— Как мог упасть этот дурацкий ящик? — Грета все оглядывалась назад, пока они шли по аллее мимо пруда. — Ло, ведь нас убило бы к черту! Он шарахнулся прямо у наших ног! Это вы нас на месте удержали, — обратилась она к Кате. — Я никак понять не могла, кто нам машет, не узнала вас. А что там наверху было, почему он грохнулся? — Дворник сказал, что там болты развинтились, — ответила Катя. — Болты? — Вы никого не видели на лестнице, когда вышли из квартиры? — Нет, — Грета покачала головой. — Мы сразу в лифт. Пелопея молча шагала рядом, походка ее была все той же — быстрой, но ковыляющей, увечной. Она жевала свою конфету. Проглотила. — Пелопея, я хотела бы снова задать вам несколько вопросов, — обратилась к ней Катя. — О чем? Вспомнила ли я что-то? Нет, — девушка покачала головой. — Об этом бесполезно меня спрашивать. Катя подумала о Левушке Мамелюк-Караганове, его словах. Так ли уж бесполезно? Бойфренд сомневается. — Ваш приятель, сосед по Патриаршим Лева Мамелюк-Караганов навещает вас? — спросила она. — Левушка? — Пелопея удивленно подняла светлые брови. — Он странно себя ведет. Мы давно с ним не виделись. Мы когда-то учились в школе на Бронной, он с моим братом. Еще в детстве. А сейчас я даже его не узнала — он так изменился. И он странно себя ведет, странно говорит со мной. — Вы не узнали его? А разве вы не встречались с ним, когда переехали сюда, в квартиру, три года назад? — Мы с Левушкой встречались? Она не помнит, как мы спали с ней… Катя наблюдала реакцию Пелопеи — безучастный вид. И тут Грета толкнула ее локтем, сделала большие глаза. Она словно говорила — ну вот, видите. — Левка тебе предложение делал, — сказала она и вздохнула. — Той зимой. Я была у тебя, и она… ну, мачеха… — Феодора? — уточнила Катя, включая украдкой в кармане куртки диктофон. — Она. Мы понятия тогда не имели, что она с отцом спит. Дружили. Я к ней хорошо относилась, — Грета передернула худенькими костлявыми плечиками. — При нас он и заявился с букетом. А сам под кайфом. Глаза, как у зайца, косые. — Лева — наркоман со стажем? — спросила Катя. — На чем сидит? Не на «ангельской пыли»? — Понятия не имею, — фыркнула Грета. — Он все подряд жрет. Его папаша довел, хотел сделать из него вундеркинда. Музыкой мучил, заставлял в консерватории учиться. А Левушка — обычный лузер. — Орфей, — Пелопея улыбнулась каким-то своим мыслям. — Лева — Орфей? — спросила Катя. — Ну да. Орфей. — Видишь, вспомнила! — Грета хлопнула себя по бедру. — Ло, радость моя, ты вспомнила! Ты же его так называла — как в мифе — Орфей, который никогда не спустится в ад за своей Эвридикой. Никчемный, в общем. — Леве было отказано? — спросила Катя. Пелопея промолчала. — Ну да, послала она его, — за сестру ответила Грета. — Какой из него муж? — А брат ваш Гаврила тоже хотел жениться? — спросила Катя. Она вспомнила информацию об обручальных кольцах, о которых говорила горничная Ежова. — Гаврюша? — Пелопея снова удивленно подняла брови. — Ничего он не хотел, — возразила Грета. — Ло, не бери в голову. Это он тогда, чтобы предков позлить. Он уезжать не хотел, вот и хватался за соломинку. — Но невеста все же была? — уточнила Катя. — Где-то в клубе познакомились, я не знаю. Она вроде приезжая, наверное, что-то вообразила себе. Гаврюша нам ее не показывал. Просто в пику родителям говорил, что женится. А потом, когда Ло в аварию попала, он вообще обо всем позабыл. Ло, слышишь, он о тебе заботился. Для нас ты — это ты, а все другие — пошли к черту! Грета обняла сестру за талию. Они в это время шли по Садовому кольцу в направлении Нового Арбата. И Катя вновь поразилась пустынному пейзажу. Машины, машины — мимо, мимо. Тротуар выложен новенькой сияющей плиткой, но никто не ходит по этим широким тротуарам, ни прохожих, ни туристов, ни гуляющих парочек, ни делового офисного люда — никого. Монолиты домов со слепыми окнами, запах бензина. Тоска и пыль Садового кольца. — Пелопея, я вот о чем хотела спросить вас. Грета, может, вы тоже вспомните. В то время, три года назад, никто не предлагал вам поучаствовать в конкурсе красоты? Может, звонили, предлагали? Или были какие-то буклеты о конкурсе? Пелопея равнодушно пожала плечами. — Мне пятнадцать тогда было, — фыркнула Грета. — Вы что? Какие конкурсы красоты? Меня папа точно бы убил, прихлопнул как муху, если бы узнал, что я там тусуюсь. — Ваш отец против конкурсов красоты? — Он бы нам участвовать никогда не позволил. — А ваша мама? — Она сама когда-то участвовала, — вдруг подала голос Пелопея. — Они с папой там и познакомились. — Все эти конкурсы — фигня. Разводиловка на бабло, — тоном знатока заверила Грета. — Я просто подумала, что такие красивые девушки, как вы, Пелопея, и ваша подруга Феодора вполне могли бы… — Не надо меня с ней сравнивать, — тихо сказала Пелопея. — Видите, какая я теперь. Что со мной стало. — Ох, извините. — Катя спохватилась и в душе рассердилась на себя за бестактность. — Я не хотела. Я глупость сморозила, простите. Я пытаюсь понять — что все-таки осталось в вашей памяти с тех времен. Использую все возможное, чтобы… — Феодору я не забыла, — сказала Пелопея. — Она Семела. — Семела из мифа? — Ну да. — Семелу совсем юной преследовал Зевс. — Это она преследовала Зевса. — Пелопея обернулась к Кате: — А жена Зевса Гера приняла облик соседки и посоветовала Семеле попросить своего любовника предстать перед ней в его истинном обличье. — Пелопея, что вы хотите мне сказать? — тихо спросила Катя. — Вы пытаетесь мне сказать, что брак вашего отца и вашей школьной подруги неудачен, как союз Семелы и Зевса? Или что ваш отец не тот, кем кажется? — Нет. — Пелопея покачала головой. — Я всегда вспоминаю мифы. Мне мой психотерапевт так советует. Если не помните конкретных вещей и событий, вспоминайте мифы. Но это не помогает. Хотя Феодору я помню. Я кое-что помню. Помнишь, как ты облила ее на глазах всей семьи «кровью спидоносца», спровоцировав ее на… Катя снова прикусила язык. Нет, о том диком случае на дне рождения отца не будем спрашивать тебя, Пелопея из мифа. Стараясь не показать своего волнения, она спросила осторожно, чтобы не спугнуть фантом памяти, возникший так неожиданно: — И что же вы помните о своей школьной подруге? — Я помню, что мы едем с ней в машине, — ответила Пелопея. — И ее волосы треплет ветер. И она смеется. — А когда это было? Когда вы ехали с Феодорой в машине? — Я не знаю, — покачала головой девушка. — Я лишь помню — мы едем, и она за рулем. Она смеется, и я вижу, как белы ее зубы, а волосы ее треплет ветер. Грета, мы все равно к доктору опаздываем, у нас время в запасе, давай зайдем сначала в «Бургер-Кинг». Пелопея неопределенно махнула рукой — прямо по курсу возвышалась огромная «Лотте-Плаза». А за ней шумел Новый Арбат. Глава 32 Черный «БМВ» — Не верю я в такие совпадения. — Полковник Гущин набирал по мобильному номер экспертно-криминалистического управления. — В делах о двойном убийстве ящики с цветами случайно на потерпевших не падают. Они снова втроем — Гущин, Катя и Клавдий Мамонтов — собрались в кабинете шефа криминальной полиции. Катя сбивчиво, но очень подробно рассказала о происшествии в розовом доме, достала диктофон, собираясь дать им прослушать свой разговор с Пелопеей по пути на Новый Арбат. — Пугать девушек и мать в тот момент и правда, наверное, не стоило, — согласился Гущин. — Но совпадением такие вещи объяснить трудно. — Федор Матвеевич, там негде было спрятаться, — сказала Катя и в который раз уже подробно перечислила, как она вбежала в подъезд, не встретила никого, кроме Регины, проверила квартиры на пятом, где в одной тявкали собачонки, а из другой испуганно выглядывала горничная-филиппинка, проверила чердак, узнала, что квартиры на шестом выставлены на продажу и давно пустуют. — Спрятаться было невозможно. Но и представить, что ящик упал сам собой, тоже. — А младшая сестра Грета? — спросил вдруг Клавдий Мамонтов.