— Боюсь, я еще не закончила. — Не заставляй меня выламывать эту чертову дверь, Камилла. - Он снова дергает ее с такой силой, что я слышу, как скрипят петли. — Ничто не может удержать меня от тебя. Ты понимаешь? Проглатывая страх, подступающий к горлу, я дотягиваюсь до замка и тяну его на себя, намереваясь открыть дверь, но Гаврил не дает мне шанса. Он рывком открывает ее, а затем делает шаг ко мне, его пальцы обхватывают мое горло так быстро, что я едва успеваю заметить его движение. — В какую игру ты играешь? Я открываю рот, чтобы ответить, но ничего не выходит, так как он душит меня слишком сильно. Паника поднимается внутри меня, как приливная волна, готовая разбиться о берег и оставить за собой разрушения. У меня кружится голова, когда он медленно лишает меня кислорода, глядя на меня с такой неконтролируемой яростью, что я задаюсь вопросом, действительно ли он зайдёт слишком далеко и лишит меня жизни. В тот момент, когда эта мысль приходит мне в голову, он слегка ослабляет хватку, давая мне возможность вдохнуть кислород. Я смотрю на него с неверием. — Ты пытаешься убить меня? Он наклоняет голову. — Нет, но тебе нужно усвоить урок. Я чувствую облегчение, когда его пальцы покидают мою кожу, но по выражению его глаз понимаю, что это далеко не конец. Бросив взгляд на часы, я говорю: — Мне нужно вернуться или... Он хлопает ладонью по дверному проему, преграждая мне выход. — Ты никуда не пойдешь, пока я не скажу. — Кто-нибудь придет искать меня, если я задержусь. Он скалит зубы, как разъяренный волк. — Пусть ищут. Мне плевать. Прежде чем я успеваю осознать, что он делает, его губы прижимаются к моим в гневном и страстном поцелуе, от которого у меня перехватывает дыхание. — Ты принадлежишь мне, что означает никаких свиданий с другими мужчинами. Ты поняла? Мой желудок трепещет, словно миллион порхающих бабочек от того, как по-собственнически он ведет себя. Это безумие, ведь хотя он с самого начала ясно дал понять, что это не более, чем секс, какая-то часть меня надеется, что это может стать чем-то большим. И то, как он сейчас себя ведет, только подпитывает эту фантазию. Кончики его пальцев сильнее впиваются в мои бедра. — Скажи мне, что ты поняла, - требует он. — Я поняла, - вру я, хотя во всем этом нет никакого смысла. Секс для него - просто сделка, так почему так важно, с кем я встречаюсь? Не то чтобы я интересовалась Риццо, и у меня также нет ощущения, что он заинтересован во мне. В конце концов, наши семьи - враги. Я согласилась на это, потому что Нат умоляла меня пойти с ними и составить пару Бьянки. — Хорошо. - Он вытаскивает меня из кабинки и наклоняет над раковиной. — Пришло время наказать тебя. Он задирает мою юбку, а затем срывает трусики с ног. Я тяжело сглатываю, жалея, что надела юбку, которая облегчает ему доступ. Его рука яростно опускается на мою левую ягодицу, заставляя меня подпрыгнуть. Я вскрикиваю от боли, когда он переходит к моей правой ягодице и делает то же самое. Твердая поверхность раковины впивается в мои бедра, пока он продолжает давить на меня своим весом. Это оставит синяки, но я чувствую, что таково его намерение. Причинить как можно больше физической боли, даже если у него здесь нет никаких орудий. — Не делай вид, что тебе это не нравится, Морроне. Я стискиваю зубы. — Мне не нравится, что ты ведешь себя совершенно неразумно. Он рычит, его вес давит на меня сильнее. — Как бы тебе понравилось, если бы я был здесь с другой женщиной и демонстрировал ее? Когда он так говорит, я прихожу в ярость. От мысли увидеть его с любой другой женщиной у меня сводит живот. — Я бы возненавидела это. — Именно. - Он шлепает меня снова, еще сильнее, чем раньше. — Вот почему тебя нужно наказать за то, что ты так чертовски разозлила меня. Я слышу гнев в его голосе, и он вселяет в меня ужас. Очевидно, что когда я преследовала этого мужчину, желая, чтобы он обратил на меня внимание так, как я всегда обращала внимание на него, я никогда не задумывалась о том, насколько он безумен. Не зря он главный каратель в Академии Синдиката. Он любит причинять боль, а я открыла книгу, чтобы заглянуть внутрь и погрузиться в безумие, которое кроется внутри него. Однако теперь я не могу выбраться, или, по крайней мере, он мне этого не позволяет. Я тяжело сглатываю, когда за спиной раздается его неровное дыхание, и смотрю в зеркало, встречаясь с ним взглядом. Сейчас он выглядит на грани безумия, с широко раскрытыми карими глазами и растрепанными волосами. — Я трахну тебя прямо здесь и наполню своей спермой, потом ты вернешься и сядешь рядом с этим мальчишкой, а моя сперма будет капать тебе в трусики. Я с трудом сглатываю при этой мысли, но мои бедра сжимаются. — Да, сэр. Звук расстегиваемой молнии ускоряет мое сердцебиение, когда он высвобождает свой член и просовывает головку ко входу в мою насквозь мокрую киску. Не успеваю я перевести дыхание, как он оказывается внутри меня. Он глубоко вбивает в меня каждый дюйм, когда двигает бедрами внутрь и наружу грубыми, порочными движениями, словно пытаясь перестроить мои внутренности. Я смотрю на него в зеркало, и он смотрит на меня в ответ с таким неприкрытым желанием, что я забываю о безумии того, что мы делаем. И невозможно не стонать, когда он заставляет меня чувствовать себя неосязаемой, как будто я больше не в своем собственном теле. Мои друзья сидят на трибунах и ждут моего возвращения, а меня, как какую-то шлюху, трахает в туалете наш профессор-садист. Я тяжело сглатываю, когда раздается стук в дверь и кто-то пытается войти. Мое тело каменеет, но Гаврил не останавливается. На самом деле, он даже не подает виду, что слышал их. Он выглядит так, словно находится в другом мире, утопая во тьме, которая, кажется, окутывает его душу. Интересно, что сделало его таким, или, возможно, с ним ничего не случилось, а просто он такой, какой есть. Как его маска. В конце концов, у меня нет объяснения, почему мне нравится боль, которую он причиняет. Просто я такая, как есть, наверное. Невозможно не застонать громче, когда я чувствую, что приближаюсь к краю. Он останавливается так же внезапно, как и начал, свирепо глядя на меня в зеркало. — Ты слишком наслаждаешься этим, Камилла. Предполагается, что это наказание. Я впиваюсь зубами в нижнюю губу. — Простите, сэр. Трудно не наслаждаться тем, как Вы трахаете меня. Он рычит и вытаскивает из меня свой член, заставляя меня хныкать от внезапного ощущения пустоты. И тут я чувствую, как головка его члена прижимается к моей заднице. Я замираю, когда чувствую, как он яростно толкается вперед, безжалостно разрывая плотное кольцо мышц. Я кричу, боль сильнее, чем в первый раз, возможно, потому, меня меньше предупредили. — Ты не можешь наслаждаться этим, не после того, что ты сделала. Его карие глаза горят садистским восторгом. Проблема в том, что он думает, что я не получу удовольствия из-за боли, но это бессмысленно. Мазохист вроде меня жаждет боли так же сильно, как и удовольствия. Черт, иногда я даже не уверена, что могу отличить одно от другого. Он жестко и грубо трахает меня в задницу, и постепенно мои мышцы вокруг него расслабляются, по мере того как наслаждение усиливается, а боль стихает. Я издаю стон, от которого у него сжимается челюсть. — Такая грязная, любящая боль, шлюха, не так ли, Морроне? Я киваю в ответ.