– Он? – одними губами уточнил генерал. Телохранитель кивнул. – Значит, подождем. Тем временем сам представитель правительства уходить не торопился и, когда двери в зал закрылись, остался наедине с Руби Дрозвальдом. – Я догадывался, что вы оставите меня на закуску, – не слишком радостно поделился наблюдениями Руби. – Есть кое-какие аспекты, которые мы должны обсудить только вдвоем. – Полагаю, экономические? – Правильно полагаете. – Сколько? – Не спешите. Никто не требует с вас взятку, господин Дрозвальд. Но озвученный сегодня проект будет нуждаться в дополнительном негласном финансировании, иначе нам не удержать надлежащий уровень конфиденциальности. Понимаете меня? – Чего же не понять? Дело обычное, – вздохнул Руби. – Нет, вы не понимаете. За прошлый год вы заработали на поставках восемьдесят триллионов сакверов. – Это открытая статистика, в чем подвох? – Подвох в том, что есть еще закрытая, и там число другое – сто двадцать четыре триллиона. И не все эти деньги получены по легальным каналам. Это раз. И не все эти деньги получены, скажем так, от лояльных подданных империи. Это два. Весомое два. – И что, будете казнить? – Да зачем же казнить? Вас не переделать, а казнишь одного, другой будет не лучше. А так, по крайней мере, про вас все известно. Руби позволил себе усмешку. – Значит, не все? – принял игру представитель правительства. – Сколько? – Думаю, за весь период придется вложить около полутора сотен триллионов. – Сколько? – отпрянул Руби, закрываясь рукой, словно защищаясь. – Не нужно этих сцен, Дрозвальд, это не с вас одного, это с вашего клуба, а для клуба это сущие копейки. И помните, что хотя казнить мы вас не будем, но кое-что зажать щипцами нам вполне по силам. – Не нагоняйте ужаса, я все понял с первого раза. Деньги будут. – Благодарю за понимание. Очень милый домик у вас, прощайте и всего хорошего. Когда посланник из кругов, близких к центральному правительству, ушел, Руби какое-то время стоял с закрытыми глазами, чувствуя, как напряжение медленно его покидает. Но слишком медленно, поэтому он шагнул к бару, распахнул дверцу и, схватив первую попавшуюся бутылку крепкого, опрокинул ее и отпил половину. Потом бессильно опустился в кресло, поставил бутылку на стол и, глубоко вздохнув, сказал: – Ну вот, теперь другое дело. 16 Тем временем, миновав несколько уровней как скрытой, так и парадной, выставленной напоказ охраны дома, высокий гость в сопровождении двух телохранителей вышел на стоянку и сел в свой представительский автомобиль. Когда телохранитель уже захлопнул за ним дверцу, к машине подошел Йоффе. – А, генерал, вы еще здесь? – сыграл удивление высокий гость, как будто не сам приказал Йоффе задержаться. – Ну что же, садитесь, прокатимся немного вместе, а ваша машина пусть поедет следом. Телохранитель гостя снова распахнул дверцу, и генерал сел с представителем рядом. – Куда ехать, сэр, в Комитет? – спросил водитель, не оборачиваясь. Высокий гость представил, о чем в этот момент подумал генерал, однако не удержался от того, чтобы потянуть паузу. – Нет, Пауль, покатай нас по объездным шоссе, нам нужно побеседовать. – Слушаюсь, сэр, – ответил водитель, и машина тронулась. Какое-то время высокий гость молчал, генерал молчал тоже, не решаясь нарушить полную значимости тишину. – Почему так коряво сработали с этим Брейном? – спросил вдруг высокий гость. – Ну вообще-то наши задание выполнили. – Выполнили, но какой ценой? – Из того, что мне известно, сэр: приказ поступил слишком поздно, и он был… Как бы это сказать, чтобы… – Да полно вам, генерал, никого за тупой приказ не уволят, говорите как есть. – Его можно получить из архива, сэр, в нем нечетко поставлена задача. Сроки тоже какие-то левые. – Ладно, проехали. А кстати, что это за здание? Странная архитектура. – Музей аквапластики. – Чего? – Аквапластика. Новое творческое направление. – Ну ничего смотрится, веселенько. Будто морская волна взметнулась к высотам и замерла. – Псевдохрусталь. Двадцать пять тысяч тонн. – Грандиозно. И прекрасная осведомленность. – Это моя работа, сэр. Все эти модные архитекторы пьют со мной «Аллерт». – «Аллерт»? Я думал, они ничего крепче «Баккара» не употребляют. – Шутите? – Нет, правда. Я слышал, что они употребляют изысканную химию и биэлектронные таблетки, но насчет алкоголя вроде слабаки. Или врут источники? – Скажем так – источники недостаточно информированы. – Почему я посадил вас в свою машину, поняли? – Пока я понял лишь то, что в Комитет меня не повезут. – На самом деле я еще не решил. И поверьте, формальных причин отвезти вас туда хватает. Думаю, вы и сами это понимаете. Генерал вздохнул. Проступков, за которые его можно везти как минимум в штаб службы внутренней безопасности, было воз и маленькая тележка. Поводов для доставки в Комитет значительно меньше, но все же они были, ведь Йоффе злоупотреблял специфическими препаратами, а под их парами становился неуправляем. Ну а что он мог поделать, если его служба состояла в круглосуточном пребывании на вечеринках триллионеров с их запросами, вкусами и раскованностью? Первые три года он думал, что пропадет от такой жизни. Но потом втянулся, почувствовал вкус и научился сотнями писать ложные отчеты. – Мне не нужна ваша кровь, мне вы интересны только как источник, поэтому ваше дальнейшее пребывание на этом посту будет зависеть от того, насколько хорошо вы будете обороняться от наших «кузенов». – «Кузенов»? – «Кузенов», Йоффе, «кузенов». Они сейчас наш главный враг, и вы должны оградить господ, которых сегодня видели на встрече, от посягательств этого изощренного врага. И сами держите оборону, когда «кузены» придут к вам, рядясь в одежды лучших друзей. Вы понимаете меня? – Увы, сэр. – Почему «увы»? – Потому что вы сейчас объявили мне жизнь на казарменном положении. – Заметьте, генерал, не я это сказал. Всем нам при решении этой задачи придется нелегко, но цель так значительна, что стоит потерпеть.