Часть 4 из 7 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Найдём госпиталь, разгрузимся, и езжай на все четыре стороны.
Кабы ещё знать, где этот госпиталь? Через час езды по ухабистой дороге добрались до посёлка Тёплое, где располагался госпиталь. Раненых выгрузили, и Илья с облегчением перевёл дух. Всё же ответственность – раненых везти. И назад в дивизион поехал. Заправиться бы где-нибудь – указатель топлива показывал четверть бака.
В дивизионе, едва мотор заглушил, к нему помпотех подбежал:
– Ты где был?
А сам злой, едва за кобуру не хватается.
– По приказу комдива раненых в госпиталь отвозил.
Помпотех сразу поостыл, да проверить решил, вскочил на подножку, в кузов заглянул, а там обрывки бинтов, клочки окровавленной ваты.
– Подмети кузов и езжай ко второй батарее, надо пушки до темноты перевезти, а куда – комбат покажет.
– Есть!
Где стояла вторая батарея, Илья знал. На этом участке немцы не атаковали, наши сапёры ещё до подхода гитлеровцев успели поставить несколько мин. Немцы их обнаружили, решили – впереди минное поле, разминировать на виду у русских хлопотно и опасно. Да и зачем, если в других местах мин нет? Потому пушки отсюда комдив приказал перевезти на танкоопасные места. Одну пушку с зарядным передком благополучно успел Илья перевезти, назад поехал за второй пушкой. Впереди в небе показалась точка, довольно быстро приближающаяся. Илья машину остановил, бросился из кабины, упал за деревцем. За рёвом мотора истребителя – еле уловимый треск пулемёта. Илья услышал, как по машине бьют пули, посыпалось стекло. Немец развернулся, снова стал пикировать, Илья обежал вокруг дерева. Не бог весть какая защита, но лучше, чем ничего. На этот раз лётчик стал стрелять из пушки – не понравилось ему, что грузовик не загорелся после обстрела. Несколько разрывов на земле, потом снаряды по машине угодили. Чёрный дым вверх потянулся. «Мессер» описал круг, любуясь проделанной работой. Илья в бессильной злобе погрозил лётчику кулаком. От кузова машины валил дым, показался огонь. Открытой воды рядом – озера, реки – нет. Похоже, конец грузовику. Илья подбежал к кабине. От горящего кузова уже жар идёт. Успел схватить карабин и вытащить пистолет из-под сиденья. А уже краска на кабине занялась пламенем. Кинулся из кабины. Хорошо, успел карабин спасти. За утрату боевого оружия на фронте наказание суровое – трибунал. Поди докажи, что не бросил его в реку или не утопил в болоте.
С начала войны до первого мая 1942 года потери СССР составляли 6,84 млн человек, из них 4,0 млн безвозвратными. Германия за это время потеряла один миллион военнослужащих, а восполнить пополнением смогла 450 тысяч. На Восточном фронте Германия потеряла с начала войны по апрель 1942 года 3319 танков и 173 САУ. И если раньше вермахт наступал на всех фронтах широкой полосой, то сейчас план действий на летнюю кампанию изменился. На совещании в апреле 1942 года Генштаба Сухопутных войск и Гитлера были разработаны две операции: «Блау» и «Клаузевиц». Наступление на Москву решили отложить, захват города не давал стратегических преимуществ, а потери грозили быть большими.
Сначала следовала операция «Блау», когда две армейские группировки образуют клещи. Северная часть – из района Курска и вдоль реки Дон на юго-восток, южная группировка – из Таганрога на восток. Обе части клещей должны были соединиться у Сталинграда, окружив тем самым части РККА между Доном и Донцом и уничтожив их.
Затем следует операция «Клаузевиц» – наступление от Таганрога и Ростова на Кавказ, ставя задачей захват нефтеносных районов Чечни и Азербайджана. Операция «Блау» удалась: к осени немцы вышли на правый берег Волги.
Сталин ошибочно считал, что немцы исчерпали свои силы и наступать не смогут, а наш Генштаб полагал, что немцы, как и в сорок первом году, попытаются взять Москву, и усиливали оборонительные рубежи. Иосиф Виссарионович, как Верховный главнокомандующий, настаивал на наступательных операциях РККА с задачей – до конца 1942 года освободить оккупированные районы СССР, выйти к западной границе и занять оборону там.
Мнение Генштаба и Сталина было ошибочным, базировалось на неправильных выводах о мощи Красной армии и слабости вермахта. И ближайшие месяцы показали просчёты Генштаба и Сталина: немцы за три месяца взломали нашу оборону и добрались до Волги. Напряжением всех сил и большими потерями их удалось остановить. А возьми немцы Сталинград, в войну вступила бы Япония, колебалась Турция. Кроме того, перережь немцы судоходство по Волге, и Красная армия осталась бы без горючего и нефтяных полей Чечни и Азербайджана, ведь нефтепродукты доставлялись танкерами по Волге.
Первой частью операции «Блау» был захват Воронежа 4-й танковой армией немцев. Им противостоял наш Брянский фронт в составе трёх армий – 61, 13 и 3-й (18 стрелковых дивизий и три отдельные танковые бригады). Оборона строилась в один эшелон, хотя по всем канонам полагалось минимум два, а лучше три эшелона, да где взять войска, если одна дивизия обороняла 15 км по фронту? Брянский фронт весной 1942 года занимал позиции от Белёва в Тульской области до населённого пункта Долгое, всего 350 километров. Брянскому фронту противостояли немецкая 2-я танковая и 2-я полевая армии, всего 20 дивизий, значительно больших по численности, чем в Красной армии.
Дивизион, где служил Илья, немцы при наступлении задели своим левым флангом, основные силы прорывались южнее.
Сейчас, потеряв грузовик, он поплёлся к комбату доложить о потере. Оказалось, самолёт видели, только кого он обстреливает, не знали. Однако поставленную задачу никто не отменял. За неимением грузовика пушку катил руками расчёт, благо лёгкая она. Прикатили на позицию, двоих отправили обратно за передком, остальные рыли капонир, потом маскировали. Илья чувствовал себя не в своей тарелке. Безлошадный он вроде как и не нужен. Артиллерийскими специальностями, тем же наводчиком, не владеет, да ещё и запись – годен к нестроевой. Свободных машин в автороте нет, а безлошадные шофера есть. Подошёл к комбату, попросился оставить на батарее.
– И кем же я тебя оставлю, Сафронов? – комбат недоумевал.
В расчёты пушек нужны люди с подготовкой, хоть и небольшой.
– У тебя сколько классов образования?
Ага, сказать бы – высшее военное, так за глупую шутку примут.
– Девять.
– Ага, грамотный. Карту читать умеешь? – Комбат развернул карту, ткнул пальцем. – Это что?
– Мост через реку.
– А это?
– Одиночно стоящее дерево.
– Верно. А это?
– Кладбище, рядом холм, по-военному высота 202.
– Хм. А зрение хорошее?
– Не жалуюсь.
– Возьму-ка я тебя артиллерийским разведчиком.
Илья удивился. Артиллерийский разведчик из передовой траншеи путём наблюдения через оптические приборы высматривает цели – пулемётные гнёзда, ДОТы, миномётные батареи. В случае ведения огня своей батареей корректирует огонь по рации или проводному полевому телефону. Вроде всё правильно, но для артиллерии полевой, способной стрелять с закрытых позиций, где без корректировки никак нельзя. Противотанкисты же всегда стреляют по видимой в прицел цели – танкам или САУ, и корректировщик им нужен, как телеге пятое колесо.
Но раз комбат предлагает, почему не попробовать? В армии согласия не спрашивают, командир отдаёт приказы, а дело подчинённых – исполнять. Однако комбат ликбез провёл. Как определять дистанцию до цели, измерять перелёты или недолёты. На всё обучение – полчаса. Потом сказал:
– Пошли на передовую, посмотрим, насколько ты наблюдательный.
Комбат вручил ему бинокль. А до передовой траншеи – полсотни метров. Спустились в траншею, обустроились в пустой стрелковой ячейке.
– Смотри и докладывай.
Илья к биноклю приник:
– Прямо перед нами двести – пулемётное гнездо, – начал он.
– Поясни.
– Ветками замаскировали, да поленились обновить – листья засохли, выделяются. Стрелковую ячейку ветками не маскируют. Стало быть, пулемёт стоит.
– Хм, глазастый.
– Левее семьдесят – наблюдательный пункт, стереотруба стоит.
– Не может быть, ну-ка дай бинокль.
Комбат приложил оптику к глазам. Бинокль хороший, трофейный, «Цейс» 8х30.
– У меня на карте его нет, – через пару минут наблюдения сказал комбат. – Надо нанести.
– Накрыть бы НП из миномётов.
– У пехоты только ротные, 50-мм, они слабоваты. А вот координаты передам в штаб дивизии, пусть гаубицами накроют. Завтра с утра в траншею – и наблюдать. Получишь у меня карту, будешь карандашом делать отметки.
– Так точно, товарищ комбат!
Уже смеркаться начало. Какое наблюдение, когда немецких позиций уже не видно? По возвращении на батарею Илья поел впервые за день. Спал в землянке, вместе с батарейцами. А утром – переполох. Пехотинцы обнаружили убитого часового, и исчез старший лейтенант, командир роты. Тут же на позициях появились особист, политрук. Начали расспрашивать бойцов, как вёл себя командир роты. Уклон вопросов неправильный, складывалось впечатление, что старлей сам перешёл на сторону немцев, перед тем убив часового. Конечно, исключить переход нельзя, но Илья сильно сомневался. Он видел утром убитого часового, мельком, но одного взгляда хватило понять, что убивал профессионал. Один удар ножом сверху в подключичную ямку. Не каждый военный и даже разведчик имеет такой отработанный удар, навык нужен. Однако о догадках своих Илья помалкивал. Видимо, в отместку за печальные события к вечеру в расположении пехоты появилась группа разведчиков – в маскировочных костюмах, с ножами на поясах. Если автоматы у пехотинцев изредка встречались, то маскировочных костюмов и ножей не было: по штату не положено. Присмотрелся Илья к группе – все молодые, только старшему около тридцати, похоже, он из кадровых. Да есть ли у парней опыт?
Илье ночью выпало часовым стоять на батарее, видел он, как разведгруппа покинула пехотную траншею и на нейтралку ушла. А через час у немецких позиций стрельба. Наши ППШ, потом одиночный выстрел и басовито немецкий МГ, ручной пулемёт вермахта. Влипла группа, ошибку сделала. Обычно старший разведгруппы предварительно выяснял у командира роты, где у немцев пулемётные гнёзда, есть ли минное поле да всякие особенности вроде спирали Бруно, о ракетчиках да детали местности. Например, ручей, протекающий через позиции противника, повышающий шанс выполнить задание и вернуться. По нему пройти – проползти проще. Вымокнешь и замёрзнешь, не без этого, но больше шансов выжить. Командир роты в плену, стало быть, старшему разведгруппы говорить было не с кем, потому ошибку совершили.
Наши пехотинцы огня не открывали: если разведгруппа выбирается к своим, можно задеть.
Ближе к рассвету – окрик часового из траншеи пехоты. Ночью тихо, голоса хорошо слышны. Оказалось, со всей группы из пяти человек назад вернулся старший, да и тот приполз из последних сил: ранен в бедро был, на нейтралке, жгут себе наложил.
Его сразу к военврачу пронесли на шинели, а вскоре и командир разведвзвода пехотного полка появился. Группа-то провалилась, задание не выполнила. Илье хотелось с командиром разведки поговорить, даже напроситься в разведвзвод. Однако ущербность свою пока чувствовал. В месте перелома при ходьбе ещё ощущал боль, хотя длительных переходов не было. Лучше себя чувствовал, чем при выписке из госпиталя, но в норму свою не вошёл. Больной человек или раненый – обуза в поиске для разведгруппы, темп сбивает. А ходить или ползти приходится много: иной раз группа по тридцать километров за ночь проходит, да не по ровной дороге, а по пересечённой местности и в темноте. Илья не чувствовал себя готовым к таким нагрузкам, реально оценивал физическое состояние.
Хотя обидно было за неудачу парней. Погибли не за понюшку табака, и Илья считал, что виноват командир разведвзвода. Каждый поиск требует тщательной предварительной подготовки, чтобы исключить неожиданности. Конечно, случайности быть могут, всего не предусмотришь, но как соваться через нейтралку, не зная деталей обороны врага?
Не далее как вчера Илья интересовался у комбата, кто противостоит им на этом участке фронта? Так комбат ответить не мог, не знал даже, что за дивизия. Разозлился комбат за вопрос:
– Старшина, оно тебе надо? Кому надо – знают!
А как можно грамотно воевать, не зная противника? Где огневые точки, склады, какое и где вооружение? А главное – что хотят предпринять? Для этого пленные нужны. Немцы в первые два года войны подготовлены лучше были. У них и разведывательно-диверсионный батальон «Бранденбург-800», и «Функабвер», специальное подразделение для прослушки радиоэфира.
У каждого радиста свой почерк при передаче на ключе, немецкие контрразведчики по почерку определяли, куда переместилась та или иная русская воинская часть. Полевая разведка вермахта тоже была развита лучше: зачастую туда набирали егерей из австрийцев. РККА, по примеру вермахта, стала вводить подобные подразделения, доказавшие свою эффективность уже к сорок третьему году.
Брянский фронт, в составе которого был 1001-й отдельный противотанковый дивизион, где служил Илья, летом и осенью 1942 года прикрывал тульское и воронежское направления. Основной удар немцев в начале лета пришёлся на левый, южный, фланг фронта.
Просчитался Генштаб Красной армии с направлением главного удара немцев, и для исправления ошибки 9 июля 1942 года согласно директиве Ставки Верховного главнокомандования левое крыло Брянского фронта было преобразовано в Воронежский фронт. Причём реорганизация запоздала: немцы уже рвались всеми силами к сальским степям, где был простор для действий танков. Танки были главной ударной силой вермахта, и немцы имели в них численное преимущество, которое лучше всего можно было реализовать на большом театре военных действий.
В один из вечеров на позицию пехоты снова прошла разведгруппа, на сей раз четверо. Похоже, потеря предыдущей группы, а может и других, чему-то командиров научила. Маскировочные костюмы, немецкие сапоги и немецкие же автоматы. Уже лучше, да если ещё и навыки есть, то группа имеет шанс вернуться, да с «языком». Илья специально с бойцом караулом поменялся, чтобы увидеть возвращение группы. А та ушла – и с концами. То ли назад возвращались на участке другого полка, что бывало часто, то ли была обнаружена немцами и уничтожена.
Немцы начали летнюю кампанию. С позиций дивизиона хорошо было видно, как вдалеке, южнее их расположения, большими группами пролетают бомбардировщики под прикрытием истребителей. Затем едва слышный грохот разрывов авиабомб, чёрные дымы, поднимающиеся в небо.
После полудня в атаку ринулись танки. С позиций дивизиона их видно не было, командиру дивизии пришла телефонограмма, он оповестил командиров подразделений. Когда известие дошло до комбата, он приказал занять места у пушек и приготовиться к отражению атаки. В напряжении пробыли до вечера, но атака не состоялась. А вечером – сводка Совинформбюро:
«На воронежском направлении продолжались упорные бои с противником. Рота старшего лейтенанта Тряпичникова…»
Кому-то повезло, как их дивизиону, сегодня остались в живых. А кто-то погиб, задержав продвижение немцев, дав возможность подтянуть резервы. С резервами туго, эшелонирование в один ряд, резервы под Москвой собраны, их ещё перебросить надо, что в условиях военного времени непросто. У противника и авиаразведка задействована, и агентурная разведка не дремлет. Немцы пытаются наши части на марше бомбить. Потому все передвижения в основном по ночам. Бомбардировщики приборами для ночных полётов не оборудованы. Москву в сорок первом по ночам бомбили, но то другое дело – там бомбометание по площадям. Куда бомбу ни сбрось, попадёт или в жилой дом, или в производственное здание. А попробуй бомбами накрыть поезд ночью.
Немцы прорвали оборону, танковый клин двинулся вперёд, в прорыв вливались пехотные и артиллерийские части, участок прорыва расширяли. Наши отступали, ожесточённо сопротивляясь, немцы напирали.
После поражения Гитлера под Москвой наши генералы надеялись, что Германия не сможет собрать людские и танковые ресурсы. Сейчас же немцы демонстрировали, что сильны. И за летнюю кампанию 42-го года они оккупировали территорий больше, чем за 1941 год. Но у Красной армии появился опыт, командиры на уровне рот – батальонов и полков действовали решительно, смело, не ждали приказов сверху. Да и на самом верху от руководства были отодвинуты герои Гражданской войны – Будённый, Ворошилов и им подобные. Бывшие кавалеристы, не имевшие военного образования, не способные анализировать события, провалили все поручения, что давал им Сталин, и были отодвинуты в сторону. Ход событий сам показал, кто на что способен. Вперёд выдвинулись такие, как К. К. Рокоссовский, ставший командующим Брянским фронтом с 13 июля 1942 года, Ватутин, Толбухин и многие другие полководцы.
Немцы расширяли и углубляли прорыв, Красной армии пришлось растягивать и без того «жидкий» фронт на флангах, иначе – быть катастрофе.
Немцы пустили в атаку танки на позиции участка, где служил Илья. Он находился на передовой в стрелковой ячейке, вёл артиллерийскую разведку, как приказывал комбат. По разведанным целям ударила четырьмя залпами гаубичная батарея, довольно точно накрыла. Ещё бы пару-тройку залпов, а снарядов нет. Гаубицы стреляли из глубины нашей обороны, над передовой только шуршали снаряды.