучал приговором. — Дальше ты возьмешь в арсенале новый меч и прекратишь заниматься подстрекательством. Патрулирование улиц пойдет тебе на пользу. — А… а остальные? — не веря своим ушам, уточнил Джоэл. Начавшаяся буря пророкотала над головой громом без молний и ливня. Уман самодовольно ухмылялся, поглаживая смоляно-черные бакенбарды: — И остальные с тобой. Вы, кажется, хотели потребовать, чтобы я рассказал всем о Легендарном Сомне? — Так точно. — Вот я и рассказал, — развел руками Уман. — Экстренное заседание транслировалось через все громкоговорители. И теперь вам разбираться с тем, что жители Вермело узнали о грозящей опасности. — А стена? Никто не сказал, что стена рушится… — Джоэл, еще слово — и я отправлю тебя в блок для сумасшедших. Серьезно. Нет, не под трибунал, а именно к идиотам и шизофреникам, — встревоженно перебил Уман. — Стена не рушится. Запомни раз и навсегда: стена в полном порядке. Представители гарнизона и верховный судья уже провели экспертизу. Со стеной все в порядке. «В порядке? Что с ней в порядке? И что с этим судьей Нортом?» — терялся Джоэл, понимая, что верхушка города поведала Вермело лишь малую часть страшной правды. Но оставалось благодарить Умана хотя бы за освобождение, даже если снаружи за стенам цитадели ожидали кипящие беспорядками улицы. Глава 19. Трудные времена В арсенале мерцала единственная электрическая лампочка. Она с жужжанием выхватывала из мрака ряды мечей, аккуратно расставленных и развешанных вдоль стен. Под особой охраной в специальной комнате держали взрывчатые вещества, но дверь загораживала фигура, восседавшая за широким потертым столом темного дерева. Здесь распоряжался старый охотник Нейл Даст, имевший немалые познания в нелегком деле оружейников. Он контролировал поставки и вел учет, выписывая разрешения и следя за сохранностью клинков. Серебряное напыление дорого обходилось городу, но никто не брал с охотников плату за снаряжение. Они и так расплачивались всей своей жизнью. Арсенал притаился на нижних уровнях, как и клетки для сна, но прямого перехода сквозь подземелья намеренно не сделали. Выходить Джоэлу пришлось через боковой коридор, ведущий от кабинета Верховного Охотника, затем спускаться по лестнице, показывая пропуск. И вот он предстал перед живой реликвией их цитадели. Нейл Даст в свое время, конечно, снискал славу величайшего охотника, но больше шестидесяти лет верной службы не прошли бесследно, как и для любого человека. Потому теперь его сторожили вместе с арсеналом, хотя он по-прежнему считал себя незаменимой фигурой, ведающей все тайны цитадели. — Выбирай. Мечей много. Чаще мечи остаются без охотников, чем охотники без мечей, — начал хозяин арсенала. Преклонные годы не ссутулили его ровные жилистые плечи, острый взгляд не утратил колючей надменности. Разве что кожа на лице год от года все больше напоминала высушенный пергамент и покрывалась старческими темными пятнами. Джоэл помнил его немолодым еще в тот год, когда после выпуска из академии получал свой первый меч. Первый и последний до недавнего времени. Обычно приходилось брать в этой обширной сумрачной комнате гранаты и маковый порошок. Но не выбирать новое «продолжение руки», поэтому Джоэл слегка терялся. Он и так выходил из кабинета Верховного Охотника в смешанных чувствах, не понимая, даровали ему прощение или обрекли на смерть. А тут еще старик буравил взглядом из-под мохнатых изогнутых бровей. — Есть старые образцы, еще «до стены». А есть и новые, прямиком из Квартала Оружейников, — неторопливо говорил он, закуривая короткую трубку. Табак в Вермело в последнее время сделался прерогативой богачей, но, похоже, Нейлу Дасту многое позволялось. Джоэл поймал себя на мысли, что уже давно размышляет, как главному оружейнику удалось не обратиться. Святитель Гарф оправдывал все верой, а у этого почтенного охотника в глубокой отставке объяснений не находилось. Он навидался куда больше мерзостей, чем Джоэл. И все же теперь невозмутимо сидел посреди своего царства и курил, всем видом выказывая некоторое презрение. — Как же тебя, опытного охотника, угораздило сломать меч? Совсем хватку потерял? Не узнаю тебя, Джоэл, — низким прокуренным голосом проскрипел Нейл Даст. Он не осуждал по-настоящему, скорее, сказывался сварливый характер. Джоэла не задевало небрежное отношение. Он-то знал, что каждый охотник прекрасно сознает опасность Легендарного Сомна. — Да был один… зверь, — неловко глядя себе под ноги на непривычно чистые носки сапог, ответил Джоэл. — Так что, правда? — посерьезнел старик, отчего его жесткие сморщенные губы вытянулись в упрямую линию. — В городе завелся некий… зверь? — Да. — И даже Верховный не знает, что делать? — Похоже, — отрывисто говорил Джоэл. — В мою бытность охотником такого не случалось, — разочарованно вздохнул собеседник, но задумчиво сощурился. — Зато бунты шли один за другим. Помню, годам к двадцати я убил больше людей, чем сомнов. И, кстати, у нас тогда не было никакой академии. Это вас, малахольных, маринуют около семи лет. Да еще стимуляторы какие-то придумали… Хаосов мрак! Ты не знаешь, что это Уман задумал? — Хотел бы знать. Надеюсь, что ничего, — сдержанно отозвался Джоэл, опасаясь провокаций. Нейл Даст, как и все легендарные охотники, в свое время мастерски проводил допросы. И действовал не силой, а медленным изматыванием. Не выбивал зубы, а вынимал сразу душу, то угрожая, то проявляя сочувствие. Возможно, и теперь Уман намеренно отправил провинившегося подчиненного в лапы древнему пауку. Но вряд ли старика использовали в грязных играх: Нейла Даста в цитадели слишком уважали как некий реликт прошлых славных деньков, страшных и тяжелых, но все же славных. Наверное, более честных и понятных. — Мы сразу выходили на улицы. Учились и патрулировали, вернее, учились, патрулируя, — продолжал он свой рассказ, грозивший затянуться на часы. — Значит, у вас не было «эпидемии превращений», — оборвал довольно жестко Джоэл. — Так я могу выбрать меч? — Конечно, — закусив край трубки, ответил оружейник, махнув рукой и поразительно легко вскочив с места, отчего его длинная жилистая фигура нависла над столом серой тенью. — Для тебя лучше подойдет что-то из старых. Оружейники сейчас, скажу по секрету, стали делать хуже. Сталь тоньше, серебра меньше, качество работы тоже какое-то дилетантское. Пойдет для новичков, но не для тебя. Впрочем, дело твое. Он с неудовольствием обвел долгим взглядом ряды клинков, оценивая их, точно группу нашкодивших детей. Впрочем, он на всех так смотрел. Джоэл придирчиво подошел к ряду клинков, неприятно ощущая между лопаток пытливый взгляд Нейла Даста. Старый охотник будто читал мысли, непостижимо видя лицо отвернувшегося собеседника. Джоэл хмурился и слегка небрежно морщился, глядя на клинки. Тянулись ряды изогнутых наподобие сабли или хопеша. Стояли ровным строем массивные двуручники. Джоэл, конечно, не считал себя слабаком, но одной рукой поднять тяжелый длинный клинок, как Уман, не рискнул бы. Вторая ему всегда требовалась для гранат или макового порошка.