Ненавижу, как эти слова действуют. Они заставляют мой желудок трепетать миллионом бабочек, и я знаю, что, сколько бы я ни пыталась это отрицать, я влюбляюсь в этого монстра сильно и быстро. В монстра, у которого нет сердца, чтобы отдать его мне, а это значит, что в конечном итоге мое сердце неизбежно будет разбито. И тем не менее, всё, что я могу сделать, – это утонуть в нем, позволяя ему делать со мной все, что он хочет. Потому что если я уйду прямо сейчас, это разорвет меня на части. Лучше отсрочить неизбежное, как бы больно не было в итоге. Глава 28 Гаврил Я чувствую себя не в своей тарелке после встречи с Камиллой. Все прошло не совсем так, как я себе представлял. Я уступил и дал ей свой номер телефона после секса, а это означает, что придется разговаривать с ней вне наших сексуальных встреч. Чего я пытался избежать. Мой мобильник жужжит. Камилла: Чем занят? Я кладу его обратно в карман пиджака и толкаю дверь в учительскую. Тревожное чувство закрадывается в моё нутро, ведь я знал, что она начнет писать мне. Я вижу, что Лука Морроне сидит на моем месте и мгновенно меня охватывает гнев. Когда он замечает меня, то одаривает самодовольной ухмылкой, которая только усиливает мою ярость. — Добрый день, профессор Ниткин. - Он встает. — Или мне следует говорить Гаврил? Должен признаться, я и представить себе не мог, что настанет день, когда я стану твоим коллегой. Я прищуриваюсь, глядя на него. — Я тоже, учитывая, как сильно ты пренебрегал правилами, когда учился здесь. Его ухмылка становится шире. — Да, но, в отличие от большинства, я не дрожал от страха перед твоими наказаниями, и это сводило тебя с ума. Он снова садится, скрестив одну ногу на колене. — Убирайся с моего места, - требую я. Он хмурит брови. — Я не заметил на нем таблички с именем. Я скрещиваю руки на груди, пытаясь понять, как этот мудак связан с Камиллой. Они совершенно разные во всех отношениях. Он пренебрегает правилами, в то время как она любит их соблюдать. — Я сидел на этом месте каждый гребаный день, пока работал здесь, и не позволю такому сопляку, как ты, изменить это. Его глаза вспыхивают гневом, когда он встает и начинает идти на меня. — Кого ты назвал сопляком? Я здесь больше не студент, Гаврил. — Я прекрасно это понимаю, но это не значит, что я все равно не надеру тебе задницу. Его ноздри раздуваются, когда он встает передо мной, в карих глазах зреет ярость. Их оттенок темнее, чем у Камиллы. Боюсь, он готов к драке, а я не из тех, кто отступает, особенно перед каким-то избалованным наследником мафии, который думает, что он крепче железа. Дверь в учительскую распахивается, и входят Арчер и София Дэвидсон, тоже профессор. Брови Софии хмурятся, когда она видит, что мы оба стоим близко друг к другу со сжатыми кулаками. — Что здесь происходит? Арч усмехается. — Похоже, Лука уже наживает врагов. - Он хлопает Луку по плечу и направляется к кофеварке у дальней стены. — И ты выбрал худшего парня для вражды, Морроне. Я пристально смотрю на брата девушки, с которой я трахаюсь, гадая, намерен ли он стоять на своем. В любом случае было бы глупо прийти на новое рабочее место и сразу же стать задницей, но сомневаюсь, что Луке не плевать на это. Он криво улыбается и хлопает меня по плечу. — Это лишь забавы и игры, не так ли, Гэв? Я сжимаю челюсть. — Не называй меня так. — Все остальные зовут тебя Гэв. — Да, но ты не все остальные. Для тебя Гаврил. - Я обхожу его и сажусь на свое обычное место. Туда, где он сидел, когда я пришел. — И больше не садись на мое место. Я хрущу костяшками пальцев. Арч смеется. — Дерьмо, ты сидел на месте Гэва. Неудивительно, что он хотел тебя избить. Лука поворачивается и смотрит на Арчера. — Что такого особенного в этом сиденье? Тот качает головой. — Ничего, кроме того, что в нем сидит Гаврил, и никто другой. Все очень просто. София кивает. — Я совершила ошибку новичка, сев туда в свой первый день. - Она тяжело сглатывает, смотрит в мою сторону и вздрагивает. — Никогда больше. Я издаю фыркающий звук. — Все, что я сделал, это сказал тебе больше не садиться на моё место. Можно подумать, я вытащил тебя за волосы. Она обхватывает себя руками. — С таким же успехом мог бы. — Так драматично. — Кто тут драматизирует? - Спрашивает Оак, входя в дверь. — София. Я достаю из сумки кофейный термос, который, очевидно, наполнен не кофе, а кое-чем покрепче. Оак настороженно смотрит на него, как будто точно знает, что там, но ничего не говорит. — По поводу чего драма? — Её первого дня, когда я сказал ей больше не садиться на мое место. - Я делаю глоток виски. Он сразу же обжигает. — Она ведет себя так, будто я физически напал на нее. София фыркает. — С того дня у меня остались душевные шрамы. Оак кивает. — Я помню. Ты был довольно пугающим. - Его глаза сужаются. — Почему вы вообще это обсуждаете?