Отчего-то им обоим сделалось смешно. Наверное, это называется нервным смехом. Они постояли обнявшись, отсмеялись и снова легли. Страшно Насте не было. Ей ничего не страшно рядом с Сережей. На этот раз она заснула сразу. 12 июля, среда Утром небо оказалось безоблачным, и солнце светило теплое и ласковое. «Хоть бы пару дней тепло постояло», — помечтала Алина. — Сейчас пойдем гулять, — сказала она Илюше. — На улице хорошо, солнышко. Подружки жаловались, как тяжело сидеть с ребенком, но Алина не верила. Сейчас только поняла, какой это нелегкий труд, растить детей. Хорошо на улице не было. Трава все еще мокрая, ребенка не отпустишь. Алина вывела коляску на улицу и только на дорожке достала сына походить. Показалась Настя, подошла, присела рядом с Илюшей на корточки. — Привет, малыш. — Я думала, вы уехали, — удивилась Алина. — Да нет, — смущенно улыбнулась Настя и вдруг сказала: — К нам в дом ночью пытались залезть. — Да ты что! — ахнула Алина. — Угу. Кто-то хотел дверь открыть, а потом, наверное, понял, что мы в доме. И убежал. Через калитку. — Нужно участковому позвонить, — заволновалась Алина. — Звони немедленно. Я телефон знаю. — Да ну, — отмахнулась Настя и засмеялась. — Что участковый сделает? Можно, конечно, собаку по следу пустить, но ведь дождь шел, собака след не возьмет. — Все равно! Хорошо, что ты с Сережей была, а если бы одна?! Ты с Сережей была? — С Сережей. — Обязательно скажи участковому! — Ну… Увижу, скажу. Малыш подошел к канаве вдоль дороги, Алина подскочила, отвела в сторону. — Знаешь, я придумала, как найти девушку, которая к Ирине приходила. — Подежурить около больницы? — вздохнула Настя. Алина засмеялась, Настя тоже. — Нет, правда, — не сдавалась Алина. — Если она работает в больнице, мы точно ее найдем. Девушка была ей не опасна. Ей никто не был опасен, но лучше бы она совсем ничего не знала. Степан Михайлович разговаривал с Ириной наедине. Мама это точно видела, она наблюдала за ними в окно, ожидая, когда сосед вернется в палату. — Я думала об этом, — призналась Настя. — Нужно зайти к Елене Анатольевне, поподробнее расспросить про девушку. — Пойдем! — Прямо сейчас? — А что такого? — Илюша прижался к Алининой коленке, она взяла сына на руки. — Пойдем, пойдем! Калитка у Леночки была не заперта. Дверь, скорее всего, тоже, но Алина позвонила в дверной звонок, дождалась, когда хозяйка крикнет: — Открыто! Елена Анатольевна умела создать уют. Ничего особенного не было в старом доме, а казалось, что здесь поработал дизайнер. Вазы с цветами стояли там, где надо, столик с изогнутыми ножками был словно специально подобран к деревянным полам и стенам. «Нужно научиться так же обустраивать жилище, Слава это оценит», — решила Алина. — Девочки! — обрадовалась хозяйка. — Заходите! Я утром ягоды собрала, угощайтесь. В этом году ягод не уродилось ни у кого. Алина с удивлением посмотрела на большое блюдо. — Почему у вас все растет, Елена Анатольевна? — Потому что все нужно делать с любовью, — улыбнулась хозяйка. — А если чего-то делать не хочется, лучше совсем не делать. Все равно ничего путного не выйдет. Леночка отложила планшет, в котором что-то смотрела перед их приходом, включила электрический чайник. — Опишите нам, пожалуйста, девушку, которая приходила к Ирине Леонидовне, — попросила Алина, подвинув себе стул. Настя подвинула другой, села рядом. — Это может иметь отношение к смерти Иры? — серьезно спросила хозяйка. В проницательности ей не откажешь. — Трудно сказать, — быстро ответила Настя. — Но мы хотели бы ее найти. Леночка прикрыла глаза, задумалась. — Рост около ста шестидесяти пяти. Худощавая. Размер… сорок второй. Волосы темно-каштановые, короткие. Прямые. Лицо узкое, правильное. Нос прямой. Одета была в синие джинсы и светлую ветровку. Алине бы такой словесный портрет! Только у нее при чуть более высоком росте размер сорок восьмой, а лицо круглое. Конечно, страшилой Алину не назовешь, но и красавицей назвать трудно. У Елены они просидели почти час. Хозяйке не хотелось их отпускать, и Алина это понимала. — Вы на ночь дверь запираете? — в какой-то момент спросила Алина. — Конечно, — удивилась Елена Анатольевна. — А почему ты спрашиваешь? — К нам в дом вчера пытались залезть, — объяснила Настя. — Только мы с Сережей вора спугнули. — О господи! — Леночка не испугалась, просто задумалась. — Опять! Нужно участковому сказать. — Скажу. — И одна дома не ночуй! — Не буду. Илюша захотел спать, закапризничал. Алина поднялась, Настя тоже. — Узнаю у Ольги, когда лучше персонал отловить, и тебе позвоню, — пообещала Алина, прощаясь с Настей. Когда малыш заснул, опять стало грустно, и Алина впервые подумала, что живет как-то неправильно. Больше всего она боялась безденежья. Хорошо помнила, как мать теряла работу, как они считали каждую копейку, как радовались, когда матери снова удавалось куда-то устроиться. И соседи жили так же. Самой большой радостью было поехать куда-нибудь в Турцию или купить машину в кредит. Не жизнь, а мучение. Сейчас безденежье не грозило, только она не знала, что делать с приступом тяжелой тоски. Сегодня Виктор Федорович на работу не поехал. Всю ночь заснуть не мог, проворочался, а под утро задремал и проснулся в одиннадцатом часу. Заварил себе крепкого чаю и пил его, поглядывая в окно на почти безоблачное небо. Он приехал к Ирине с месяц назад, когда она ненадолго вернулась в Москву. Они не виделись несколько дней, и, поднимаясь к ней в квартиру, он радовался так, что хотелось улыбаться. Улыбку Виктор пытался скрыть, потому что вместе с ним в лифте оказалась хмурая тетка, в упор его разглядывающая. Он тогда обнял Иру прямо у раскрытой двери. Она улыбнулась, высвободилась, пригласила его ужинать. Они о чем-то говорили, Ира смотрела в окно на нудный дождь, отвечала ему, но он почувствовал, что мысленно она не с ним. — Ира, что случилось? — спросил он тогда. Ему стало обидно и неприятно, он привык, что она тоже ему радуется.