Двое русских открыли ворота и пошли к машине. Свен-Эрик, видевший их впервые, понял, чего так испугались Ребекка и Анна-Мария. Мускулистые парни быстро обшарили Бёрье и Свена-Эрика, лишив их телефонов. Протестовать не имело смысла. Жены Брусничного Короля не было видно. Гостей через прихожую провели в тесную спальню Франса Меки. Свен-Эрик встал у короткой стены, перед большим экраном телевизора. В кресле в углу, уткнувшись носом в телефон, полулежала молодая девица в полупрозрачной розовой блузке с короткими рукавами и черном кружевном бюстгальтере. При виде объемных накладных ресниц, какие носит современная молодежь, у Свена-Эрика кольнуло сердце. Сколько ей лет и какого черта она здесь делает? Сам Брусничный Король возлежал на огромных подушках на больничной койке. Сбоку висел пульт, регулирующий высоту и угол наклона спинки. Рядом стояло инвалидное кресло. – Дай же посмотреть на тебя! – закричал Меки, когда Бёрье Стрём вошел в комнату. – Подойди ближе, черт тебя дери, не стой там как бедный родственник. Бёрье не узнал бы его. Вместо волнистых темных волос блестела лысина с редким седым пушком на висках. Руки торчали из футболки, как две зубочистки. Но впалые щеки были тщательно выбриты. Грудь вздымалась и опускалась в поверхностном дыхании толчками. Меки походил на бледное растение, в котором жизнь поддерживается при помощи искусственного света и шланга для подачи питательных веществ. Бёрье осторожно взял протянутую слабую руку. Свен-Эрик сделал то же следом за ним. Тагген приветствовал отца, стоя в углу, но Брусничный Король лишь мельком взглянул на него. Уголки его губ опустились в гримасе недовольства. – Ты совсем не изменился, – сказал Франс Меки Бёрье. – Все боксируешь? – Тренирую небольшую группу дома, в Эльвсбю. Это помогает держать форму. Бёрье много думал о том, как сформулировать свой вопрос к Брусничному Королю. Какие лучше выбрать слова и в каком порядке их расставить? Наверное, надо было обратиться за помощью к Рагнхильд. Он чувствовал себя неподготовленным к этой встрече. Они поговорили о боксе, причем Тагген и отец не обменялись больше не единым словом. Вспомнили былое. Оба пришли к выводу, что любительский бокс теперь не тот, что раньше. Новые звезды на его небосклоне не загораются, так что и газетчикам писать не о чем. А уж женщины на ринге… Еще немного, и Бёрье снова почувствовал себя хилым подростком перед властным хозяином боксерского клуба. – Должны же и сейчас быть парни вроде нас с тобой, – вмешался Тагген, обращаясь к Бёрье. – Помнишь, как мы переезжали через границу к финнам? – Заткнись ты, боров, – оборвал сына Брусничный Король. – «Вроде нас с тобой…» Да кем ты себя возомнил? Повисла неловкая пауза. – У тебя было какое-то дело, – напомнил Франс. Было видно, что он устал. Аудиенция могла закончиться в любой момент. – Да. – Бёрье Стрём замялся. – Даже не знаю… В общем, мой отец был найден в морозильной камере Хенри Пеккари с пулевым отверстием в груди. Ты имеешь к этому какое-то отношение, Франс? Это сделал ты? – Твой отец украл у меня больше сорока тысяч, – ответил Брусничный Король. – Огромные деньги по тем временам. Такое у меня даром не проходит. – Что было, того не изменить, – спокойно заметил Свен-Эрик. – Может, расскажешь подробнее? Просто чтобы Бёрье знал, как все было. Это не полицейское расследование, все сроки давно истекли. Брусничный Король пригладил выцветшей рукой одеяло. – Раймо забирал для меня деньги. Помнишь наш «Форд Транзит»? Последний вопрос был обращен к Таггену. – Конечно, – отозвался тот. – Я… – Ну так это тот самый случай, – перебил его Король. – Деньги должны были передать в полиэтиленовом пакете – пачки купюр и записка, от кого и за что. Я обыскал его, но нашел только туалетную бумагу. Ну а дальше все как обычно. Мы беседовали с тем, кто передал Раймо пакет. Парень оказался чист. Ключи от машины были только у меня и твоего отца, и это он забирал пакет. Так что… – Франс Меки закашлялся. – Тоня! Девица в кресле подняла глаза. Меки показал на пакет с соком возле кровати. Тоня сунула ноги в туфли на высоких каблуках, продефилировала к койке, вставила в пакет соломинку и подала Королю. Юное лицо оставалось бесстрастным, когда Меки гладил ее по попе. После чего девица вернулась к креслу и телефону. Свен-Эрик наблюдал эту сцену со смешанным чувством беспомощности и отвращения. Сколько ей все-таки лет? Пятнадцать? Двадцать? И что она здесь делает? – …Ну вот мы его и взяли, – закончил мысль Король. – Мы? – переспросил Стольнаке. Ему вдруг захотелось подхватить несчастную девицу под руки и вытащить отсюда. – Я и двое моих парней, – пояснил Франс Меки. – Маури Каатари и Тойво Лати. Их давно нет в живых. Мы приехали к Хенри Пеккари поговорить по душам. Он ведь жил там неподалеку, на острове. И тоже зависал в клубе, когда жил в Кируне. Так что мы были знакомы. – И что случилось? – Ну поначалу Раймо все отрицал. Потом стал вести себя агрессивно, и я его… Свен-Эрик пригладил усы. – Из какого оружия? – спросил он. – Черт его вспомнит, – выругался Брусничный Король. – Наверное, что-то было с собой у моих парней. Я ничего такого с собой не взял. Не собирался его убивать… Думаю, вам пора. Мне надо заниматься своими делами. Меки окинул Тоню долгим взглядом сверху вниз. Русские кивнули в сторону прихожей. Аудиенция была окончена. – Сколько лет Тоне? – спросил Свен-Эрик по-английски, направляясь к выходу. – Девятнадцать, – ответил один из русских. – У нее есть паспорт, никаких нелегалов. * * * – Да, черт вас подери, – пробурчал Свен-Эрик по-шведски, садясь в машину. Он словно побывал в параллельной вселенной. Пока они с Айри обрабатывали картофельные грядки, читали газеты и гладили котов, совсем рядом жили люди, которые расхаживали по дому с оружием, насиловали женщин и считали криминал своей профессией. Тагген и Бёрье молчали. Бёрье смотрел, как тают на ветровом стекле снежные хлопья. Теперь он знал, как все было. Убивать Брусничного Короля не имело смысла, от него и без того мало что осталось. Однажды Бёрье уже убил человека, и этого случая ему хватит на весь остаток жизни. Октябрь 1974 года Через три дня Джим Джонс скончался в больнице от кровоизлияния в мозг. От товарищей по спортзалу Бёрье слышал, что вдова не может оплатить больничные счета. У нее трое детей – ни работы, ни мужа. Журналисты писали о смертельном матче. О том, что бокс, конечно, рискованный вид спорта, но для американца куда опаснее ездить каждый день на работу, тем не менее никто не запрещает автомобили. И все боксеры знают, как оно бывает на ринге. Они надеялись, что Бёрье Стрём сумеет перешагнуть через эту смерть и продолжит стремительное восхождение к чемпионскому титулу в полутяжелом весе. Бёрье отказывался давать интервью. Отправился к Биг Бену О’Шоннеси и попросил оплатить больничные счета вдовы Джима Джонса. Биг Бен выронил изо рта сигару: – Ты с ума сошел? С какой стати мне это делать? – Он повернулся к мужчинам в костюмах, те пожали плечами. – Потому что ты можешь, – объяснил Бёрье. – У тебя есть на это средства, а у нее нет. – Ни за что в жизни! Тем самым мы признаем свою вину в его смерти. Ты победил. Сделал свою работу на ринге и победил. – В таком случае я заплачу сам, – сказал Бёрье. – Из тех денег, что заработал в прошлом году, там должно хватить. Биг Бен опустился за огромный письменный стол, словно утонул в нем, и стал вдруг таким крохотным, что Бёрье чуть не рассмеялся. Но лицо его выражало железобетонную твердость. Он сомкнул пальцы в замок, и секретарша, которая умела читать мысли, удалилась быстро, насколько позволяла узкая юбка. Минуты не прошло, как она появилась снова, с папкой, помеченной фамилией Бёрье. – Вот! – Биг Бен с решительным хлопком открыл папку. – Здесь все подсчитано. Твоя доля от гонорара в одной колонке, мои расходы – в другой. Бёрье пробежал глазами цифры. Затраты на тренировки, одежду, аренду зала и множество других статей, о которых он до сих пор даже не догадывался. Транспорт, еда, квартира, машина… – Но у меня нет машины, – удивился Бёрье. – Разумеется, она у тебя есть. – Биг Бен, затянулся сигарой. – Если ты не хочешь ею пользоваться, это твои проблемы. Он ткнул пальцем в колонку. Там было написано, что Бёрье Стрём арендует американский «Рамблер». Даже если так, сумма за автомобиль с мотором как у швейной машинки показалась ему сильно завышенной. – Но я не хочу… – Чего ты не хочешь? Все это прописано в контракте. Я – твой владелец, понимаешь? Бёрье был далек от бухгалтерии, но цифры говорили с ним на понятном до ужаса языке. На сегодняшний день он задолжал Биг Бену О’Шонесси почти десять тысяч долларов. Биг Бен рассмеялся и захлопнул папку. – Не волнуйся, мой мальчик, ты все отработаешь, и даже более того. У тебя два матча в декабре, один в январе и до июня следующего года борьба за чемпионский пояс. После этого ты сможешь купить дом с бассейном. Заведешь девушку и наденешь ей на палец кольцо с красивым камнем. Пресса такое любит. Мужчины в костюмах рассмеялись как по команде. – Нет ничего плохого в том, что у тебя доброе сердце, – утешил Бёрье Биг Бен. – Но это бизнес. Так я достиг вершины, и тебя проведу тем же путем. Несколько ночей подряд Бёрье снилось, что он участвует в Королевских боях. Плантаторы из южных штатов стравливали чернокожих рабов. Королевские бои – схватка на выживание, до тех пор пока не останется один, кто еще способен стоять на ногах. Несчастные дрались как бешеные звери, часто с завязанными глазами, и на последнего оставшегося в живых дождем просыпáлись деньги.