Часть 31 из 98 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
«Три, – повторил про себя Свен-Эрик. – Но убиты только две. Куда подевалась третья?»
– Можешь их описать?
– Две блондинки. Груди силиконовые… я предпочел бы натуральные. Третью я почти не видел.
– Имена?
– Та, с которой я был последний раз, назвалась Марией. Virgin Mary, easy to remember[33]… Честно говоря, не думаю, что они называли нам свои настоящие имена. И не стоит особенно верить тому, что они там про себя рассказывают. Про то, как пашут не покладая рук, и про детей дома, которых надо кормить. Клиенту приятно осознавать, что он кому-то помогает, что его деньги идут на детей, а не наркотики и тому подобную гадость. Поэтому некоторые и слушают проституток развесив уши. Но я не настолько легковерен, и за это они меня уважают. Вообще, я у них любимый клиент… молодой, не какой-нибудь там дряхлый пень…
Свен-Эрик кашлянул, как будто Симон на что-то намекал. Вслух же спросил:
– Когда они приезжали сюда последний раз?
Симон пожал плечами.
– С месяц тому назад, думаю. Это было в первый четверг апреля, но они приехали, потому что…
Свен-Эрик открыл календарь в телефоне. Первый четверг апреля – получается, седьмое число.
– Ты сказал, что вы им звонили. Номер сохранился?
– Ответ «нет». Ко мне постучали, сказали, что девушки собираются приехать. Спросили, не нужно ли чего… ну там секс, наркотики… Их водители принимают и такие заказы… Вот как это обычно работает.
– И кто тебе об этом сообщает?
– Этого я вам не скажу. Могут возникнуть большие проблемы, если вы меня понимаете.
– Понимаю, – кивнул Свен-Эрик и достал из кармана фотографии.
Симон взглянул и тут же отвернулся.
– Что за черт…
– Это они?
– Да, похоже… Там же ничего не видно… Лицо…
– Думаю, никто из вас, кто покупал их услуги здесь, не желал девушкам ничего плохого. – Свен-Эрик сунул фотографии обратно в карман. – Поэтому, если вдруг вспомнишь что-нибудь, что может помочь полиции… ну кто они такие или откуда… или разузнаешь что-нибудь о тех русских…
Свен-Эрик протянул Симону бумажку с написанным от руки своим именем и телефонным номером.
– Позвони, и я покажу тебе Кируну. Должен же ты увидеть этот город, прежде чем он провалится сквозь землю.
* * *
Пастором оказалась женщина с короткой стрижкой, татуировками на предплечьях и колечком в брови. Рагнхильд и Бёрье потребовалось время осознать, что перед ними пастор, а не конфирмант.
– Я привыкла, – рассмеялась женщина. – Выгляжу как двенадцатилетний подросток в бегах. Гены. Маме до сих пор не дают больше двадцати пяти.
Она завела гостей за угол, где с торца церкви был вход в помещение воскресной школы. Интерьер – несколько стульев вокруг стола с детской Библией и свечой. Пастор зажгла свечу и пригласила садиться.
– Так будет уютнее… Вы можете начинать рассказывать о тех, кого собираетесь похоронить.
О Раймо Коскеле, пропавшем и найденном пятьдесят четыре года спустя, пастор, конечно, уже знала из выпусков новостей. Тем не менее внимательно выслушала историю Бёрье.
– Вы были близки? – спросила она.
– Смотря как это понимать, – ответил тот. – Я не так часто с ним виделся. Рос при матери. Но это папа первый научил меня боксировать, и я продолжил этим заниматься, после того как его не стало. Татуировки у меня в точности как были у него… какими я их запомнил, по крайней мере.
Бёрье закатал рукава и показал. Якорь на одной руке, роза ветров на другой.
– Вижу, он много для вас значит. – Кивнув, пастор тоже закатала рукава, чтобы ее татуировки было лучше видно: на одной руке крест, на другой – стих из Библии.
– Почти как ваши. – Она улыбнулась. – Якорь – это ведь тоже закамуфлированный крест. Отсюда его поперечная перекладина.
– А роза ветров – это о том, что нужно отыскать дорогу домой, – добавил Бёрье.
Пастор ободряюще улыбнулась Рагнхильд, но он продолжал:
– Трудно привыкнуть, что сейчас даже у пасторов могут быть татуировки. Во времена отца они были у проституток, бандитов, моряков и наркоманов – что-то вроде опознавательных знаков.
Слушая рассказы Бёрье о детстве, Рагнхильд боролась с собой. «Как оно просто у мужчин, – думала она. – Достаточно изредка заходить в гости, и ребенок будет считать тебя отцом. А ведь все остальное время рядом с ним была мать. Это она его вырастила, она заботилась и о крыше над головой, и о хлебе насущном».
Рагнхильд вдруг пришло в голову, что пастор – феминистка. Разве сегодня это протестное движение? Она так мило улыбается. Сравнивает татуировки. Увлеченно слушает совершенно мужскую историю в изложении мужчины.
Теперь очередь Рагнхильд.
– Можете рассказать о своем брате?
Но у нее нет слов на эту тему. Ни одного. Как будто случился обвал в горах, и дорогу перед ней завалило обломками скалы.
Взгляд Рагнхильд упал на панно с войлочными декорациями и фигурками из картона – лодка и кит.
– Это Иона в чреве кита? – спросила она. – Детям не кажется странной эта сказка?
Рагнхильд сомкнула пальцы в замок, чтобы не дрожали руки. Теперь обломки скалы завалили не только дорогу впереди, но и пути к отступлению.
– Да, это Иона. – Пастор кивнула. – Мы с детьми тоже следуем церковному календарю. И я все еще считаю, что сказки – самые правдивые истории.
– Я не помню, – сказал Бёрье. – О чем Книга Ионы?
– Иона был пророк, – начала пастор. – Неустроенный, неудовлетворенный и несчастный человек, как и почти все библейские пророки. Это то, что всегда мне нравилось. Тяжелые, неудобные, неустроенные люди – и никаких тебе там Happy! Happy! Hallelujah! В общем, Господь велел Ионе проповедовать в Ниневии. Призывать ниневийцев к покаянию и наставить их на путь исправления, потому что Он решил уничтожить этот город.
– Вот так вот, прямо, – добродушно заметил Бёрье.
– Но вместо того чтобы отправиться в Ниневию, Иона сел на корабль и поплыл в город Фарсис. На море поднялся шторм, и все на корабле думали, что настал их последний час. Тогда Иона сказал команде, что это его вина, и велел бросить себя за борт. Так они и сделали, и море сразу успокоилось. Тут Иона оказался в чреве кита. А когда Господь спас его оттуда, Иона пошел, наконец, в Ниневию и стал там проповедовать. Народ внял его словам и встал на путь исправления. Поэтому Господь решил дать Ниневии второй шанс и не уничтожил город. И тут Иона опять скис. Ведь он возвещал ниневийцам последние времена. Получается, что Господь подставил под угрозу его репутацию как пророка. Книга заканчивается тем, что Иона возмущается поступками Господа, а Господь, несмотря на строптивость Ионы, все терпит и не оставляет попыток его вразумить.
Пастор рассмеялась.
– Простите, получилась целая проповедь. Но Книга Ионы – вся моя жизнь. Сколько раз избегала я своей Ниневии? И была согласна скорее умереть – в духовном смысле, я имею в виду, – лишь бы не делать того, что должна.
– Чего именно? – не понял Бёрье.
Пастор пожала плечами.
– Попросить прощения. Признаться в своих истинных чувствах. Трезво взглянуть на вещи. Вместо этого я все время бежала от себя, в Фарсис.
– Мы будем петь псалмы? – спросила Рагнхильд.
Они пели вдвоем, Рагнхильд и пастор. У Бёрье засигналил телефон, и Рагнхильд заметила краем глаза, как он отвернул от нее дисплей, прежде чем открыть сообщение и отправить короткий ответ. «Женщина, – догадалась она. – Ну конечно…»
Потом, когда они втроем прощались возле церкви, стоявшей на холме, мобильник Бёрье зазвонил. Тот извинился, сказал, что должен принять этот вызов, и зашел за угол, чтобы Рагнхильд не могла разобрать слова.
Она посмотрела на собственный телефон. Бывший коллега прислал эсэмэску с соболезнованиями. Рагнхильд поблагодарила. Вздохнула. Обыкновенная вежливость. Само по себе это ничего не значит.
Она согласилась поужинать с Бёрье, но теперь засомневалась в правильности своего решения. Ей вдруг стало ясно, что он использует ее, и не более того. Как Улле. Это ведь Рагнхильд договаривалась о встрече и с менеджером похоронного бюро, и с пастором.
«Сервисный центр, – подумала она. – Я что-то вроде сервисного центра. А теперь Бёрье звонят из сервисного центра в Эльвсбю и спрашивают, когда он вернется».
Она пошла прочь, почти побежала.
Уже на Лаппгатан позвонили из полиции Кируны. Анна-Мария Мелла сообщила, что Хенри убили, поэтому с похоронами придется повременить. Тело должны осмотреть криминалисты. Полицейские хотели еще раз побеседовать с Рагнхильд, и как можно скорее.
Бёрье Стрём завершил разговор с Лотти из Эльвсбю, но когда вернулся, не нашел Рагнхильд на прежнем месте. Это было все равно как оказаться в нокауте, полным сил и неожиданно для себя. Удар, которого он не заметил, – прямой по нерву в челюстной кости так, что подогнулись колени.
* * *
В отделении полиции Рагнхильд еще раз рассказала, как на лыжах перешла реку до Палосаари и нашла в доме мертвого брата и останки Раймо Коскелы в морозильнике.