- К женщинам принято обращаться на «Вы». Другого права я Вам не давала, - все так же холодно парировала Тереза. - Тереза, да как ты разговариваешь? Что за тон? – отец не оставлял попытки образумить дочь, вот только ей, похоже, совсем нет дела до того, кто и что подумает о ее поведении и о ней самой. - Хорошо, - неожиданно согласился молодой человек, пропуская колкость невесты мимо ушей. – Простите и за это. И если Ваша работа по моему воспитанию окончена, то давайте, наконец, знакомиться. Меня зовут… - А мне плевать, как Вас зовут. Я Вас, кстати, совсем не звала. И вот что, давайте не будем тратить время. Уходите и забудьте сюда дорогу, никакой свадьбы не будет. Наступила тишина. Тереза, не отрывая взгляда от незваного гостя, смахивала невидимые пылинки со своей рубашки, сама не веря, что так смело отшила жениха – еще вчера, до встречи с Ренардом, она едва ли осмелилась бы так разговаривать с ним. Отец молчал в сторонке и не знал, как заткнуть непонятно с чего взбесившуюся дочь – всегда ласковая и покорная, сегодня она не на шутку его удивляла. Опешивший жених, явно не такого приема ожидавший, настороженно всматривался в лицо девушки. Наступившую тишину разорвал громкий его смех. - Хорошая шутка, детка. А знаешь, такой ты мне нравишься даже больше! Признаюсь, я представлял тебя более покладистой. Но ничего, зато не заскучаем! – улыбаясь во все тридцать два зуба, заявил баронский сынок, по-хозяйски примостив свою руку на пояснице девушки. - Вы не поняли – свадьбы не будет, - на полном серьезе повторила Тереза и попыталась избавиться от чужих объятий. - Это почему же? - Потому что я не хочу. Потому что Вы мне не нравитесь. И потому что у меня есть любимый человек. - Ах вот оно что! – рассмеялся парень. – Ну о твоих хотениях и вкусах тебя никто не спрашивал. Я уже выбрал тебя. И даже твой скверный характер я готов тебе простить. Так что любить тебе все-таки придется меня. - Вы глухой? Мне плевать, что Вы решили! – выкрикнула Тереза. – Я сказала Вам, свадьбы не будет! Он вдруг резко рванул вперед, вынуждая ее примолкнуть и отступить, вжимаясь в стенку. Ему показалось и этого мало – он подошел вплотную, прижался всем телом и по-хозяйски погладил строптивую невестушку по волосам. - Повторяю для непонятливых, - тихо проговорил парень, склонившись близко-близко к лицу Терезы, - тебя не спрашивают. Я понимаю, Тереза, ты волнуешься, переживаешь, а потому и несешь всю эту чушь – я прощаю тебя, детка. Пока прощаю. Терпение мое испытывать все же не советую. Ты видимо, забыла, кто ты, а кто я. И если я сказал, что женюсь, значит, свадьбе быть. Но поверь, тебе нечего бояться – я тебя не обижу. Семья у меня богатая, нуждаться ни в чем не будешь, да и с утра до ночи возиться в поле тебе больше не придется. Я дам тебе гораздо больше, чем любой в этой деревне. Так что своего нищеброда сопливого забудешь через неделю и еще благодарить меня будешь, что тебя в жены взял. - Отойди от меня! – прошипела Тереза и попыталась увернуться от нахальной руки, все еще изучающей мягкость ее волос. - Отойду, когда сам захочу. Резкий недвусмысленно пошлый толчок – и он склонился к ее уху и вдруг приторно, сладенько прошептал: - Запомни, я здесь мужчина, и мне решать, что делать, а что нет. А твое дело – помалкивать и делать то, что я скажу. Так что заканчивай эту игру, Тереза. А то неровен час, женщиной раньше времени станешь – куда ты потом от меня денешься? Будешь бегать за мной, как собачонка, и умолять жениться. А я еще подумаю, брать блудницу или нет. Он хотел запугать ее, но Тереза только рассмеялась ему в ответ; озорной огонек вспыхнул в карих глазках, открыто и бесстрашно взирающих на самоуверенного нахала. - И тут ты, женишок мой милый, опоздал! Не девица я, уже женщина! И бегать ни за кем не собираюсь, так что проваливайте, Ваша Светлость или как Вас там величать надо, а свои пошлости оставьте для кого-нибудь другого. - Дура, что ты несешь? – все-таки хватку он ослабил и чуть отступил. - Что слышал. Проваливай. Проводить или сам уйдешь? Парень растерялся. Она же сумасшедшая! И забавная ее игра уже вовсе не казалась милой. Недоверчиво смотрел он на Терезу и не знал, что ответить этой ненормальной. А может, действительно, ну ее? Не хочет, да и Бог с ней! Это ж как надо не хотеть, чтобы такое на себя наговорить! Ну и ладно, что он себе лучше девку не найдет? Да любой здесь только улыбнись – сами за ним побегут! Жаль только, о свадьбе этой уже вся деревня знает. А ведь сколько сил пришлось потратить, чтобы родителей убедить, что вот эта девочка безродная ему в жены приглянулась! И вот теперь паршивка несет какую-то чушь, то ли цену себе набивая, то ли просто по дури своей деревенской. В том, что она соврала, сомнений не возникло ни на секунду – здесь с вопросом чести слишком строго, и истинная блудница скорее парня обвинит в своем грехе, нежели сознается в подобном. - Послал бы я тебя, - замотал головой парень, - ох, послал бы! Думаешь, раз дворянин к тебе посватался, так сразу королевишной стала? Да нет, девонька, ты как дурой безродной родилась, так, видать, ею и помрешь. Разочаровала ты меня, Тереза. И все-таки, женюсь на тебе – люди уже про свадьбу знают, а мне лишние разговоры и скандалы не нужны. Так что готовься, невестушка. И языком дурь всякую не трепи, а то еще поверит кто-нибудь – тебе же хуже будет. - Да ты вообще слышишь меня?! – закричала Тереза. – Я чужая женщина! Я другому отдалась! - Поаккуратнее со словами, девочка! Вдруг поверю? - А ты не веришь, значит? - А ты не врешь, значит? – злобно рассмеялся парень. – Давай проверим, может? Тебе ведь терять нечего, да? И он опять прижался к ней, кажется, даже позабыв, что ее отец все еще стоит где-то рядом и, хмурясь, молча следит за неожиданной перепалкой, все пытаясь разгадать поведение дочери, все больше убеждаясь, что и женишок-то не такой уж и подарок судьбы: Тереза мастерски сдирала маску доброжелательности и благодетельности с баронского сыночка, обнажая совсем иную сущность молодого человека – не такую уж и приглядную, не такую уж заманчиво красивую. Визг дочери заставил встрепенуться и выйти из раздумий. - Отпусти меня, подонок, - заверещала Тереза, когда нахальная рука забралась ей под юбку. - Так, все, хватит! Руки от нее убрал! – крепкая рука крестьянина легла на плечо парня и отдернула от Терезы. - Руки? Убрать? От кого? От шлюхи? Ты слышал, что дочь твоя несет? Не шуми, тестек. Если врет, и я твою девку попорчу, я женюсь на ней – и все дела! Ни на тебя, ни на нее позор не ляжет. Ну а если правда блудлива, то что с ней сделается? - Я сказал, не трогай ее! - Да помолчи ты и не лезь не в свое дело. Раз дочь нормально воспитать не смог, так теперь помалкивай в сторонке и молись, чтобы я сейчас не послал вас обоих и не ушел отсюда. - Вон пошел. - А я б с радостью пошел! Только что я людям скажу, дорогой мой тесть? На свадьбу вся деревня придет! Как мне в глаза им смотреть предлагаешь? Нееет, мы так не договаривались! И позорить себя из-за твоей вертихвостки я не позволю! Похоже, бесполезно спорить. К облегчению Терезы, отец просто взял зарвавшегося женишка за шкирку да и поволок к дверям под вопли ругательств и проклятий, сначала грозных, а потом до того писклявых, что впору рассмеяться. Да только не до смеха – теперь перед отцом ответ держать придется. Глава 32 - Спасибо, - тихо проговорила Тереза, когда отец вернулся и подошел к ней. - Тереза, что это было? – устало проговорил мужчина. – Я тебя не узнаю, дочь. Помнится, когда он сказал ей о грядущем замужестве, она хоть и не прыгала от радости, но отреагировала куда спокойней, даже не пыталась спорить или возражать… Теперь же, будто с цепи сорвалась, и на что? Женишок-то и повода особого не давал для столь яростного ее отпора. Ну надменен немного, ну позволил себе маленькую фамильярность. Но так имеет право – он сын дворянский, и действительно, радоваться бы девчонке, что появилась возможность из нищеты выбраться. Любая другая на ее месте счастлива была б, а Тереза… Тереза виновато отвела взгляд в сторону – она и сама не ожидала, что способна быть такой. Впрочем, пора расслабиться и вернуть отцу прежнюю добрую, ласковую девочку – уж теперь-то он знает, каков этот женишок на самом деле, и на свадьбе настаивать не станет. Вот только как смотреть ему в глаза после всего сказанного, после сорвавшейся в запале маленькой тайны, от одного воспоминания о которой все так же сводит тело в приятной истоме, а густой румянец счастливого стыда предательски покрывает щеки? - Он мне сразу не понравился. Надменный, самовлюбленный дурак, - буркнула Тереза. - Так ты специально всю эту чушь наговорила? – облегченно выдохнул ее отец. - Чушь? - Ну… про мужчину другого, про то что… Глупенькая, ну сказала бы мне сразу: не нравится! Разве я стал бы тебя насильно замуж гнать? Зачем балаган устраивать? Он же теперь всем разнесет, что ты якобы нечестная у меня! - Да пусть делает, что хочет, - вздохнула Тереза. - Ничего, дочь, не вздыхай, найдем тебе другого жениха. - Отец, пожалуйста, не надо… Не пойду я ни за кого, никто мне не нужен… - Ну что ты говоришь такое? Что значит не нужен? - Отец, я не соврала. Я ведь действительно, - Тереза вдохнула побольше воздуха и выпалила на одном дыхании, - другому отдалась. Тереза опустила глаза, с замиранием сердца слушая тишину. Отец не верил ей – не мог поверить. А ей не хотелось лгать и притворяться. Почему-то верилось, что он поймет, как понимал всегда; обнимет, приголубит и скажет, что ей делать с несчастной ее любовью. Но сейчас он молчал, недоверчиво смотрел на дочь и пытался осмыслить ее слова. - Это как? – наконец, проговорил он, и от голоса его тяжелого, холодного, вдруг мурашки побежали. Тереза подняла глаза и увидела помрачневшего, похолодевшего к ней отца, требующего объяснений. А что еще говорить-то? Она и так сказала все как есть. Она сжалась вся, пожалела, что так беспечно и наивно раскрылась перед родителем, чернеющим на глазах. - Сама, значит, жениха себе нашла? – стараясь не сорваться, через силу проговорил мужчина, а руки добела в кулаки сжались. – Хорошо. Пусть будет так. Но что ж не сказала, не предупредила? Когда свататься придет? Он долго, сурово вглядывался в лицо дочери, а Тереза молчала, уже осознав, что никакой поддержки, помощи и понимания она не дождется. Ей нечем защититься, нечем успокоить родителя – Ренард никогда не сможет жениться на ней, даже если сильно этого захочет. Как теперь об этом сказать отцу? Зачем вообще было сознаваться? - Дай угадаю, жениться на тебе он не собирается, да? Ну правильно, зачем жениться, если мою дочь можно и так «любить»? - Отец, прекрати, пожалуйста. Это совсем другое. И я действительно люблю его. А он любит меня. И… я сама этого хотела. Он ни в чем не виноват. - Замолчи! Любовь у вас, значит?! Ну так прекрасно! Вот пускай женится, а потом любитесь, сколько влезет! Так когда сватов ждать, дочь? Он кричал и требовал ответа – Тереза вжималась в стенку, не смея даже глаз поднять. Таким своего отца она еще никогда не видела. Почему она так свято верила, что здесь ее поймут и поддержат в любой ситуации? Любой! Но сейчас ее не желали даже слушать. - Что молчишь?! Нечего сказать? Разъяренным зверем метался взбешенный отец по кухне, едва сдерживаясь, чтобы не ударить собственную дочь. Позор! Какой позор ляжет на бедные их головы, когда деревенские разузнают причину сорвавшейся свадьбы! Да и женишок обиженный наверняка масла в огонь людской молвы подольет… А им и оправдаться нечем – дочь-то любимая и вправду нагрешила! Да как соседям в глаза теперь смотреть? Да как жить-то теперь здесь? Заклеймят ведь! И дочери блудливой действительно никогда в жизни не сыскать теперь нормальную пару! Что делать теперь? Бежать и унижаться перед выставленным женихом, продать что-нибудь да заплатить, чтоб только взял блудницу в жены? Или же силком к алтарю тащить подонка, попортившую чужую невесту? - Говори, - он изо всех сил держал себя в руках и старался говорить спокойно, - кто он? Кто этот подлец? Он наш, деревенский? Кто он, Тереза? - Я ничего не скажу, - выпалила Тереза. - Что?! Не скажешь? Да ты… Да ты… Да ты вообще понимаешь, что наделала?! – со всей силы ударил он ладонью по стене рядом с дочерью, сжал руку в кулак и заговорил тихо, осторожно, все пытаясь достучаться до неразумной ее головушки: – Вот что, девонька, ты у меня дочь единственная, хоть и непутевая. И как подстилку дешевую использовать тебя я не позволю. Скажи мне его имя. Не бойся, ничего ему не сделается, но за свои поступки отвечать надо. Хочет или нет, а пусть теперь женится. Ибо отродясь в нашем роду шлюх не было и не будет! - Отец, да не может он на мне жениться, - заплакала Тереза. – У него уже есть жена… - Что?! Вот даже как? Так ты, дочь, еще и с чужим мужиком спуталась?! – звонкая пощечина сорвалась сама собой, неожиданно даже для него, никогда в жизни не поднимавшего на женщину руку.