Вот эти последние строчки – невероятно! Как с неё списаны. Видно, Рождественский был тем ещё попаданцем. И, главное, додумался же. Конспиратор! Алёнке якобы посвятил. Ну-ну, как будто я такой дурачок и ни о чём не догадаюсь. А она и правда такая… как пожар. Обжигает! Я всё думаю, что было бы, если бы я до неё дотронулся? Ну вот так просто… подошёл бы и взял за руку. Или даже обнял? А если бы она меня – так вообще… Нет, не могу об этом думать. У меня сразу кровь колышется. И такое настроение, не передать. Как там у Лорки: Луна плывёт по реке. В безветрии звёзды теплятся. Срезая речную рябь, Она по волне колеблется. А молодая ветвь Её приняла за зеркальце[11]. Вот так я себя чувствую. Как зеркальце. Я такой, да, всем отсвечиваю, кто в меня посмотрится. И с ней было так же. Мы тогда в столовую пришли, а там котлеты. Я успел подумать: «Потрясающе!» – сел за стол и стал пить компот. А потом поднимаю голову, а за соседним столом она, и тоже – вот это уже, по– моему, совсем невероятно – с компотом! У меня от удивления даже стакан опрокинулся. Естественно, на брюки… Я ещё потом у себя в кармане целую смородину нашёл! || ▶ А она засмеялась… КАК она засмеялась! Как колокольчик. У меня такой в столе, кажется, с первого класса лежит. И вообще не ржавеет! || ▶ Я тогда, наверное, и правда с ума сошёл. Не так, как с Воробьёвой – Ореховой, а по-настоящему. Уже целый месяц прошёл, а динамика сумасшествия у меня до сих пор устойчиво положительная. Может, и с небольшой прогрессией. И не может, а точно! Я ведь даже на переменах стал из класса выходить. Якобы прогуляться! А сам только и делаю, что глазами кошу, чтобы с ней хоть как-то встретиться. || ▶ Да в той же столовой… Все, наверное, думают, что я с голодного края – раз несусь туда с такой скоростью. Хотя вот Л. А. однозначно не поверила. Недавно подошла… а я с чаем сижу… и такая: – Гриша, духовная пища – это замечательно, но белки и углеводы в твоём возрасте намного важнее. Ну вот зачем? Сделала из меня какого-то монаха… Может, я просто вегетарианец? || ▶ И вообще, мне всё равно. Пусть болтают. А я как ходил, так и буду ходить! Вдруг получится опять за тот столик сесть? И чтобы она тоже села как тогда… Говорят, молния не бьёт в одно место дважды. Но при моей-то везучести! || ▶ Но нет… Зачем мечтать впустую? Тут нужен чёткий план действий! А у меня даже нечёткого нет… Голова как будто мылом наполнена… || ▶ В общем, влюблённый стратег – это мёртвый стратег. Наверняка папа сказал бы что-нибудь подобное. || ▶ Про папу, кстати… Забыл объяснить… Это только кажется, что я весь такой романтичный… стихи читаю! На самом деле это только его заслуга. А началось всё очень даже прозаично – со стройки. Она у нас дачей называется. И мы на ней уже сто лет пашем. Ну как мы? Папа! Мама его чисто технически направляет: обои там выбрать, молдинги. Из меня строитель тоже хоть куда – я же эти молдинги в глаза не видел. А Кристинке просто некогда по дачам кататься – у неё тренировки. Так что папа весь этот воз, по сути, сам катит. Но иногда у него случаются «настроения». Он начинает вспоминать своё детство и то, как они с моим дедом вдвоём строили сарай. Или баню? Я всё время путаю. Но это и не важно! Важно то, что строили они этот сарай, считай, из одних камней и глины. Забавно, правда? Два таких Наф-Нафа. Но вообще это ни капли не смешно. Потому что после деда и сарая из глины папа сразу вспоминает о своём сыне, то есть обо мне. И говорит: – Одевайся – поехали, пора приобщаться к живому труду. Вот тут снова смешно. Потому что я даже со своими руками управляюсь еле-еле, а если в них ещё вложить орудие труда… Ну не знаю, по-моему, это какое-то заигрывание с огнём и вообще опасно для общества. И стройку эту… я её ненавижу! А она – меня. И я не выдумываю! Ну вот, к примеру… В прошлом году я чуть не отрубил себе топором ногу. Спасибо сапогу – смягчил удовольствие. Так бы сейчас ходил как пират, с культёй. Но топор – это ладно. Был же ещё строительный пистолет. Вот где настоящий ужас – вспоминать страшно. || ▶ Конечно, если хорошо подумать, я ведь не хотел ничего плохого. Тем более папе! Наоборот, решил разрядить обстановку, подурачиться. Ну и пальнул в него из-за угла… Но я ведь не знал, что этот проклятый пистолет стреляет гвоздями! || ▶ Нет, не буду больше вспоминать… Как он из-за того гвоздя потом месяц ел стоя. || ▶ Вот такая проза. А я-то хотел о поэзии рассказать! Кхм-кхм… Так вот… Однажды на папу снова нахлынуло. Он сказал – поехали! И – оп – мы уже там. Вообще, на даче хорошо, уютно. Деревом пахнет. Если бы можно было одному жить, я бы с радостью. Никто тебя не трогает, в шею не толкает, красить окна не заставляет. А папа, конечно, сразу уловил мои робкие мечтания. Есть у него такое свойство… И тут же решил срубить их на корню! Сказал: – Вот кисточка, вот краска, вот окно. Намёк понятен? Выполняй! Я сказал: – Слушаюсь и повинуюсь! – И сделал такое счастливое лицо, чтобы он не подумал, что я издеваюсь. А я и не издеваюсь! Я просто стараюсь его не злить. И при этом всё время думаю: «Да не старайся ты так! Он от этого ещё больше злится». В общем, я взял кисточку и полез за банкой… Я просто по-дурацки забыл, что минуту назад уже поставил её на пол, себе под ноги. Ну и наступил, конечно. По самые уши в эту краску вляпался.