– Ты перепутал меня с Дариусом, – фыркнула Козима. – Бедный влюбленный ребенок. Антон подмигнул ей, проходя мимо. – Увидимся сегодня вечером за канбаррой. Прежде чем она успела ответить, юноша вернулся на кухню, увернулся от слуги с подносом, на котором стояли корзинки с лепешками, и направился к двери. Раскаленный свет горел над двором, заставленным столами и стульями. Мостики и покрытые плиткой дорожки пересекали многоуровневые, отражающие свет пруды, затененные широколиственными деревьями и навесами из нежно-розовой и золотой ткани. Шагнув в сады, он почувствовал знакомый низкий, нарастающий гул, который всегда охватывал его в толпе. Антон приготовился к атаке эша, исходящих от всех сидящих во дворе: от торговцев, священников и иностранных видных деятелей, попивающих алхимическое вино, до слуг, которые сновали среди них с подносами глазированного ягненка, и танцоров, дразнящих их в ярких, как драгоценные камни, шелках. Через какофонию их болтовни и нежную мелодию лиры слышался пульс мира, который мог чувствовать только Антон. Ну не только Антон. Были и другие, как он, обладатели Дара взора, хотя лишь немногие были так же чувствительны к вибрации священной энергии мира. Антон привык отключать ее, игнорируя прилив и отлив эша, но сегодня ночью, пробираясь через сады, он позволил им накатить на себя. Он искал одну определенную. Юноша почти сразу почувствовал ее – высокий, чистый звон колокольчика внутри себя. Тот принадлежал, как он знал, женщине, сидящей за столом в дальнем углу двора, наблюдающей за ним со всем возможным вниманием. Никто не подумал бы, что эта женщина в темно-фиолетовых элегантных одеждах в Талассе не к месту. На ее длинной шее висело ожерелье из изумрудов. Но в глазах Антона она выделялась, как туз корон в раздаче канбарры. Она выглядела точно так же, как и когда он видел ее в прошлый раз, – все те же чернильно-черные волосы, собранные в изысканную прическу, то же темное, круглое лицо, никак не отражающее возраст. Та же эша, напоминающая звон серебряных колокольчиков. – Ужинаете одна? – спросил он, подходя к ее столу. – Вообще-то, – ответила женщина, – мой сотрапезник только что прибыл. Она назвалась миссис Таппан, когда они впервые встретились, но Антон помнил, как легко она меняла имена. Он не знал, как ее по-настоящему зовут, а она никогда не рассказывала. Ему было неизвестно, что именно ей нужно от него. В наиболее сентиментальные моменты он мог убедить себя, что она искренне хотела ему помочь. Чаще он думал, что ее развлекали игры. Ему это подходило. Антону нравились игры. – Чего вы хотите? Она аккуратно сложила руки на мраморном столе. – Я слышала, что здесь подают отменного ягненка. – Вы знаете, что я имею в виду. – Я заходила в твое очаровательное местечко прошлой ночью, – прокомментировала она, словно не услышав его. – Жаль, что не застала тебя. Должно быть, работаешь допоздна. Антон не был удивлен, что Безымянная дама пыталась зайти к нему домой. Неверняка она знала, где он живет. – Хотя мне интересно, почему с такой почтенной работой ты не переехал во что-то более… уютное. – Это новая работа, – солгал Антон. – Я едва ли еще заработал достаточно, чтобы оплатить аренду за последний месяц. По тому, как она прищурилась, Антон понял, что женщина распознала ложь, но он не хотел предоставлять ей такого удовольствия и озвучивать правду вслух. Он мог бы позволить себе комнаты получше, но держал свою крошечную квартирку в Нижнем городе, потому что в случае необходимости ее можно легко оставить. Последние шесть месяцев были самым долгим периодом, проведенным на одном месте, с самого его детства, но это не означало, что Паллас Атос стал его домом. – Чего вы хотите? – снова спросил он. Дама вздохнула, словно отсутствие манер с его стороны было личным оскорблением для нее. – Принеси мне бокал вина, и мы поговорим. Что-нибудь из Эндарриона, если у вас есть. Ничего местного, вино здесь – помои. Антон развернулся, поспешив через двор к винному погребу. На верхней ступеньке он остановился, размышляя, можно ли просто продолжить идти, прочь из дверей таверны, в лабиринт улиц, где он сможет потерять ее и себя. Это не имеет значения. Она снова выследит его. Впервые она сделала это больше года назад в игорном доме, в городе каналов на юге от Тарсеполиса. Антон провел шесть ночей на первом этаже за карточным столом, наполняя карманы монетами богатых людей, пришедших выпить и поиграть в азартные игры. Но на седьмую ночь, сидя за карточным столом, Антон оказался лицом к лицу с элегантной женщиной, которую никогда раньше не видел. Даже тогда ее эша показалась другой, отличной от хора остальных, жужжащих в наполненной дымом комнате для игры в карты. Она напомнила ему о серебре, ярком, но неуловимом. Дама налила ему напиток и раздала карты для канбарры, словно ждала его. Антону хотелось встать и сразу же уйти, но быстрый взгляд в сторону показал ему двух стражников, стоящих сбоку от него. – Расскажи мне, – сказала тогда она, – сколько денег ты заработал за моим карточным столом за последние несколько ночей. Он заморгал, глядя на нее. – Я не жульничаю. – А я такого и не говорила. Я спросила, сколько ты заработал. – Зачем? – спросил Антон. – Хотите предложить мне нечто получше? Она вскинула бровь в явном изумлении. – Назови мне свое имя. – Я никто. Она улыбнулась ему, но Антон почувствовал, что ее взгляд раздел его догола. – Антон, – наконец произнес он. – И сколько тебе лет, Антон? Семья никогда по-настоящему не отсчитывала его дни рождения. Возможно, пятнадцать? Он знал, что уже прошло четыре года с тех пор, как он сбежал из дома отца и бабушки. – Достаточно. Ответ позабавил ее еще больше. – Достаточно? Для чего? – Сомневаюсь, что вы пришли сюда, чтобы укорять меня и задавать вопросы. – А зачем тогда? Чтобы тебя наказать? – Нет. – Голос Антона оставался спокойным. – Чтобы использовать меня. Он помнил, как жидкость в ее бокале блестела, словно полированная медь, когда она медленно сделала глоток. – И для чего тебя лучше всего использовать, Антон? – Это же игорный дом, не так ли? – И ты предлагаешь свои услуги? – спросила она. – Соблазняя богатых, пьяных мужчин и изображая их любимчика? – Что, – ответил он, сверкая улыбкой, – думаете, я с этим плохо справлюсь? Она даже рассмеялась после этих слов. Ее смех напомнил Антону, какой была ее эша, чистой, как колокольчик. – Думаю, это скорее пустая трата твоих способностей. По спине Антона пробежал холодок. – Ты неправильно понял. Я не хочу использовать тебя, Антон. Я хочу тебе помочь. – Как? – спросил юноша, не веря ее словам. Никто не помогает, не желая чего-то взамен. Последние четыре года научили его этому. – Этот игорный дом просто развлечение, – сказала она, отмахиваясь. – Мое настоящее предприятие – агентство провидцев. – Вы охотник за головами. Она щелкнула языком. – Мне не нравится это название. Слишком похоже на наемника. Охота за головами и была работой наемников. Агенты-провидцы зарабатывали, используя Дар взора, чтобы отследить преступников, и получали большие деньги за доставку их тем людям или городским правителям, которые хотели предать их правосудию. Но деньги можно было заработать, и взявшись за дела любого, кто очень хотел кого-то найти, не важно, преступника или нет. За очень высокую цену охотник за головами мог найти того, кто вам нужен, – людей, которые, как Антон, не хотели, чтобы их нашли. – И вы здесь для того, чтобы?.. – Страх забился под его ребрами при мысли, что эту женщину послали за ним. Его бабушка была слишком бедной и несчастной, чтобы иметь дела с такой элегантной горожанкой, тем более охотницей за головами. Но это мог сделать кое-кто другой. – Никто не давал мне твоего имени, – сказала она. – Хотя теперь мне любопытно, кого ты в этом подозреваешь? Отверженного любовника, возможно? Ты похож на того, кто небрежно обращается с чужими сердцами. Пульс Антона успокоился. – Так почему вы мне это рассказываете? – Я же сказала тебе, я хочу помочь. – Поставив бокал на стол, она наклонилась к нему и произнесла голосом, похожим на дым: – Я знаю, кто ты. Пора перестать прятаться. Эта мысль заставила его захотеть вылететь вон из игорного дома и пуститься в бегство. Но он этого не сделал. Не той ночью. Музыканты, играющие на лире в Талассе, уже завершали свою песню, когда он вернулся во двор с кувшином красного вина из виноградников за Эндаррионом. Аплодисменты, доносящиеся от соседних столиков, шумели в его ушах, пока он наливал вино в хрустальный бокал.