— Приеду... подсоблю... И… на прощание вместо укоренившейся «щечки» нежно и долго целует меня в губы. Я не отталкиваю, он увлекается, загорается, трогает мой язык языком – я чувствую, сейчас кинет стройку к чертям и просто останется со мной, а я – с ним?.. Не факт. Сладко, нежно, я уж и подзабыла, как приятно с ним целоваться, но… не факт. Хоть и кайфово, конечно… м-м-м… молоде-ец… Так… мне уже прям с трудом представляется, как сейчас буду отдирать его от себя… да и надо ли… Ему звонят. С наездом, с матами, я даже слышу. Слава Богу. Вот правда. Остываю даже с некоторым облегчением. — Пошел, пошел… — разворачиваю его со смехом, но он не отпускает моей талии, не отводит от меня взгляда. У него жадный, жаркий огонь в карих глазах. Они больше не улыбаются, а горят так, как я ни разу у него не видела, только слегка кривятся в улыбке чувственные губы. И его, что ли, превратила в хищника… Взгляд какой страстный, возбужденный – да ла-адно. — Так… — внушаю ему тоже с улыбкой, но серьезно, проникновенно, чтоб он понял, что я не шучу. – Не поедешь – я сама поеду. Вот прям сейчас, как есть. — Верю… — произносит он. – Ладно, я ненадолго, — снова припадает к моим губам, жарко целует, потом ему опять звонят, и он сваливает поспешно и уже не оборачиваясь. Ну, наконец-то. Я спокойна, расслаблена и вполне готова к цивилизованному общению с окружающим меня народом. — Привет. Вздрагиваю, услышав знакомый хрипловатый голос, оборачиваюсь и вместо «привет» говорю: — Рик... Я еще не успела ничего выпить, но от его внезапного приветствия «в живую» меня пробирает дрожь. Странно, что недавно ничего такого не было на ВиКо. А теперь – откуда вдруг этот озноб? Наверно, просто в фойе холодно. Рик держит в каждой руке по бокалу с шампанским. Он протягивает мне один и выводит в примыкающее помещение к бару, где в буквальном смысле выбивает нам обоим место в креслах за низеньким столиком. Только потом отпивает, чокнувшись со мной. — Ну, привет, — смеюсь я. — Ненавижу бухать в коридорах, — пожимает плечами Рик, будто угадав мои мысли. — М-да, — соглашаюсь осторожно (должна признать, тут приятнее). – Давно ты здесь? — Нормально. Уезжал уже почти. Чуть-чуть не уехал. Интересно. — Шеф-козлина приехать заставил... у меня своего до хера... «Помню» — хочется мне сказать, но я не говорю. Подмечаю, что меня подобно крючку на удочке цепляет его по-деловому хмурая сердитость и то, как он явно сдерживается, подавляет маты. Подцепив таким образом, меня затем легонько поднимают и возвращают на место, с которого сняли до того. Спокойно говорю себе, что просто в последнее время, кроме мамы, ни с кем не говорила по-русски – в этом все дело. Спрашиваю: — У тебя новое что-то? — Мгм. Со старыми дырами, — отхлебывает он из своего бокала, и, поморщившись, спрашивает: — Че, как там Эрни? — Полагаю, неплохо. — Потом не сильно его долбала? — Слушай, переживет, а... — напоминание об Эрни теперь и на меня нагоняет легкую сердитость. – Пусть привыкает к взрослой жизни. Поболтав туда-сюда бокал, залпом опрокидываю внутрь содержимое. Рик моментально делает так же и берет нам джин-тоник: — Или ты Лилле хотела? — Ты спешишь, что ли, куда? Прям спаиваешь, — смеюсь, когда он, не дождавшись моего ответа, дозаказывает мне Лилле. — Просто угощаю тебя. — Тут разве не за счет фербанда? — Шампанское только. В фойе разносят. Давай помогу, — берет он у меня из рук Лилле, когда я отпиваю от него, и пьет, не дожидаясь моего разрешения. – Мне он нравится. Да, припоминаю. — Бери, только клубники мне оставь, — смеюсь я. Внутри, откалываясь, вертится что-то, а я только отбиваю, позволяю ему вертеться. – Так тебе домой уже надо? — Никуда мне не надо – сдыхиваешь меня, что ли? Теперь легонько сердится он. Прорвало его сегодня. — Да не сдыхиваю, просто темп резвый. Я отвыкла. — От чего отвыкла? — Пить так много. — Ниче, у тебя неплохо получается. Лилле, понятно, выпит быстро, на пару же. Почти сразу за ним следует джин-тоник, который Рик для нас повторяет. — Ужинать хочешь? — Не хочу. Я ела. Он смотрит на меня с недоверием, а меня начинает мелко трясти. Вспоминается недавнее нырянее в «привычное» в тачке Нины, но теперь это сильнее. Может, пьяная уже – ведь и правда ничего не ела. Да и не пила давно – мне бы хватило Лилле. Но дело не в этом. Это всё его междометия, всё это «само собой» и «про между прочим» — и то он помнит, и это он знает. Это круче, жестче, чем то, привычное. Это... да почти уже интим какой-то. А я такого не заказывала. Не ожидала. Хэ-э-э-элп... Ладно, если мне прямо-таки суют что-то непредвиденное, может, попробовать в нем разобраться? Оценить ситуацию?.. Итак... КАКОГО ХРЕНА ОН ЗАДУМАЛ???... Я могла бы посоветовать ему ехать домой, мол, там накормят, но решаю не делать этого – сижу и все так же подрагиваю мелкой дрожью. — Замерзла? – участливо накидывает он мне на плечи свой пиджак. – Давай чистоганом? Тормози-и-и... – стону я мысленно, но на пару с ним опрокидываю – что это, кстати? Не джин, а водка, кажется. Закусок у них в ассортименте нет, и мы запиваем по-русски каким-то лимонадом, заказанным им сюда же. Мне и правда становится чуть теплее – от водки, от пиджака или его заботливости. Сто лет ее не нюхала, заботливости – а ведь он и так умеет. Опять что-то былое. Родное. Кстати, о «нюхать» — его запах – он и сейчас при нем. Свежий, но не резкий. Вкусный. Подкрепленный сигаретами, само собой. Как его голос – хрипловатый, но не грубый. Так-так-та-а-ак, а это больно. Когда расставались, так больно не было. На корпоративе на фирме... было стремно, но не больно. У них в машине не было. Сейчас больно. Давай еще, прошу мысленно. Пульни в меня чем-нибудь. Ах да, причесон – само собой. Не стану повторяться, потому что... в его амплуа, короче. — Чего? Вздрагиваю от его вопроса – неужели разглядывала его?.. Тут только до меня доходит, что он в сером костюме, в белой рубашке без галстука, со стильно торчащим «стоячим» воротником. Я не впервые вижу его в костюме – в каком он был в тот раз? Часто ли она его в них видит? Может, сама помогает выбирать? Я не помогала. И не выбирала. К чему, если знаешь, что он не наденет все равно... Давай, давай, зову почти нетерпеливо. Ты же все это время хочешь сказать одно – бомби: все это было у меня, а теперь все это не мое. Итак, какого хрена он задумал? Зачем сует мне это теперь?.. — Что за дыры там у тебя?.. – пытаюсь перевести тему. – В делах?.. — Все ништяк. Все старое. Сделал, отвалил. Хочет сказать, что с «новым» помогать некому?.. — Так че смотрела?.. Ладно: — Непривычно видеть тебя в таком прикиде. — Мгм... – он, как по команде, расстегивает верхнюю пуговицу на рубашке. Пиджак уже мне сбагрил.