Ее вопли превращаются в рваное дыхание, удушье, и ее глаза закатываются. Она цепляется за мою рубашку скрученными руками, но я ничего не могу сделать. Запах жареного мяса наполняет комнату. Она моргает и фокусируется на мне, и я знаю, что она больше не чувствует боли. Ее светлые локоны обрамляют голову, как ореол. Я вижу, как Стелла умирает в одиночку. Умирает одна, никто не может ей помочь. Невидимый огонь опалил впадину под ее грудной клеткой. Все глубже, и вот она больше не может дышать. Я продолжаю говорить, пока она со мной. – Мне так жаль, – я сомневалась в ней. Я никогда не воспринимала ее в серьез, даже когда она наткнулась в лагере, глядя, как дьявол прокладывал к ней путь. – Почему? – слово вылетает из ее рта, тихое и искаженное. Я не могу ответить. Все, что я могу сказать – это: – Все в порядке. Все хорошо. Ее тело дрожит, когда она пытается дышать, а ее легкие отказывают. Прямо у меня на глазах она задыхается, а я продолжаю лгать. Я продолжаю говорить ей, что все хорошо. Все хорошо. Все в порядке. Она ушла. Я закрываю ее веки пальцами и вытираю пот под своим носом, и моя верхняя губа теперь имеет запах горелого мяса. Меня всю начинает трясти. Я закрываю глаза и жду, жду, когда огонь пронесется через меня, отчего я покраснею, и у меня закружится голова. Но когда я открываю глаза, дом и пепел исчезли. Я стою на коленях на лугу. Стелла лежит передо мной. Лучи солнца просачиваются сквозь деревья. Порыв ветра охлаждает пот на лбу. Я думаю, что Стелла плавает в чистейшей воде, которую я только могу себе представить. Рука ложится на мое плечо. – Я тоже не сдаюсь, – говорит Кейси. *** Мой приговор – теперь старые новости. Я могла бы сказать, когда стала получать меньше внимания: за день до этого. Валери получала гораздо больше удовольствия, мучая других. Каждый раз, когда я ее видела, ее лицо переживало разные фазы исцеления: что– то было сломано, либо покрыто черной, синей или желтой коркой. Я сочувствовала ей, но в то же время ей действительно необходимо было держать руки при себе. Я смотрела ралли по телевизору в задней части комнаты отдыха. Были банды из Колумбии, Лос– Анджелеса и Нью– Йорка, которых Передовой Центр собирался протестировать, и тесты которых начнутся меньше, чем через месяц. Они были новой волной солдат, которые пренебрегли наукой, как истиной. Даже несмотря на то, что способность измерять мораль была доказана, окрашенные знаки, которые мелькали в толпе, говорили, что мы не боги, и ваш научный метод доказывает, что мы убийцы и защищаем своих детей. – Всегда есть надежда, – девушка рядом со мной произносит шепотом. У нее было доброе лицо. Я опешила, но не хотела этого показывать, поэтому просто кивнула и сказала: – Спасибо. Хотя знала, что надежда бесполезна. Надеяться на что? Что до моего отъезда правительство примет решение прислушаться к хиппи и это все исчезнет? Когда до этого правительство слушало хиппи? Но на самом деле, не только хиппи протестовали. Были пацифистские христиане, буддисты, гуманисты и либералы, которые не хотели, чтобы на их деньги строили Передовые Центры. Именно те, кто сомневался в точности ученых, что можно определить моральный компас. Это было немыслимо двадцать лет назад, так что это не должно быть правдой. Я закрыла глаза, утопая в пыли стрессовой лихорадки, которая появилась за несколько дней до этого. Кто– то увеличил громкость. Может быть, охранник, чтобы помучить меня. – Передовые Центры вызвали возмущение среди нескольких правозащитных групп. Ученые утверждают, что наши гены не податливы. Гены непростительных преступлений, таких как: убийства и изнасилования даются при рождении... – ... чем раньше их истребить, тем меньше будет преступлений в будущем. – ... что пытаются раскрыть Передовые Центры, так это то, имеют ли преступники эти гены или их преступления были одноразовыми. *** Той ночью я мечтала об удушающей темноте. Я знала, что это была смерть. Я лежала на спине, руки и ноги растопырены, будто я создавала снежных ангелов в густой, ощутимой темноте. Я позволила крикам моих жертв наполнить меня. Я хотела присоединиться к ним в ближайшее время. И тогда все сборы будут оправданы. ГЛАВА 9 Я не могу вдохнуть. Запах Стеллы повсюду. – Дыши глубже, – убеждает Кейси, как будто убаюкивает меня. – Глубокий вдох. И выдох. Я пытаюсь. Открываю рот, но мои легкие отказываются сотрудничать. Наконец, горло расслабляется, и я рывками вдыхаю кислород.