Кора направилась в торговый зал и принесла кусок швацвальдского вишневого торта. Гереон поблагодарил ее: – Это очень мило с вашей стороны. А вы сами ничего не хотите? Я угощаю. – Большое спасибо, – ответила она, – но я на работе. – Да, конечно. Гереон снова смутился. Он отломил большой кусок торта, положил его в рот и принялся жевать, следя за ней взглядом. Всякий раз, когда Кора смотрела на него, он улыбался. Через два дня Гереон вернулся. На этот раз он сделал заказ в торговом зале и улыбнулся ей, как старой знакомой. И, прежде чем уйти, спросил: – А что вы делаете после работы? Кстати, когда вы заканчиваете? – В половине седьмого. – Давайте куда-нибудь сходим. Может быть, выпьем пива? – Я не пью пиво. – Значит, что-нибудь другое, не важно. Ненадолго, всего на полчаса. Мне хотелось бы познакомиться с вами получше. Он был неуклюжим и вместе с тем очень прямолинейным, не скрывал, что она ему понравилась. Но навязчивым он не был. Когда Кора отклонила его приглашение, Гереон пожал плечами: – Что ж, возможно, в другой раз. Он трижды приглашал ее на свидание, и трижды она отказывалась. После третьего раза Кора рассказала обо всем Маргрет. О его привлекательной внешности и наивности. О том, что с помощью трех фраз его можно убедить: земля все-таки плоская и корабли, которые уходят слишком далеко, падают с края диска и проваливаются в пустоту. Она говорила о своем желании подвести жирную черту под прошлым и начать все заново там, где ее никто не знает. Жить, как тысячи других людей. И что это возможно только с мужчиной, у которого нет собственного мнения. Которому можно сказать, что шрамы на сгибах локтей – это след от серьезного воспаления, что, в общем-то, было правдой. А вмятина на лбу появилась после того, как она попала под машину. Маргрет очень хорошо ее понимала. А вот шефу рассказывать об этом было не обязательно. Ведь он тут же поинтересовался бы, кто такая Маргрет, и добавил бы ее в список людей, с которыми обязательно нужно побеседовать. А вовлекать во все еще и Маргрет – это уже чересчур. Маргрет была младшей сестрой отца. Рядом с матерью Коры она выглядела очень молодо. Красивая, современная, с революционными взглядами на жизнь, с пониманием слабостей, которые могли быть у человека, и ошибок, которые он мог совершить. Когда в жизни Коры появился Гереон, она уже год жила у Маргрет в Кельне, в маленькой квартирке в старом здании. Две комнаты, крохотная кухня, душевая шириной с полотенце. Садясь на унитаз, Кора упиралась коленями в дверь. Спала она на диване, больше было негде: в спальне у Маргрет было слишком мало места для второй кровати. Да Коре и не нужна была кровать. Соседства второго ложа она бы не вынесла. Иногда она задавалась вопросом, что стало бы с ней, если бы Маргрет не забрала ее к себе, после того как жизнь дома стала невыносимой. На это у Коры был только один ответ: тогда она умерла бы. А ей вообще-то еще хотелось пожить. И тетя дала ей такую возможность. Маргрет нашла ей работу в кафе на Герцогштрассе. А когда появился Гереон, настойчиво приглашавший Кору на свидание, сказала: – Да прими ты его предложение, Кора. Ты же девушка. Будет совершенно нормально, если ты влюбишься в молодого человека. – Не знаю, влюблена ли я в него. Просто он напоминает парня, который мне когда-то очень нравился. Все звали его Джонни. Как его настоящее имя, я так и не узнала. Он был похож на архангела из маминой Библии, изгонявшего людей из рая. Ты знаешь это место? «И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги». Вот как выглядел Джонни. Гереон немного похож на него. Но только внешне, цвет волос и все такое. Гереон – милый парень из приличной семьи. Он уже рассказывал мне о своих родителях. И однажды он спросит меня… – Ерунда, – отозвалась Маргрет. – Пусть спрашивает, что-нибудь придумаем. Ты ведь говоришь, что он не очень сообразительный. А ты не обязана рассказывать ему историю своей жизни. И вряд ли он сразу же станет расспрашивать тебя о семье. У молодых людей обычно другое на уме. А если все же спросит, скажешь, что жизнь дома была невыносимой. Скажешь, что у твоей матери не все в порядке с головой (но не высокомерно). Это вполне соответствует истине. – А если он захочет со мной переспать? – пробормотала Кора, ни к кому конкретно не обращаясь. Однако Маргрет все поняла. Она посмотрела на нее внимательно, с пониманием и сочувствием. – Думаешь, ты не сможешь? Конечно же, она сможет. Дело не в том. Кора часто задавала себе вопрос, как это было бы с симпатичным молодым человеком. Но это было бы обманом. И когда она не ответила, Маргрет заявила характерным для нее решительным тоном: – Кора, это не проблема. Если ты не захочешь, то просто скажешь «нет». Но все было совсем не так просто, как представляла себе Маргрет. Нельзя постоянно говорить «нет», если хочешь удержать мужчину. А Кора хотела этого. Гереон ей нравился. Во-первых, он был похож на Джонни. Внешне. Во-вторых, он был очень нежным, деликатным. Вечера, которые они проводили в его машине, были чудесными. Два раза в неделю Гереон забирал Кору после работы, вез в уединенное местечко и обнимал. Чаще всего было слишком холодно, чтобы снять куртку, не говоря уже об остальном. Но Гереон не давил на Кору, несколько месяцев довольствуясь поцелуями и петтингом. И только потом захотел большего. Она с удовольствием потянула бы еще немного. Только страх потерять Гереона был сильнее страха его разочаровать. Но этого не произошло. Гереон не почувствовал себя обманутым, лишь сказал: – Ты уже не девственница. Конечно, нет! Невозможно найти девственницу, которой двадцать один год. В этом возрасте все уже хоть раз, да переспали с кем-нибудь. Но об этом шефу можно было не говорить. У Коры снова все было под контролем, она могла рассказывать так, чтобы не упоминать о Маргрет и не создавать при этом пробелов в повествовании. И только последняя фраза вырвалась у нее прежде, чем она успела остановиться. Шеф посмотрел на Кору. Ему хотелось услышать больше, это было видно по его лицу. Он пытался понять, почему она убила того мужчину. И пока не поймет, не отстанет, захочет поговорить с Гереоном, а возможно, даже с ее отцом. Несколько минут в комнате было тихо. Мужчина в спортивном костюме с сомнением поглядывал на диктофон. Шеф требовательно смотрел Коре в лицо. Она должна хоть что-нибудь ему рассказать. Даже если он ей не поверит! Сейчас, когда она наконец мыслит довольно ясно… И Кора решила, что слова Гереона о девственности и то, что говорила Грит Адигар о необходимости уйти из дома, лягут в основу истории. А имя главного героя… Как там сказал шеф? «Его звали Георг Франкенберг». Но это имя ей было незнакомо, и Кора боялась оговориться. Имя Джонни было привычнее. Если она смешает свои мечты с тем, что рассказывали о Джонни… О нем ходили дурные слухи. Прекрасная основа для правдоподобной истории. – Если я, – нерешительно начала Кора, – объясню вам, почему его убила, вы пообещаете, что не станете докучать моей семье? Обещания шеф не дал, лишь спросил: – А вы все-таки можете объяснить это, госпожа Бендер? Она кивнула. Ее руки снова задрожали – она опять перестала их контролировать. Кора сжала одну руку другой и положила их на колени. – Конечно же, могу. Я просто надеялась, что мне не придется этого делать. Я не хочу, чтобы мой муж об этом узнал. Он не сможет понять… А уж его родители и подавно. Если бы они обо всем узнали, то превратили бы его жизнь в ад. Из-за того, что он связался с такой, как я. До этого момента Кора говорила, опустив голову. Теперь же она подняла ее, решительно взглянула шефу в глаза и несколько раз глубоко вздохнула. – Я солгала вам, когда сказала, что незнакома с этим мужчиной. Я не знала его настоящего имени. Но его самого… Это было пять лет тому назад. В марте он впервые появился в Буххольце. Никто не знал, как его зовут на самом деле. Сам себя он называл Джонни Гитаристом. У меня почти не было опыта общения с мужчинами. Мне очень редко разрешали пойти погулять, я вынуждена была лгать, чтобы вырваться из дому на пару часов. Чаще всего я говорила матери, что только под открытым небом, прямо пред очами Бога, могу узреть свои желания и лучше сосредоточиться на том, чтобы их побороть. Подобные фразы ей нравились. И однажды субботним вечером она разрешила мне выйти из дому. В Буххольце у молодежи мало развлечений. Вокруг – живописная природа, дорожки для велосипедистов, кафе и отели для людей, ищущих возможности отдохнуть, но никаких дискотек. Кое-кто отправлялся в Гамбург. Я ни разу туда не ездила, хоть отец наверняка дал бы мне машину. Он даже разрешил мне получить права. Мы с отцом были союзниками. Но я не хотела перегибать палку. Я направлялась в город. Там было несколько кафе и кабак, где по субботам можно было потанцевать. Подруг и друзей у меня не было. У девушек моего возраста уже были кавалеры, с которыми они предпочитали находиться наедине. А парни… Конечно, кое с кем я знакомилась, но ничего серьезного. Я танцевала с ними, иногда позволяла им пригласить меня на стакан колы. Но больше – ничего. Я была закомплексованной. Стоило парням понять, что они не смогут сразу же затащить меня в постель, как они теряли ко мне интерес. Мне было все равно. Пока однажды мартовским вечером не появился Джонни. Думаю, я влюбилась в него с первого же взгляда. Он был не один. С ним был парень, невысокий толстяк. Оба были нездешними, я сразу же это заметила, стоило мне услышать их разговор. Они огляделись по сторонам, но меня не заметили. Сели за столик. Через несколько минут Джонни поднялся и направился к одной из девушек. Потанцевал с ней несколько раз. А потом они вместе с толстяком вышли из кабака. В следующую субботу они пришли снова. И девушка тоже. Она сидела в углу вместе с двумя подругами. Заметив Джонни и его приятеля, они склонили друг к другу головы и зашептались. Но к ним девушка не пошла. Мне показалось, что она не хочет иметь с Джонни и толстяком ничего общего. Джонни тоже не обращал на нее внимания. Прошло совсем немного времени, и вот он уже танцевал с другой. И чуть позже скрылся вместе с ней. Толстяк побежал за ними. А в следующую субботу они друг на друга больше не смотрели. Так продолжалось пару недель. Их поведение должно было удивить меня, но я не подумала ничего плохого. В то время я действительно была очень наивной. И к тому же влюбилась по уши. Я отдала бы все на свете, чтобы хоть раз поговорить с Джонни. В следующую субботу я с трудом дождалась возможности выйти из дому. Никогда прежде я не лгала матери так много. Все вертелось вокруг Джонни. Я знала, что у меня нет шансов его заинтересовать, мне просто хотелось быть рядом с ним. Я немного расспросила о нем, но никто ничего толком не знал. Некоторые девушки рассказывали, что он любит музыку. А те, которые были знакомы также с его другом, загадочно усмехались. Несколько раз мне ответили: «Это был чудесный вечер. Но вряд ли Джонни тот, кто тебе нужен». А потом (это было шестнадцатого мая, через неделю после моего дня рождения) толстяк со мной заговорил. В тот вечер было довольно скучно. Джонни и его приятель некоторое время посидели за столиком, прежде чем толстяк подошел ко мне. Я потанцевала с ним, потому что думала, что после этого он пригласит меня за их столик. Но нет! Приятель Джонни стал чересчур назойливым, и я с трудом вывернулась из его объятий. Он рассердился и обругал меня. Расстроившись, я ушла. А уже на улице, на парковке, услышала, как Джонни меня зовет. Он извинился за поведение своего друга. Попросил не сердиться на него. Мол, его друг слишком горяч и, к сожалению, не пользуется успехом у девушек. Некоторое время мы постояли на улице, поговорили. Я не верила своим ушам. Джонни спросил, не хочу ли я вернуться в кабак вместе с ним. Мол, еще слишком рано идти домой. Он позаботится, чтобы его друг мне больше не докучал. Вот так у нас с Джонни все и началось. Это казалось мне похожим на чудо. Я подозревала, что он приезжает в Буххольц только за тем, чтобы найти себе девушку на вечер. Но со мной он вел себя совершенно иначе. Когда мы вернулись в пивную, толстяк уже ушел. Почти полчаса мы, болтая, просидели за столиком вдвоем. Потом Джонни спросил меня, не хочу ли я с ним потанцевать. Больше в тот вечер ничего не произошло. Толстяк так и не появился. Кода мне пора было уходить, Джонни вышел со мной на улицу. Хотел даже проводить меня до дома. Но, к сожалению, это было исключено: если бы моя мать увидела нас вместе, она больше никогда не выпустила бы меня за порог. Мы с Джонни попрощались на парковке. Протянув мне руку, он спросил: – Я тебя еще увижу? Я ответила: – Возможно, в следующую субботу я снова буду здесь. Он улыбнулся. – Я тоже. И, наверное, будет лучше, если я приду один. Значит, увидимся через неделю. Он действительно пришел один. И вел себя очень сдержанно. Прошло три недели, прежде чем Джонни впервые меня поцеловал. Он был мил и нежен, и, что бы он там ни говорил, толк он в этом знал. Когда я рассказала ему о своей матери, Джонни не стал смеяться. – Каждый думает, что правда на его стороне, – только и сказал он. Конечно же, я спросила, как его зовут на самом деле. Он ответил: Хорсти. Мне это имя показалось дурацким, и я продолжала называть его Джонни. Он сказал, что терпеть не может девушек, с которыми можно в первый же вечер лечь в постель, что они хороши только для развлечения. Уверял меня, что никогда еще не встречал такой девушки, как я, что он меня любит. Все было идеально. Джонни даже ревновал меня немного. Несколько раз он не смог приехать в Буххольц на выходные и в эти дни просил меня сидеть дома, чтобы никто «не перебежал ему дорогу». Я мало что о нем знала: Джонни не любил рассказывать о себе. Мне было лишь известно, что он с двумя друзьями создал музыкальную группу и они репетируют в подвале. Толстяк был одним из них. Джонни говорил, что он отличный клавишник. Сам он играл на ударных, а третий участник группы – на бас-гитаре. В августе Джонни спросил меня, не хочу ли я послушать, как они играют. Я ответила, что не хочу оказаться с толстяком в одном подвале, ведь у меня не будет возможности уйти, если он станет мне докучать. Джонни лишь посмеялся надо мной. – Я же буду рядом. Он на тебя даже глянуть не посмеет. В следующие выходные он привез толстяка с собой. Тот вел себя очень вежливо, и я согласилась поехать с ними. Вечер был просто шикарным. Они сыграли новую песню, она называлась «Song of Tiger». Джонни сказал, что теперь это моя песня. Что он написал ее для меня. Через час они перестали играть. Толстяк и бас-гитарист вышли на улицу и не вернулись. Джонни дал мне выпить и включил стереоустановку. Там было несколько кассет с их записями. Мы потанцевали, выпили еще по два бокала, сели на диван. А потом все и случилось. Не стану утверждать, что он меня изнасиловал. Все было чудесно. Я была немного пьяна и тоже хотела этого, только боялась забеременеть. Никогда прежде я не принимала противозачаточных таблеток.