– Я еще фруктов принес. – Тебя этот гаденыш по голове ударил? – нахмурившись, проворчал Крячко. – Или ты перегрелся на солнышке, Лева? Какие цветы? Какие фрукты? Если уж ты и в самом деле хотел меня порадовать, принес бы лучше пару гамбургеров… А еще поговори с главврачом. Сегодня же! Прямо сейчас иди и поговори. – О чем? – Ты знаешь, что сделал со мной этот садист? Он поручил наблюдать за мной самой толстой медсестре во всей этой гребаной больнице. Нет… Он поручил это самой толстой медсестре во всем мире! – Станислав страдальчески закатил глаза. – Я даже подозреваю, что ее специально откармливали для меня все эти годы. Она почти не отходит от меня. Все время перед глазами… Куда ни повернусь – везде она! Можешь себе представить? – Могу, – кивнул Лев, присев на краешек кровати. – Я видел эту достойную во всех отношениях женщину. Именно она и проводила меня сюда. – Ты должен что-то сделать, Лева! – категорично заявил Крячко. – Ты просто обязан! – А что я могу? – Ты – полицейский, Лева. Ты – представитель власти. Сходи к главврачу и вели ему дать мне нормальную медсестру. С длинными ногами и пышным бюстом. А эту… Эту пусть уберет от меня куда подальше. Она убьет во мне мужчину. Ты этого хочешь? – Боже упаси! – Вот и я не хочу. Если бы я знал, что так будет, я предпочел бы умереть там, на крыше. Во цвете лет и с мыслями о прекрасном. – Станислав недовольно покосился на штатив с капельницей. – Ты сделаешь это для меня, Лева? Поговоришь с главврачом? – Поговорю, – пообещал Гуров. – Как ты себя чувствуешь? – Бывало и лучше, – скривил лицо Крячко. – Орлов ничего не говорил про медаль для меня? – Извини. Ничего. – Вот жмот. А если посмертно? – Ты не умрешь, Стас, – заверил напарника Лев. – Я говорил с врачами, и меня уверили, что твоя жизнь вне опасности. На тумбочке рядом с вазой завибрировал мобильник. Станислав протянул свободную от капельницы руку и взял аппарат. Одного взгляда на дисплей оказалось достаточным, чтобы по лицу сыщика пробежала печальная тень. – Это Елена, – зачем-то понижая голос до шепота, сообщил он Гурову. – Она звонит мне каждые пятнадцать минут. Я знаю, что она улетает сегодня, и… Я не могу с ней говорить, она опять будет спрашивать меня насчет своего дедушки. – Ты до сих пор не сказал ей? – удивился Гуров. – Я ждал подходящего момента. Но его так и не случилось. – Мне кажется, ты просто становишься старым и сентиментальным, Крячко. А это чертовски плохое качество для сотрудника уголовного розыска. Ты должен поговорить с ней. Телефон продолжал вибрировать в руке Станислава. – Знаю, – обреченно произнес он. – Но у меня есть идея получше. – Какая? – Скажи ей ты. Возьми трубку вместо меня и скажи. – Крячко протянул напарнику аппарат: – Ну, будь другом, Лева! Скажи, что ее дедушки скорее всего нет в живых. А потом добавь, что я тоже умер. Доблестно, при исполнении… – Ты в своем уме? – Я прошу тебя, Лева, возьми трубку! – Крячко умоляюще смотрел снизу вверх. – Только не при мне говори, выйди в коридор. – Хорошо, – сдался Гуров. Он взял мобильник и вместе с ним направился к выходу из палаты, столкнувшись в дверях с пышнотелой медсестрой, на которую жаловался Крячко. – Моему другу очень нравится, как вы за ним ухаживаете, – широко улыбнувшись, сказал он медсестре. – Постарайтесь уделять ему еще больше внимания. Он – скромный парень и не способен открыто показывать свои чувства, но мне признался, что вы ему нравитесь. Кстати, цветы в вазе – для вас. От него. Медсестра зарделась, как школьница на первом свидании, потупилась, а затем, подняв взгляд на Крячко, решительно двинулась к его койке. Глаза Станислава в ужасе округлились: – Лева! – Тсс, – Гуров приложил палец к губам. – Я разговариваю по телефону. Он нажал кнопку соединения и вышел в коридор.