Нормальная рубашка. Хлопковая. Но Бабочкин снова запротестовал: – Что ты вырядился, как на бал? Надень простую майку. Или толстовку. Дошло до того, что он полез в мой шкаф с ревизией. Вообще уже! Все вещи там перерыл. А я их, между прочим, строго по цветам раскладывал! Наверное, это меня и взбесило. Не люблю хаос. Поэтому и сказал: – Всё, я в рубашке пойду! И уже прямо обрадовался, что тоже, оказывается, умею быть категоричным, а он опять: – Ты прям как миссионер. Хоть в джинсы не заправляй! || ▶ Естественно, я после всего этого запаниковал! И когда мы подошли к дверям, сказал на полном серьёзе: – Что-то у меня с животом неладно. Я, наверное, никуда не пойду. Но Бабочкин, конечно, не купился. Вытолкал меня за дверь и так – решительно: – Шуруй давай! Пришлось идти. Я, по-моему, даже с Кристинкой не попрощался. Но она сама за нами выбежала и такая: – Гриша, ты во сколько вернёшься? Что мне маме сказать? А я ещё так трагически подумал: «Да не вернусь я больше. Умру где-нибудь по дороге!» А Гера потом, когда мы в лифте ехали, сказал: – Классная у тебя сестра. Вы молодцы, что дружите. А я опять подумал: «Да уж конечно, дружим. Прямо как мы с тобой». Честно, у меня уже и правда живот начал ныть – от ужаса. А Бабочкин – вот человек. Как будто что-то почувствовал. Хотя я же и не говорил ничего. Уверенно так держался. В общем, не знаю почему, но он вдруг сказал: – Не дрейфь, Звездочёт. Там нормальные ребята. Никто не кусается. Звездочёт! Вот чего он ко мне с этим прозвищем привязался? Звучит как-то уж совсем по-дурацки. Хотя, конечно, всё лучше, чем «чучело». Я кивнул, чтобы он понял – никто здесь и не думал дрейфить. А Бабочкин вдруг стал серьёзным. И говорит: – Ты не обращай внимания на мои шуточки. У меня просто натура такая. И ещё так – как будто оправдываясь: – Понимаешь, жизнь такая штука – её нельзя воспринимать всерьёз. Иначе можно чокнуться. И тут я понял… Гера – он такой человек… Ему всё можно сказать. Но всё равно решил не грузить его своей философией. В конце концов, он же меня на вечеринку позвал, а не в Общество мёртвых поэтов[22]. Поэтому я собрался и беззаботно сказал: – Всё норм, чувак. Не парься! – как мог беззаботно. Бабочкина это почему-то развеселило. || ▶ Кстати, если так пойдёт и дальше, Общество мертвых поэтов – не самый плохой вариант. Понятно, что не мёртвых, а живых. И не обязательно даже поэтов. Гера же больше прозу читает. Но сама идея! По-моему, идея – просто замечательная. || ▶ До сих пор не верю в то, что случилось. Скажу одно: этот день – он просто обязан войти в историю. Буду потом своим внукам рассказывать, как мы с их бабушкой познакомились. Понятно, что какие-то моменты придётся убрать. Детям такие вещи знать не обязательно! Но в целом эта история, чувствую, станет нашей семейной легендой. Хотя началась она – просто хуже некуда… Мы с Герой пришли к Ореховой, а там людей – туча. И половина незнакомых. Я ещё подумал – жаль. Ну, что только половина! Они хотя бы не таращились на меня как на чучело, в отличие от наших. Хотя вот Орехова… вроде бы даже обрадовалась. Сказала: – Ого, какие люди! И предложила мне пиво. Я сразу на Геру посмотрел, мол, что делать? Но Бабочкин пожал плечами и сказал: – Ты как хочешь, а я – пас. У меня завтра с самого утра тренировка. И я тут же: – Так и у меня тоже. Орехова такие глаза сделала! Пришлось уточнить, что тренировка ментальная. На самом деле там обычные сканворды, но если каждый день хотя бы по часу упражняться… Хотя что толку рассказывать… Ореховой эти сканворды были до лампочки. Она меня даже не дослушала! Сказала «как хочешь» и убежала танцевать. А мы с Герой уселись на диван, подальше от ревущих колонок, и стали смотреть, как другие бесятся. Вообще, было классно. Шумно. Весело. И Бабочкин такой… не знаю, с ним даже просто молчать приятно. || ▶ Но, кстати, мы пока к Ореховой шли, так разговорились! Он про хоккей рассказывал, а я слушал, не перебивал. Но потом, непонятно зачем, про отца спросил. И вот чувствовал же, что не надо, а всё равно ляпнул! Но Бабочкин, кстати, спокойно это воспринял. Что-то даже рассказал… Я не всё понял, но папа его однозначно в порядке. Просто живёт отдельно. А где, я уже не стал спрашивать. Пока не время… А вообще, фантастика, да? Гера Бабочкин поделился со мной своими тайнами! Я сразу решил сделать что-нибудь эдакое в ответ. Взял и тоже разоткровенничался. Про поэзию рассказал… Даже почитал кое-что из любимого. Бабочкин так смеялся! Но по-доброму. Сказал, что таких, как я, уже давно не производят. Правда, потом признался, что Пастернака «тоже, наверное, бы переварил». Я об этом всё время думал. Даже когда мы уже на ореховском диване сидели – всё равно, не мог поверить в происходящее. А потом Бабочкин вдруг предложил: – А давай как-нибудь соберёмся и устроим поэтический баттл. Я ушам своим не поверил. Говорю: – Так ведь ты в поэзии не разбираешься. А он рукой махнул, мол, пустяки. Сказал: – И что? Зато ты разбираешься. А я что-нибудь прозаическое почитаю. Конечно же, я ответил «ладно». Да я вообще там чуть не умер на этом диване! А он вдруг ни с того ни с сего: – А Кристинку давай в жюри возьмём. Я сначала даже не понял, почему её-то? Можем вон Нину взять. Да любого, кто согласится! А Гера опять: – А Кристинка тоже стихи любит? А я, всё ещё не соображая, говорю, мол, нет, она у нас больше по спорту. И давай про неё рассказывать. А он ещё так внимательно слушает, кивает. А потом вдруг говорит: – Слушай, а ты не будешь против, если я её как– нибудь в кино приглашу? Встал – руки в карманы – и смотрит на меня выжидающе. А я? Ну а что я?! Тоже встал. Не дурак же.