— Да мы хуже свиней живем! — завелся старый зэк — Везде грязь, тараканы. На вот, посмотри на простыню. Я мельком глянул на черное полотнище на нарах. В общаге половая тряпка чище. — Нам что обещали? Баню раз в неделю — начал загибать пальцы зэк — Трехразовое питание. — Не кормят? — Макароны, гречка, картошка.. Картошка, гречка, макароны. Мяса нет, чая нет. На свои покупаем. Чтобы в совхозе не было совсем мяса... Да, непорядок. — Зарплату не платят уже два месяца… Тут уже загудел народ. — Что женам на новый год привезем?? — Прачку обещали! Где она? — Напиздели! — По 12 часов впахиваем — продолжал зэк — Дороги хуевые наши видел? Сплошное месиво, что ни день, надо трактором дергать. Самим убираться некогда, в общаге холодно. Постельное белье не меняют… — Ждите тут — я прошел к нарам, забрал ружья — Решу ваши дела. Без кипеша! Выйдя из комнаты, я отдал курковки Незлобину. — Что там? — Небось все сами слышали. — Слышали. Хуевые дела. Еще хуже психованного из посольства. Нормальные же мужики… — Разговорчики! Я вышел из общаги, увидел черную Волгу возле которой тусовались Кузнецов с директором. Увидев меня, из машины полез амбал в белом полушубке. Представился третьим секретарем обкома. Но без имен и фамилий. Махнув настоящей ксивой, я набросился на троицу: — Почему в совхозе не соблюдается Кодекс законов о труде РСФСР?! Вы почему людей до крайности доводите?? Начальники выпали в осадок, только обкомовец попытался взвиться: — Вас сюда зачем вызвали? Бунт подавлять? Вот и подавляйте! — Нет никакого бунта! Только невыход на работу. Причем обоснованный, из-за скотских условий труда — А ружья? — удивился Кузнецов — Нет никаких ружей — соврал я — Показалось вам. Палки там стоят, бельевые веревки поддерживать. — Палки значит — хмыкнул начальник райотдела, но дальше тему развивать не стал. — Если не разберетесь по-хорошему с людьми — продолжал напирать я — Доложу лично Андропову. Ясно? Судя по молчанию и взглядам в снег — все было ясно. — Капитан! — крикнул я Незлобину — Сворачиваемся. А Веня молодец! Нашел какую то рогожку, завернул туда ружья и за щитом потащил в Пазик. * * * Фуршет как штурм. Главное — правильно зайти. Броско, во всей красоте. Женщинам — это не сложно. Декольте побольше, а юбку чуть повыше колена... Если у тебя красивые ноги и фигура — считай тебя все заметили. А мужчинам? Допустим костюм мне портные 7-ки пошли классный. Не тот, что “с отливом и в Ялту”, но где-то близко. Туфли тоже подобрали. Не в сапогах же идти. Галстук самой модной расцветки выдал лично Алидин. Из собственных запасов. Но все, что меня выделяло в толпе посольских работников — рост и стать. Увы. Тут были люди и покруче одетые. В смокингах, с бабочками… — Коля, мне тут не нравится! — Яна поправила поясок на приталенном темно синем платье — в цвет глаз — На меня все пялятся И было на что! Черные чулки, высокая прическа, жемчужное ожерелье невиданной красоты на точеной шее. Да, я все-таки решился. Позвал Яну еще разок в ресторан Седьмое небо — где у нас собственно все и началось, сделал предложение. Что забавно, директор был уже другой, так что пришлось воспользоваться связями Алидина дабы заполучить столик. Но оно того стоило. Яна была в восторге, долго не могла ничего выговорить, рассматривая ожерелье. Потом все-таки дар речи вернулся и я услышал заветное “да!”. Были слезы, объятия и даже поцелуи. — Тебе же предупреждали! — тихо на ухо произнес я невесте — Веди себя естественно. Предупреждал нас не кто-нибудь, а лично глава 2-го главного управления Банников — тот самый гэбэшник, с которым я познакомился на даче у Алидина. Ну как предупреждал? Инструктировал! Даже можно сказать обучал немного. Как црушники делают подход к своим жертвам, что можно говорить, чего нельзя… Не факт, что будет сразу вербовочная беседа — к нам будут приглядываться. Куда-нибудь еще пригласят, постараются взять контакты. Мне был выдан для этих целей специальный номер телефона — дескать домоправительница все передаст. Мы с Яной взяли с подносов по бокалу шампанского, причем выбрав из центра, а не с краю. Прибились к рождественской елке. Рядом на импровизированной сцене играл квартет из четырех джазовых музыкантов, народ курсировал между столами, поглядывая на мою невесту. — У нас в институте говорили — засмеялась Алидина — “сегодня ты играешь джаз, завтра Родину продашь”. — Ерунда, конечно, — отмахнулся я — Джаз — музыка угнетенных американских негров. Ее не запрещать надо было, а на “поднять на флаг” и таскать по всем странам. Не умеешь остановить — возглавь. — Глубокая мысль — Так, приготовься, вон идет Прингл — Кто это? — Второй секретарь посольства. — А рядом с ним кто? Как выяснилось, рядом с ним были сам посол с супругой и какой-то невнятный вице-консул Мелвилл. Нас познакомили. Томпсон-младший долго жал руку, на неплохом русском благодарил за операцию по освобождению заложницы. — Как кстати, Нэнси? — О, она уже в Штатах. Ей предстоит долгая реабилитация. Госдепартамент, разумеется, все оплатит. Лучших психологов, лекарства… Пока посол разорялся про замечательную американскую медицину, его жена с поджатыми губами разглядывала колье Яны. Секретарь и вице-консул тоже помалкивали, попивая шампанское. Наконец, Томпсон, утомившись, забрал свою жену с секретарем и отвалил. Мы остались в компании узколицого, с ястрибиным носом Мелвилла. Которого Банников мне описал как заместителя посольского резидента. Глава 18 А свадьба пела и плясала! — … двадцать шесть, двадцать семь… — мы оторвались друг от друга с Яной, народ недовольно загудел. Им бы до сорока считать. Или даже больше. — Тост! — кто-то из родственников со стороны невесты, вскочил на ноги, покачнулся. Его поддержали соседи. Полился длинный тост, который никак не хотел кончаться. Я посмотрел на жену. Яна была чудо хороша в белом платье, в фате. Глаза ее сияли, но на лице было какое-то небольшое облачко. — Любовь моя, все ли нормально? — я наклонился к ушку новоиспеченной Орловой — Все просто чудесно! — Яна сжала мою руку — А какие подарки нам надарили! Одних денег уже почти на тысячу рублей! Я даже не представляю, что с ними делать. Давай отдадим в детский дом! — Лучше в семью моего погибшего товарища. Там тоже на детей все пойдет. Я тяжело вздохнул, вспомнив Ваню. Потом еще раз посмотрел на Яну. Нет, тут что-то не то. — Подарки — это ерунда! Я вижу, что тебя что-то гложет Тостующий перешел от родителей к бабушкам с дедушками и не похоже, что собирался останавливаться.