Медленно подхожу к Марку, который в свете теплых ламп выглядит таким же прекрасным, как греческий бог. На нем легкая льняная рубашка и свободные брюки. Загорелая кожа мерцает на контрасте с белым. Наши ладони встречаются, и я падаю в его объятья. – Лучше, чем в моих мечтах. – Ты тоже. Наше внимание привлекает регистратор. Он откашливается и начинает важно и красиво говорить по-гречески. – А что он говорит? – спрашиваю у Марка на ушко. – Что ты целиком и полностью переходишь в мое распоряжение. – Окей, – пожимаю плечами, – не так много, Марк. Только я с сыном и фотоаппарат с набором объективов. Объем приобретенных активов малый, а вот траты предстоят большие. – Я согласен на все. – Кхм, – регистратор внушающе посмотрел на нас и продолжил. Хорошо греки говорят, много. Точно, как наши регистраторы в загсах про лодки любви. Столько слушаешь, что ноги затекают стоять, а остановить не можешь. В момент клятв регистратор перешел на корявый русский, и мы быстренько обменялись кольцами. Красивыми, из белого золота, явно сделанными на заказ. Марк поцеловал, я чуть не упала в обморок от волнения и счастья. Не уверена, что все вспомню, поэтому рада, что к фотографу в помощь мой муж пригласил еще и видеографа. – Я заказал столик в нашем любимом ресторанчике на берегу, жена. – Это потрясающая новость, муж. Распустив участников торжества, отправляемся на прогулку. Последние дни на острове стало немного прохладнее, но этот вечер теплый, словно летний. Я вижу в этом знак. Мне кажется, я во всем хорошем, что происходит с нами, вижу знаки. В ресторанчике нас встретили рисом и лепестками, персонал тепло поздравил. Хозяин накрыл для нас самый лучший столик с видом на панораму города и море, приготовил свое коронное блюдо из морепродуктов. Я влюбилась в этот открытый, веселый народ. Греки чудесны. – Жаль, мне нельзя вино, – вздыхаю, попивая виноградный сок. – Еще буквально пару лет и можно будет. – Ммм, кто-то узнавал про ГВ? – В общих чертах. У друга дочка маленькая, Богдан носится с ней, как сумасшедший. – Дочка, – мечтательно улыбаюсь. Сын – тоже хорошо, я буду очень сильно его любить. Но втайне всегда мечтала о маленькой девочке, чтобы наряжать ее в красивые платья, водить на балет или гимнастику. Может быть, потом мы родим еще и дочку. – Это тебе, – на столе появляется коробочка, – свадебные подарки никто не отменял. – Ух ты, – взвешиваю на ладони тяжеленькую коробку с красным бантом. Медленно открываю. – Вот черт! Как ты догадался? Он широкоугольный, резкий, как бритва. Я же о таком объективе мечтала. – Ты гуглила, я увидел открытую страницу. – Оу, я не специально, – мои щеки заливаются румянцем. – Делай так почаще, мне не придется ломать голову. Мне кажется, – Марк усмехается, – даже бриллианты не сделали бы тебя такой счастливой. – Камни никак не могут повлиять на красивую картинку… Хотя… Если в кадре буду я, то вполне. Дари и бриллианты. – Хорошо, – Марк протягивает ладонь через стол, сплетая наши пальцы, – я полностью счастлив. Даже не знал, что так бывает. Бизнес рухнул, все развалилось, но мне хорошо. – Ты построишь все заново, – сжимаю его ладонь крепче, – а у меня для тебя тоже есть подарок. – Ух ты. – Я дарю тебе возможность стать знаменитым. Точнее еще известнее, чем сейчас. – Можно подробнее? – После твоей скандальной публикации, мне написали многие по поводу сотрудничества. В частности, один очень раскрученный европейский бренд, который запал на тебя. Они хотят тебя в своей летней коллекции. Брутальный бизнесмен на обложке глянца, они слезно просят тебя уговорить. – Эмм… ну… – Ты же хотел стать моделью, – невинно хлопаю глазками, – вот он шанс. Снимать будет один очень знаменитый фотограф. – Насколько? – Вика Соколова, если знаешь. – Знаменитый, но не очень скромный. – А скромность в нашем бизнесе – лишь помеха. – Хороший подарок, я подумаю. – Ты думай, думай. А то карьера модели очень скоротечна. Можно и не успеть. – Боже, Вика. Я начинаю чувствовать давление и ответственность за принятие решения. Ты где манипулировать училась? – У лучших. У мужа. – Действительно у лучших, – Марк подпирает ладонью щеку. – И еще, я не хотела хвастаться, но… Твои фото произвели фурор, и многие знаменитости и бизнесмены захотели чего-то подобного. А поскольку фотограф я, то ко мне на съемку теперь целый список известных людей. Я буду фотографом знаменитостей! – Получается, я женился на будущей звезде? – Фотографии которой будут висеть не только в мужском сортире. – Аминь, – Марк расхохотался. – Не дают они тебе покоя, да? – Уязвлённая гордость творца она такая. – Творец, – он растягивает слово, – у меня есть еще один подарок. И он тоже нематериальный… – Я вся в предвкушении, – азартно сжимаю кулачки. – Звонил Никита, отменил все ограничения. Я замираю: – Тогда чего мы ждем? – Десерт, – Марк дергает бровью, – или заберем его с собой? – С собой! – нетерпеливо постукиваю ножкой под столом. Наконец-то, больше не надо считать те самые три раза. Тем более, сегодня два мы потратили еще утром. Нет, я не извращенка, просто с беременностью мне хочется больше. Да и ограничения создают впечатления дефицита. Воздушный торт с фруктами нам упаковали в коробочку. Он отправился в холодильник дожидаться завтрака, а мы с Марком в спальню. Мной завладело легкое смущение. Это наш с ним первый женатый секс, прямо ответственность какую-то внутри почувствовала. – Весь вечер смотрел на тебя и боролся с эрекцией, – Марк присел на корточки. Его пальцы скользнули по разрезу на бедре, где просматривался край белой ажурной подвязки. – Говорят, ее нужно снимать зубами, – мой голос осип. – Если нужно, – он оттянул зубами кружево и, глядя мне в глаза, потащил его вниз по ноге. Мне пришлось поднять ногу и поставить Марку на плечо, чтобы тот сумел снять подвязку. – Ммм, – муж заглянул под юбку, – красиво. Трусики я выбрала самые миниатюрные и прозрачные. От лифчика и вовсе отказалась. – Иди сюда, Соколова, – Марк нетерпеливо подхватил меня на руки и уронил на постель. Платье оказалось без премудростей, лишь с одной молнией на спине, поэтому он раздел меня за секунду. Волосы рассыпаются волнами по покрывалу, я шумно дышу. В который раз замираю, следя за тем, как он снимает с себя одежду. Мне кажется, с каждым днем я влюбляюсь в него все сильнее. Может, и нельзя так погружаться в мужчину, но я не могу этому сопротивляться. Марк нависает надо мной на руках, его губы нежно скользят по моим. Он переворачивает нас, усаживая меня сверху. В последнее время поза наездницы наша самая любимая. Я шучу, что ему вообще не нужно теперь напрягаться. Вся работа на мне. Скольжу намокшими трусиками по его члену. Внизу живота томительно сжимается.