Глава 25 Шесть лет назад ТАНЯ Влад остался на ужин, на ночь, потом они провели вместе чудесный выходной, а потом он просто переехал к Тане. Он вдохнул в её большую пустую квартиру жизнь, но при этом сумел остаться незаметным. Как солнечный свет, проникший сквозь распахнутые портьеры, он наполнил этот дом уютом и радостью, но не нарушил ничего, что было Тане важно. Спал он тихо, по квартире двигался бесшумно, умел оставлять в ванной идеальную чистоту и мыл за собой посуду. И какие-то бытовые мелочи, которые так бесили Таню в Янисе, она совершенно не замечала за Владом. Может потому, что любила его до самых кончиков его аккуратно подстриженных ногтей, но от него никогда не воняло потом, он ни разу не разбрасывал свои носки, не перекрикивал телевизор, когда разговаривал по телефону, не забывал купить туалетную бумагу, если она просила и никогда не раздражался по пустякам. Он окружил её такой заботой, что Тане искренне становилось страшно сможет ли она теперь жить без него. А ещё больше она боялась, что он вдруг предложит ей выйти замуж, потому что сейчас она никак не могла позволить себе разбить ему сердце. Слишком оно дорого ей. Но у неё обязанности перед Янисом, потерявшая веру в себя подруга и целый букет тайн с колючими и ядовитыми шипами, о которых Владу лучше было не знать. И она не знала сколько времени у неё получится балансировать на этом канате, прокинутом над пропастью, кишащей её демонами. И удастся ли вообще пройти до конца этот трудный переход от её одиночества к Владу, но пути назад у неё уже не было. Впрочем, судя по болезненно сдвинутым к переносице бровям, которые омрачали его вечно прекрасное лицо, у Влада тоже не всё было гладко. И он тоже не стремился с ней делиться, возвращаясь вечерами. Сегодня он выглядел особенно подавленным. – Как прошёл твой день? – забрала она у него пакет и вздрогнула, когда его ледяное содержимое прикоснулось к ноге. – Хорошо, – улыбнулся Влад искренне, но как-то вымученно, словно превозмогая боль. – Я купил тебе мороженое. – Ух, ты! Ванильное, – заглянула Таня внутрь своей ноши, пока Влад не просто бросил на пороге свои туфли, а убрал их в нишу и аккуратно задвинул дверь. Он вернулся, но её прихожая сохранила первозданную чистоту, Таня не уставала восхищаться тому, как у него это получалось. Она разобрала покупки и накрыла ужин, пока он переодевался и принимал душ. Сегодня ей не нужно было ехать на танцы, поэтому она вернулась раньше. – О, боже! – она увидела сбитые костяшки на его правом кулаке и потянулась, чтобы рассмотреть их поближе, но он убрал руку. – Пустяки, – он постарался придать своему лицу равнодушное выражение, но не смог. Тяжело вздохнул, откинулся на спинку. – Тебе не кажется, что у тебя слишком много секретов от меня? – накладывала Таня на его тарелку салат. – Ты ничем не делишься, отмахиваешься и делаешь вид, что всё в порядке, но я же вижу, что это не так. – Да, это не так, – он взял было вилку, но положил её на место. – Но я не хочу посвящать тебя в это. Это неинтересно, это бизнес, это грязно, и, правда, тебе лучше об этом не знать. – Может я сама буду решать, что мне интересно? – горка овощей появилась и на её тарелке, пока он молчал в ответ. – И я и так уже по уши в твоём бизнесе, хоть и по другую сторону баррикад. – Вот ещё поэтому, – он снова взял вилку и вымученно улыбнулся. – Я не должен с тобой делиться, ведь ты наверняка используешь это против меня. – Тогда поделись тем, что я не смогу использовать. – А я наивно надеялся, ты скажешь, что не будешь этого делать, – он начал было есть, но снова остановился, осмотрелся по сторонам. – Может выпьем и никуда сегодня не поедем? – Легко, – Таня принесла из холодильника бутылку вина и штопор. И пока Влад открывал бутылку, поставила на стол бокалы. Проследила глазами как он положил на место штопор, выкинул пробку и снова сел. – Ты ведь тоже ничем не делишься, – разливал он по бокалам рубиновую жидкость. – И думаю тоже из этих же соображений. – Да, а ещё в каждом моём предложении обязательно будет фигурировать имя Кайрат, – он прикрыл глаза всего на долю секунды, но Таня заметила. – И вот именно для того, чтобы на твоём лице не появлялось это выражение, я и молчу. – Я понял, – поднял он свой бокал. – И всё же я бы хотел знать о тебе хоть что-нибудь. Из прошлого. Из того, как ты жила эти шесть лет. Или в твоей жизни не было никого, кроме него? – Я бы сказала, никого, кроме тебя, а его в ней и совсем не было, но ты же не поверишь, – она протянула свой бокал ему навстречу. – Тогда давай выпьем за правду. Пусть маленькими порциями, пусть по глотку, но за то, чтобы она была. Тихим звоном бокалов ознаменовала своё появление в их жизни эта опасная субстанция. – Можно я спрошу тебя первым? – он осушил свой бокал до дна, а Таня лишь пригубила и кивнула. – Куда ты отлучаешься вечерами по три раза в неделю? – На танцы, – пожала плечами Таня в недоумении. – И я тебе об этом говорила. – И я ничего не забыл. Но что это за танцы? Опять в клубе на шесте? Или у кого-нибудь на коленях? Её так подмывало сказать: «Да!», и эта его ревность (ведь это ревность?) просто выпрашивала каких-нибудь скабрёзных подробностей. – Это бальные танцы, с репетитором, – подавила она свой порыв. – И я хожу туда с подругой. – Бальные? – взметнулись вверх его брови. – Ча-ча-ча? Самба? Пасодобль? – Ты знаешь, что такое пасодобль? – Таня чуть не поперхнулась вином. – Я занимался всё детство спортивными бальными танцами, а это всего лишь латиноамериканская программа. – Так вот откуда эта твоя осанка, прямая спина, я бы сказала грация, – допила Таня. – Ты же рассказывал только про тхэквондо. – Не уводи разговор в сторону, – мягко улыбнулся он и снова наполнил бокалы. – Так чем занимаетесь вы с подругой? – Мы вообще-то готовимся к балу, – смерила его взглядом Таня, словно она уже на балу. – Полонез, вальс, кадриль, мазурка. – Боже, бал! – он приложил руку ко лбу, словно только что про него вспомнил. – Я же тоже приглашён. Вернее, мы приглашены. Он сорвался, в комнате хлопнула дверца шкафа и топот босых ног по полу ознаменовали его возвращение с конвертом в руках. Таня вытащила приглашение. У неё было точно такое же: тиснёное серебряными буквами на голубом картоне. – Теперь у меня резонный вопрос, – склонил голову набок Влад. – И кто уже пригласил тебя? Таня опустила голову. Вот теперь в этом точно был замешан Кайрат. И Влад это тут же понял. – Я сама напросилась. И не ради себя, ради Женьки, – подняла она на него глаза. – Ей это действительно нужно. И это чистая правда. – Значит, со мной ты не пойдёшь? – снова эта мука на его лице. – Будет зависеть от того, кто пригласил тебя. – Ника Безрукова, – подавил он вздох и улыбнулся. – А ещё она пригласила мою мать и, пожалуй, не меньше сотни других людей лично. – Да, к Савойскому тоже приезжала. Мало того, что приехала лично, так эта стервочка ещё вручила приглашения Савойскому и Диане раздельно, с намёком, что спутников они себе могут выбрать сами. И Таня по достоинству оценила и её презрительный взгляд в свою сторону, и самодовольную улыбку, и ледяную холодность Дианы, с которой она её проводила. – Я не знаю, получится ли у меня пойти с тобой, – улыбнулась она примирительно. – Зависит от того удастся ли уговорить пойти Женьку. Но у меня есть к тебе встречное предложение. А не хочешь походить с нами на эти репетиции? Нам просто катастрофически не хватает одного партнёра. – Серьёзно? – его глаза засветились таким счастьем, что Тане стало стыдно, что она не догадалась пригласить его раньше. – Совершенно. Ты же найдёшь в своём плотном графике три свободных вечера в неделю? – Ты даже не представляешь с каким удовольствием, – он посмотрел на неё с нескрываемым восторгом. – Я тоже рада, – она протянула руку и всё же повернула её вверх сбитыми костяшками. – А теперь расскажешь мне об этом? – Нет, – ответил он категорическим отказом, словно взмахнул красной тряпкой перед носом голодного быка. Ничто так не провоцировало Таню на активные действия как это короткое слово. – Потому что многовато правды для одного вечера или потому что в принципе «нет»? – Нет, не в принципе, – он протянул руку к бокалу как к спасительной соломинке, но не взял, прикрыл глаза, вздохнул. – Я никого не бил, если именно об этом ты подумала. – Я подумала, что никто не поймёт тебя лучше, чем я. Ведь я кое-что знаю об этом. – Я не хочу об этом говорить. – Мне кажется, я имею право об этом знать. Ведь ты живёшь со мной. – Я никогда тебя не ударю, – он убрал руку. – Больше никогда. Лицо его изменилось до неузнаваемости. Серьёзное, усталое, страдающее. – Но это сбитые костяшки, – показала Таня на его руку.