Она сказала: – Я работаю, вы платите. И еще: – Не вносите путаницу в простой алгоритм. И добавила: – Если вам жалко кастрюльки и сковороды, я привезу свои из дома. Ему приходилось терпеть ее фортели. Куда деваться, помощница по дому нужна ему до зарезу. К тому же из нее получилась вполне сносная научная ассистентка, если так ее можно назвать, согласно изредка выполняемым функциям: перепечатке из блокнота в текстовые файлы его каракули, суть которых она не понимала и понимать не могла, и сортировке с упаковкой фитообразцов. И вот тут ее болезненная щепетильность оказалась как нельзя кстати. Не заметь он за экономкой такой редкой черты, до холщовых мешочков и толстостенных скляночек он бы ее не допустил. Он видел, как она устает, но не понимал, чему она при этом так радуется. Денег он ей платил не так чтобы очень, а она бодра, весела и задорна, как будто получает мильон в баксах. Или как будто сейчас апрель и она в кого-то влюбилась. От слова «влюбилась» его передернуло. Забытое слово, ненужное, а в некоторых ситуациях вредоносное. Однако, даже если она и влюбилась, не дождавшись весенней распутицы, его это не касается. Если оно и так, внезапный выходной должен для нее быть настоящим подарком. Девушки обожают прихорашиваться в салонах красоты и совершать набеги на торговые центры в поискать чего-нибудь этакого, чего-нибудь новенького, чего у подруг нет. Он подошел к двери, ведущей во временное жилище его временной прислуги, и постучал костяшками пальцев по гулкой фанерной створке: – Александра Викторовна, мне нужно с вами поговорить. Приходите в кабинет. Это ненадолго. Кущинский кабинет был той зоной, в которую вход с мокрой тряпкой и шваброй был разрешен только в присутствии хозяина. Впрочем, запрет на хозинвентарь касался и пылесоса. Васю можно было понять: в этом помещении было столько всего такого, и размещалось это такое настолько неудобно, и стояло настолько ненадежно в двух стеллажах и на верстаке – да, имелся и верстак, – что одним лихим движением швабры можно было снести дорогостоящее оборудование с привычных мест и разбить вдребезги. В квадратной комнате с окном, убранным плотными жалюзи, кроме обязательного письменного стола, наличествовали весьма странные предметы, благодаря коим кругозор Сандры пополнился понятиями и наименованиями, ранее ей неизвестными: такими, как биохимический анализатор, магнитная мешалка, сушильный шкаф и аналитические весы. И тому подобное. Впрочем, про весы она знала и раньше от Генки Неботаника. В картонных коробках, задвинутых в глубь полок одного из стеллажей, Кущин держал расфасованную по мешочкам разнообразную высушенную зелень, а еще – коренья, измельченные грибы-трутовики, древесную кору разных пород деревьев. В ячейках несгораемого шкафа, тоже встроенного в стеллаж, однако никогда не запираемого, он хранил стеклянные баночки с чем-то порошкообразным неопределенно-серого цвета и разнокалиберные пузырьки с вязкими на вид жидкостями цвета буро-багрового. Содержимое пузырьков лениво покачивалось, когда Кущин брал тот или иной образец для какой-либо надобности в руки. Дополнительный сюр комнате придавала гигантская вытяжка из оцинкованного стального листа, жерлом нависшая над верстаком, уставленным ретортами и колбами, и хоботом протянувшаяся по потолку к оконной раме. Самое для Сандры было удивительное, что комнатных растений Кущин не держал. Исключение составляли алоэ, каланхоэ и карликовый фикус на подоконнике в его спальне, а также безобразно разросшийся плющ на кухонной стене. Она собиралась как-нибудь задать ему вопрос об этом, но отчего-то робела. Она, нужно признаться, все-таки его побаивалась, как ни хорохорилась внутренне и как ни петушилась снаружи. Кущин бросил на домработницу косой взгляд от монитора, когда та вошла в кабинет. Александра переоделась по-домашнему: в спортивный костюм, цвет которого – блекло-лиловый – ей совершенно не шел, да и в целом костюм не вязался с ее прической в виде тугого кукиша на макушке. И особенно он не вязался с фартуком в полосочку, который экономка неизменно напяливает, едва подходит к газовой плите, но эстетические пристрастия прислуги Василия Петровича касаться не должны. Они и не касались. – Завтра вам назначается дополнительный выходной, – проговорил он, вновь уткнувшись в компьютер. – Отправляйтесь домой. Выспитесь, походите по магазинам. Приедете послезавтра ближе к обеду или третьего дня, мы созвонимся. Сандра ничего не поняла, но домысливать не стала, а переспросила, уточняя: – Вы хотите сказать, что вместо запланированной на утро влажной уборки, а во второй половине дня утюжки ваших вещей я смогу отоспаться до одиннадцати утра и весь день проваляться с книжечкой под пледом? – Я хотел сказать, что сказал, – почти не разжимая губ, процедил работодатель, зыркнув на прислугу и вновь отведя взгляд. – Завтра вам выспаться не получится. Утром вы отправитесь домой. Если, конечно, не решите отправиться сегодня на ночь глядя. Не понимаю, какие еще могут быть вопросы? Если с оплатой, то успокойтесь, за эти дни я у вас не вычту. Уехать нужно в восемь. Вы поняли? Чтобы в восемь духу вашего здесь не было! Последнюю фразу он почти прорычал. От неожиданности Сандра не нашлась, что ответить. Как это – к себе домой? Теперь здесь ее дом! Хоть и временный. И куда она денет тулячку Кристину, если с утра пораньше заявится в свой дом? Выдворит без предупреждения? Или тоже посоветует вернуться на родину, чтобы денек-другой отдохнуть от столицы? – Я вам не помешаю, – надменно проговорила она. – Я запрусь в своей комнате, и ваша пассия меня не увидит. А вместо ночного горшка прихвачу из кладовки оцинкованное ведерко. Кущин поперхнулся, вытаращившись на нее возмущенно-недоуменным взглядом. – Вот только не надо на меня так смотреть, – пошла в разнос Сандра. – Прихожая чужим парфюмом провоняла, да и вы… тоже… побриты… до сияния! Мне до ваших амуров дела нет, но идти мне некуда, и вам это хорошо известно. Кущин растерянно переспросил: – Некуда? Ах да… Вы же говорили, что сдали квартиру внаем. А я-то, дурень, хотел вам подарок сделать, лишний выходной. Значит, по плану влажная уборка у нас завтра? Понятно. Уборка так уборка. Чаю мне заварите, пожалуйста. – Какой вам? – недовольная своей вспышкой, но довольная результатом, буркнула Сандра. – Второй. Или нет, лучше девятый. Чайные напитки Кущин составлял себе сам, присвоив каждому номер и расфасовав по крафтовым пакетикам. Сандра этих чаев не понимала. Отвар трав – он и есть отвар трав, нечто аптекарско-лекарственное. Но хозяин от них фанател – от всех этих боярышников, шиповников, чабреца, лабазника и кипрея. И выпивал настои с видом ценителя и знатока, причмокивая от удовольствия и блаженно щурясь. На приготовление чая под номером девять уйдет минут тридцать. Сначала нужно столовую ложку сухих трав насыпать в разогретый термос и залить кипятком, остуженным до восьмидесяти градусов. Дать настояться двадцать минут, перелить через ситечко в большую пиалу. Подождать, когда готовый напиток остынет, и лишь после этого предлагать хозяину. Разбавлять горячее зелье холодной кипяченой водой было в глазах Кущина тягчайшим преступлением. Но если у хозяина капризы… Он платит – она работает. Когда она внесла поднос с пиалкой в его кабинет, Кущин проговорил озабоченно: – Вы знаете, Александра Викторовна, какая неприятность… А, чай, спасибо, ставьте сюда. Да. Так вот, неприятность. Мой близкий друг заболел, позвонил только что. Точнее, сообщение прислал. И ему очень нужно одно средство… В аптеках такого не купишь… Так не могли бы вы… Я понимаю, курьерская служба на то и существует, чтобы всякие посылки доставлять… Но не в моем случае. Я этот состав никому доверить не могу. Только вам. Не задирайте нос. Просто у нас нет иного выхода, а вы себя хоть как-то зарекомендовали… Сандра хмыкнула. «Хоть как-то», видите ли. Но она не в обиде. Сама никому не доверяет. И себе, в том числе. – Что отвезти? – спросила она легким тоном. Ничего не случится страшного, если она поработает немножко доставщиком. Заодно и развеется. – И куда ехать? Я почему интересуюсь: хватит ли бензина в баке? Может, заправляться придется. – Не, не, не, – замахал руками хозяин, – никакой машины. Поедете на электричке, так будет быстрее. А посылку я вам утром отдам. Первый прием пищи у меня будет в семь, так что и вам советую встать пораньше, чтобы самой успеть позавтракать и не натощак отправляться. И в дорогу бутербродов возьмите. Сандра кисло спросила: – Такая срочность? Кущин опять раздражился и резко произнес: – Я же объяснил вам, Александра Викторовна. Друг болен. Очень серьезно. Кажется, других аргументов не требуется. Если я вообще обязан вам хоть что-то аргументировать! Как же ему хотелось, привстав в кресле, рявкнуть от души: «Ты идиотка?» Или даже так: «Шурка-дурка! Делай, что велено!» Но он с первых минут их знакомства понял, решил и усвоил, что никогда и ни за что не станет обращаться к временной своей попутчице на «ты». Она, конечно, прислуга, он хозяин, и все такое. Но – нет. Ее следует держать на расстоянии, и хамское «тыканье» в адрес домработницы, в то время как она вынуждена тебе «выкать», может в перспективе сыграть с ним злую шутку. Помнится, она удивилась его церемонным манерам и сразу же предложила звать ее просто Сандра. В ответ Василий насмешливо скривил губы и даже, кажется, нагло хмыкнул, после чего, не проронив ни слова, проковылял в кабинет. Несмотря на то что в услужении у него никогда людей не было, Кущин был достаточно начитан, чтобы понимать: с прислугой следует держать дистанцию, а прислуге стоит назначенную дистанцию сохранять. Не оправдала девица его ожиданий, но он сам виноват. Сразу надо было ее гнать, как только неладное в ней почуял, а он замедлил, и она осталась. Животинка приблудная. Вот, опять нахамил ей. И безо всяких «тыканий», кстати. А ведь зарекался вести с ней себя корректно. Или все дело в нервах? Василий взглянул на экономку, застывшую перед его письменным столом с водруженным на него подносом с остывающим чаем. Нет, она не вытаращилась на хозяина, задрав в возмущении бровки. Или, того хуже – не заморгала ресницами в испуге и торопливом желании извиниться неизвестно за что. Она смотрела поверх его головы со ставшим уже для Кущина привычным выражением на лице, которое его бесило, – насмешливым и одновременно мрачно-горестным. Будто думала она при этом: «И чем ты меня удивил, господин хороший?» – Извините, Александра Викторовна. Нервы. – Пожалуйста, пожалуйста, – иронично проговорила она. – Всегда к вашим услугам. «Ну что за девка, – злясь, подумал он. – Ни к селу ни к городу ляпнула. И при этом – в самую точку. Ненавижу. А кого ты ненавидишь, Василек: ее или себя?» Себя, конечно. Зачем нужно было пороть горячку, дятел ты красноголовый, и брать на работу девицу? Снизил бы планку для соискателя, написал бы в резюме, что ищешь сторожа, к примеру, или дворника, на худой конец. И хрен бы с ней, с влажной уборкой дважды в неделю. В некоторых ситуациях грубая мужская сила важнее рыбы в кляре или наутюженных стрелок брюк. «Интересно, где Саша научилась так классно готовить?» – Я поняла, Василий Петрович, – промолвила экономка невозмутимо. – Выехать нужно будет в срочном порядке. Все инструкции получу завтра. Постараюсь доставить препарат вашему другу как можно скорее. Могу идти? Нелегко далось ей это спокойствие. Впахиваешь на него, впахиваешь, душу вкладываешь в каждое дело, а он: «Еда как еда!», «Не обязан аргументировать!». Морда хамская, неблагодарная. Хотя, Сандра, он тебе деньги за работу платит. Разве этого не достаточно? Утром, попив наскоро кофейку и приготовив для хозяина омлет с беконом, она переоделась из рабочего домашнего в рабочее офисное, решив обойтись сегодня без макияжа, и вернулась на кухню ждать появления Кущина к завтраку. Тот явился хмурым и раздраженным, значит, опять плохо спал, нога, видно, болела. Мог бы замутить себе настоечку-наливочку какую-нибудь волшебную на травах, у него рецептов много. Отчего же не делает? И при этом таблетки обезболивающие не принимает категорически, говорит – не хочу печень посадить. А Сандра, выходит, должна терпеть его выкрутасы утренние за бесплатно, потому что ей платят за физический труд, а не за материнское терпение. Плюхнувшись на стул с высокой спинкой, Кущин пробурчал, пододвигая к себе тарелку с омлетом: – В прихожей на тумбочке. – Что, простите? – невозмутимо поинтересовалась Сандра. – Жестянка из-под печенья, – раздраженно ответил он. – Ее нужно отвезти. Под ней листок с адресом и описание маршрута. Коробку не вскрывать. – А то что? – злясь, спросила домработница. – Там у вас тараканы и они разбегутся? Кущин неожиданно хмыкнул. Проговорил, отправляя первую порцию омлета в пасть: – Там у нас лечебные блохи, и они разбегутся. – Как вам омлет? – после недолгой паузы не удержалась она и спросила, заранее зная, что услышит. – Обычный. Омлет трудно испортить. Еще вопросы?