Глава 61 Руфина постелила ему рядом с комнатой Кристины. И все-таки Этьен не удержался и вошел к девушке — спит, сжавшись в комочек под легким одеялом. Хрупкая, тихая… И не дрогнула ж рука у изверга истязать ее! Только б выжила, только б на ноги встала… Этьен опустился на пол возле кровати. Не до сна ему, и в голове все крутится разговор с маркизом, и прав Адриан — раскис он, сдался. Стыдно стало. Полина, чужая, незнакомая девушка с ребенком под сердцем не побоялась во Дворец за ним прийти и из лап смерти вытащить… Кристина, уже настрадавшаяся от Филиппа, не побоялась за ним в логово Зверя вернуться… Палач и убийца пошел против своего короля, рискуя жизнью, чтоб его, бастарда, спасти… Они не побоялись, а он сдается. От короны отказался, бежать собрался… За него люди гибнут, невиновные, чужие; дети нерожденные гибнут, женщины… А он сдается, пасует перед трудностью… Но нет, не сдастся больше! Кристина рядом, он сам жив, да и отказа, можно считать теперь, что не было. И может, прав маркиз, лишь страх преклоняет народ перед Филиппом, лишь боясь за свои жизни, идут люди за Зверем? Не сдастся он больше. И за оборванные жизни невинных, и за муки той, истерзанной и замученной, что нес сегодня на руках, он пойдет до конца и возродит страну отца и матери. Погруженный в свои мысли, не заметил он, как Кристина зашевелилась за его спиной. Она не спала — только вид делала, надеясь, что он посмотрит на нее да уйдет. А он не уходил. Как верный пес сидел на полу рядом с кроватью и о чем-то напряженно думал. Кристина подумала, что не знает он, как ей сказать, что дороги их расходятся… А что тут думать? Она и сама все понимает. И ему поможет, коли сам сказать ей не осмелится. А сейчас ночь, темно, и не видно, как блестят ее глаза в преддверии разлуки. Кристина не удержалась и протянула руку к его волосам… — Ты не спишь? — тут же обернулся Этьен на ее прикосновение. Кристина руку тут же убрала. Проклинала себя, что подалась порыву, не смогла удержаться, чтобы хоть разок еще не почувствовать под ладонью жесткий его волос, тепло родное ощутить. А глаза его привыкли к темноте, и, обернувшись, видит он, как блестит ее щека, мокрая от слез. — Ты плачешь? Почему? Он поднялся и уселся на край кровати. Не дал ей отвернуться — ладонью теплой, чуть шершавой, к щеке мокрой прикоснулся. — Маленькая моя, что случилось? Все хорошо… Не плачь, слышишь? Все же хорошо теперь… А она не удержалась, всхлипнула и ладошкой своей его ладонь накрыла. — Ну ты чего? Тебе кошмары снятся? Хочешь, я останусь? Как раньше… Хочет ли она? О да, конечно, хочет! Только что ж за пытка-то такая! Ну зачем, зачем так ласково с ней говорит? Зачем мерещится ей, будто все как раньше будет, как в те далекие, позабытые почти времена, когда не знала она Этьена, а рядом был ее Анри — всего лишь граф из далекой провинции? Кристина головой замотать хотела: не надо, не мучай, а получилось против воли собственной только чуть отодвинуться к стенке, уступая запретному мужчине место рядом с собой. Это только сейчас, только на одну ночь… А завтра она обязательно найдет в себе силы смириться с уготованной разлукой. — Ну-ка иди сюда. Этьен улегся рядом и обнял прильнувшую к нему Кристину. Слышит он, как беспокойно бьется ее сердечко, чувствует, как отчаянно жмется, бедная, к его груди. — Потерпи, Кристина. Тебе станет лучше, и мы сразу же уедем отсюда. Он почувствовал, как напряглась она от его слов — не их она ожидала услышать. — Эта тварь к тебе больше не приблизится, обещаю. Прости меня, что не смог тебя уберечь... Прости, родная. Если б я знал, что цена моей жизни будет такой… я бы предпочел сдохнуть. Кристина силами собралась, чуть приподнялась и накрыла ладонью его губы, запрещая даже думать об этом — она только себя винила в случившемся, только себя считала виноватой в том, что они Филиппу попались. — Прости меня, девочка моя… Перехватил ее руку и коснулся ладони губами; на грудь свою вернул девушку и обнял крепко-крепко: — Спи, моя хорошая, не бойся ничего… Обещаю, ни на минуту тебя больше одну не оставлю! Никогда не оставлю… Тихий его шепот лился как ручей; отчаянно прижимал наследник свою невесту, и, прикрыв глаза, вспоминал тяжелый ушедший день: слова Филиппа, что мертва Кристина, и надежду, что жива; бордель и встречу, отчаянную схватку с ней, тихой, спасающей свою неприкосновенность… Маркиз… А ведь казалось в ту минуту, что настал конец… Но нет, судьба сегодня благосклонна — стремительный побег… Они живые. — Не отдам тебя никому — моя ты, Кристина… Моя! Очень медленно доходил до нее смысл сказанных шепотом слов — неужели он не собирается ее бросать? Он хочет везти ее в Абервик, он решил ее рядом с собою оставить? Безумец! Что он собирается делать дальше? Как жить собирается? Как перед людьми с ней покажется? Кристина выбралась из его объятий, над лицом его склонилась и замотала головой, роняя слезы: нет! Не нужно этого делать! Не поедет она с ним — он оставить ее должен. — Ну что ты плачешь, девочка? Он уложить ее пытается, а она все плачет и плачет, все мотает головой и мотает… — Кристина, что? Не понимает он ее. И мысли в голову не приходит, что распрощалась она с ним уже, что думать о нем себе уже запретила. — Кристина? Девочка моя… Он руку к щеке ее протянул, а Кристина вдруг отпрянула — ладонь его перехватила, губами припала, целуя, а потом опять головой замотала, выдыхая жалобно, прерывисто. Не дала к себе больше прикоснуться. Полулежа неудобно ей держаться, слабый организм к подушке тянется — а она держится и с мольбой в заплаканных глазах на него смотрит. Этьен нахмурился, пытаясь разгадать, что не так сделал, чем напугал ее; почему плачет и все время головой мотает, что сказать ему этим хочет? А потом вспомнились ему слова маркиза и странный вопрос о планах на Кристину. Да что ж это они, сговорились с ним, что ли?! Этьен привстал и Кристину лицом к окошку развернул, чтобы лучше ее глаза сквозь темноту разглядеть — неужто, глупенькая, подумала, что он откажется от нее? — Кристина, ты со мной останешься. Я никуда без тебя не уеду, — сказал он строго, уже совсем не шепотом, давая понять, что решено все и обсуждению не подлежит. Откинувшись на стену, покачала она ему в ответ головой, еле слышно всхлипнув: нет. — Да, милая моя. Да! Я не собираюсь от тебя отказываться! Ну что ты надумала себе? А она не хочет слышать этих слов — больно ей от убитых, растоптанных Филиппом надежд. Мотает головой и мотает… Этьен громко выдохнул куда-то в сторону и пристально, недобро посмотрел на девушку — ну вот как с ней разговаривать сейчас? — Вот что, Кристина, поговорим об этом дома, когда ты поправишься и сама заговоришь — договорились? А сейчас без лишних возражений ты выбросишь из головы все эти глупости и просто будешь спать. Не давая ей больше возражать, Этьен обнял Кристину за плечи и увлек за собой на подушку. А у нее и сил-то нет сопротивляться — последние истратила, пока ему возражала. Оказавшись вновь на его плече, в комочек сжалась и в грудь ему носом уткнулась, смирившись, но лишь на время — разговор их не окончен, у нее просто не осталось больше сил, а он, опьяненный сегодняшним днем, наверняка просто не представляет еще, какую ношу собирается взвалить на свои плечи. Но ничего, настанет день, когда она окрепнет и все решит сама за них обоих. Кристина тяжело вздохнула, прикрывая уставшие от слез глаза, и прижалась к любимому плечу… Глава 62 В кабинете Дворца ходил из угла в угол разозленный донельзя Филипп. Мало того, что эти идиоты приказ не смогли выполнить, так еще и исчезли на несколько дней — якобы искали беглецов, да только Филипп им не верит. Никому не верит. Хоть самому садись на коня да каждый двор теперь обыскивай! — Ваше Величество, но с ними же маркиз, — раздался робкий голос того, кто так хотел выслужиться и на месте Адриана рядом с королем оказаться. — Вы же знаете его, он кого хочешь вокруг пальца обведет! Он же не человек! Он же… — А ты на что? — резко обернулся Филипп. — Я тебя послал вслед за Адрианом! Как можно было за ним не уследить?! Три человека! Среди них абсолютно беспомощная девушка — как? Как можно было их упустить?! — Да ночь же была, лес… Мы за повозкой погнались — кто же знал, что она уже пустая… Кто подумать мог, что они улизнут? Ваше Величество, это же маркиз… Он же как змей — не ухватишься! Это он их спрятал! — Я знаю, что это он. Дальше что? Они нужны мне, понимаешь? И если ты, — Филипп ткнул пальцем в бедолагу, — не вернешь их в ближайшее время, я повешу тебя рядом с твоими бестолковыми помощниками! — Но Ваше Величество, где же… как же я… — Выметайся отсюда. Ты приведешь мне всех троих, и мне все равно, как ты это будешь делать. Но ты сделаешь это, потому что иначе… — Я все сделаю, Ваше Величество… Я верну их, — не дожидаясь подробного описания, что сделает венценосец в случае неисполнения приказа с ним самим, его семьей, друзьями и домашними питомцами заодно, пролепетал бледный как смерть мужчина. — Проваливай. Мужчина засуетился, закланялся, отступая к двери, и все твердил, сбиваясь, что да, он сделает! Во что бы то ни стало, исправит допущенную оплошность и вернет беглецов под ясные королевские очи! Правда, как именно это сделает, он себе не представляет. И Филипп, несмотря на злость, это понимает. Адриан заодно с Этьеном, и это значительно усложняет задачу — маркиз умен, хитер; наверняка он давно уже просчитал все ходы наперед, и искать их сейчас в столице просто глупо и бессмысленно. А вот куда они могли податься — неизвестно; Филипп так и не знает до сих пор, где прятался все эти годы братец. — Стой! — выкрикнул Филипп несчастному, когда тот уже стоял в дверях. — Да, Ваше Величество! — Искать их здесь уже бесполезно. Возьмешь людей, отправишь их по всем городам, по всем поселкам и деревням… — По всем?! — Да, по всем! — выкрикнул Филипп. — Адриана искать бесполезно — он наверняка под чужим именем жить будет. Ищите графа де Леронда — где-нибудь да всплывет это имя. — Ваше Величество, но это же сколько людей нужно… Сколько времени! — Ты будешь мне говорить о времени?! О людях? Выполняй. Найдешь — доложишь. Дальше я все сделаю сам, раз вы не в состоянии. — Да мы все сделаем, Ваше Величество, я сам лично им глотки… — Я сказал, сам все сделаю — что неясно? — Все ясно... — Раз ясно — выполняй. * * * Тянулись дни, превращались в недели. В Абервике, убитый исчезновением наследника, сидел Милош в пустом каминном зале и винил себя. Этьен исчез, Морис, за ним отправившийся, вернулся ни с чем. Ну почти ни с чем — рассказал, что приходила в штаб некая женщина и принесла письмо от Этьена. Убеждал наследник, что жив-здоров и в подмоге не нуждается; что Кристина с ним, но состояние ее оставляет желать лучшего, а потому задержится он на неопределенное время и вернется, как только она окрепнет и будет готова перенести дальнюю дорогу. Можно ли верить этой женщине и этому письму, Милош не знал, но Морис уверял, что можно: на словах наследник передал, что видеть друга своего не хочет, что злится он еще… Если б его силой удерживали где-то, то уж точно не эти слова велели б передать. А у Милоша сердце не на месте. Смотрит в одну точку, корит себя, винит… Ведь знал же, что кровь у подопечного отцовская дурная течет, что не угомонится он, пока девчонку не вернет, что убежит, и запертые двери не помогут. И вот, сбежал ведь! Записки даже не оставил. За Кристиной своей, безумец, побежал… Даже Мориса в помощники не взял! И где его искать теперь? А если в беде он? А если у Филиппа? А если… нет его уже?