— Слава!!! — подключились Гварды и Стражники. — Слава!Слава!Слава!! — лилось со всех сторон. Отцы поклонились и торжественно ушли в малый зал. Олег махнул рукой, давая начало большому . походу . Первым вышли Стражи, держа в крепких руках щиты, после щуплый криволап тащил сани с добром и припасами, а после и все остальные. У ворот к нам добавились добровольцы с Юга. Судя по настроению и отрешенным взглядам, их добрая воля продиктована слабостью рода. А у Лесолесья переминаясь с ноги на ногу от нетерпения, стоял великан Мрак, держа на плече новую дубину. Отец-Небо, дай нам отваги и смелости в походе, Мать-Земля обереги и направь.... ***** Олег поравнялся с южанами и громко спросил. — Кто старший? — Петр Разумовский, к Вашим услугам. Я как понимаю, ваша задача доставить нас до Пустошей? — ответил старик в преклонном возрасте, окруженный пятью крепкими парнями. За их спинами стояли остальные, в основном старики с гордой осанкой и потухшими глазами, и разного возраста бабы с детьми. Люд кучковался по три-четыре человека. — Нет, моя задача глубокий поход в Северные пустоши. Вы все просто обуза. В лучшем случае половина из вас доберется до первого городка, остальные сгинут в пути. Потому Я быстро задаю вопросы и от твоих честных ответов зависит дальнейшая судьба. — окатил новостью септ. — Но как же так? Нам обещали, что доставят без сложностей. Но Я не вижу саней или лошадей для поездки. — изумился старик. — Ты уже все понял, как только мы вышли из ворот. Судя по тому, что Я вижу. Рода спихнули неугодных, старых и слабых, для того чтобы не тяготиться выбором. Мне нужны ответы на три вопроса. Сколько из вас воев, в прошлом или настоящем? Взяли ли вы припасы? Какое есть оружие. — продолжал вбивать Петра Разумовского Олег. — Со стариками ежели считать то восемь-десять. Из оружия только ножи да пару топоров. Еды мало, на день-два. Но мы готовы купить в первой же лавке. — — первая лавка в седмице пути. Вои поступают в мое распоряжение, это ваш вклад в защиту обоза. Отстающие для нас мертвы, потому время на них мы не теряем. Лишний день в пути — это с десяток заболевших или три четыре нападения диких животных или измененных. Посему предупреждаю сразу. Дети могут ехать в санях по очереди. Больше трех за раз не усядутся. Едой поможем на привале, но не за просто так. Бабы будут готовить, остальные набирать хворост и воду. Бездельников не потерплю. Иди Петр, сообщи своим новости. — А у нас есть выбор? — горестно ответил старик. — Вам его предоставили. Биться за дом. Второй уйти в поселения. Третий Пустоши. Вы свой сделали, так почему не готовились к походу? Почему не озаботились едой и одеждой? Оружием или санями? Потому что привыкли к труду закладных и холопов, теунов и служек. Что Вам по роду должны прислуживать и заботиться. Уже седмицу вы как черви на дохлой крысе копошились и торговались за лучшую долю. Надеялись на старую дружбу и уважение, подкупали, обманывали и предавали, а рассчитывать можно было только на себя. За каждую бабу ты мог попросить в приданное копье или бечевку, теплую одежду или сапоги. Собрать одни сани полные для поездки, а ты выменял на злато и камни. Или ты в серьез думаешь, что оставленные тобой сыновья будут у власти в новом доме? Когда Смута уляжется и ночь огня и длинных ножей пройдет, о твоих договоренностях забудут. Куда мы идем тебя не спасут звание, знатность рода и злато. Только сила и хитрость. — Олег был непреклонен и каждым своим словом наносил душевные раны южанам. — По пути будут ясли наши. Завтра принимайте решение, помрут Ваши дети на севере или же Вы их оставляете в городище. Поспешите с выбором, в обед мы встанем лагерем недалеко от того места. После обеда и роздыха двинем дальше. — Не стыди меня, воин. Я выкупил их всех для лучшей доли из личного кармана. Это неугодная прислуга с отпрысками благородных и холопы. Теперь они свободны и Я повёл их за собой. Что мне прикажешь делать с ними? Нам запретили жить в поселения, предоставили лишь выбор пожрать друг друга... — Или уйти все вместе на север и основать свой посёлок. — перебил Петра септ. — Но стоило только забрезжить надежде, что можно вновь стать господином, как договорённости исчезли. Это не первая смута на моем веку, старик. Мы пошли, нагоняйте. — Олег резко развернулся и влился в поток нагруженных людей, оставляя ошарашенных людей.. Через пару минут от ругающихся южан откололись трое молодых парней и быстрым шагом начали догонять вереницу походников, а им в спину летели проклятья и мольбы. Следом побежали еще двое, которые хотели то-ли остановить, то-ли примкнуть к беглецам. А спустя пару минут остался лишь Петр Разумовский с тремя бабами и двумя стариками да четверо детей. Бабы подняли вой, похлеще волколаков и бухнулись оземь. Старейшина быстро собрался и взял себя в руки, раздал пару громких оплеух, схватил детей за руки да поспешил вдогонку. Следом засеменили хнычущие матери да растерянные старики. Люди приняли свою судьбу, но не правила похода. Не успели мы войти в лесолесье, как получили первое требование привала. Олег лишь усмехнулся да дал наказ поторопиться. — В длинную ночь нужно уйти как можно дальше от городища, уводя за собой все грехи и обиды людей. — ответил он Петру. — А ежели устали, то можете отдохнуть в лесу. Мы не просто так торопимся уйти подальше. В эту особенную пору на охоту выходят те, о ком не говорят вслух даже хмельные и в бреду. — Не стращай меня, септ. Я много видел на своем веку. И большая часть страхов выдумана, а от второй половины попахивает откровенной ложью.Тут воев почти полсотни, все при хорошем оружии — уперся старик. — Вон у саней идет Берендей. Простой, равно как и дубина у него на плече. Я с ним не в сговоре, спроси на каких тварей они ходят каждую длинную ночь всем селением. Доживешь ежели до утра, покажу бестиарий, по которому мы учимся воевать против Орды. Много интересного узришь. В общем болтать попусту не будем. Наши факелы скоро покажут, что скрывает ночь. Спустя еще час, не добившись от своих мужчин решения, потянулись бабы, что нытьем, воем и слезами пытались разжалобить септов на остановку. — А ну закрылись быстро. Накличете ежели зверя, Я вас ему в откупные оставлю, даже бечевку тратить не буду, подрежу ногу и вы дальше двух верст не пройдете. Не будите лихо, пока тихо. — прошипел уже Вязь. — Что же вы за нелюди такие? Живого человека в жертву зверям приносить удумали. — взмолилась самая старая из баб. — А что ты за нелюдь такая, что готова пятьдесят восемь человек на пир тварям своим нытьем отправить? Лес очень тихий, тут сломанная ветка на пару верст раздается, а ты тут скулишь да орешь, как оглашенная. Быстро в строй. И не вздумай лезть на сани, они только для детей. Еще три часа прогуляемся, затем будет роздых ногам и телу. По нужде там же сходите, а пока терпите. — продолжил стращать Олег. — Тетка, Я есть хочу . — начал скулить самый младший из детей, что безвылазно сидел в санях, укрытый платками. — Сейчас деточка, сейчас милый мой. Держи булочку. — всполошилась одна из женщин. По лесу потянулся запах сдобы. Септы остановились резко и ,не сговариваясь, развернулись к саням. — Если он не сожрет все это за тридцать ударов сердца, то Я забью в него оставшееся молотом. — сверкая глазами произнес Вязь. — Вы что же дуры не понимаете ничего? Мы идем и терпим молча. Никто не дымит трубкой, не справляет нужду или не жует мясо, чтобы не привлечь внимание до светла. Ночью биться очень тяжко. Твоя булка может стоить жизни моих ребят. А теперь ответь мне, что мне выбрать жизни воев или сопливого ублюдка? Быстро проглотил хлеб и если еще раз пикнешь, дальше пойдешь пешком, освободив место для следующего. Босик, иди вперёд, посвети следопытам. Впереди плохой лес. Глава 11. Плохой лес, плохие дороги И что в нем плохого? Получше многих будет, деревья все ровные, не чета нашим. Бурелома нет, да и гнилых и поваленных стволов не видно, будто за ним ухаживает кто. А кто может следить за лесом так далеко и от городища и от селений пустоши? Жаль нет брата Сета, он многое знает и просветил бы, почему лес плохой. Тем временем Септы быстро навели новый походный порядок. Впереди вместо следопытов выступили Вязь и Марук, сани окружили щитоносцы, а все остальные сбились позади, перемешавшись с южанами. Мне же крепко накрепко запретили пользоваться даром, а бабам сказали, что любой плач или выкрик будет прерван росчерком меча. Волнения Олега передалось всем остальным, даже ветераны оставили пустую браваду и неуместные шутки и теперь внимательно всматривались в лес, сжимая оружие в руках. В каждую свободную руку южан передали дротики волокуш, а лишние факелы были потушены. Малый поход погрузился во тьму, и сквозь лес пробиралась кучка напуганных и уставший людей, поминая всех богов и крутя защитные знаки в сторону зловещей тьмы. Неизвестность пугала больше, чем изменённые и Орда, а постоянная готовность утомляла сильнее тяжёлой дороги и утопающих в снегу ногах. Было трудно понять, сколько мы прошли версту или три. Время тянулось, как смола хватай-дерева, казалось будто мы пробиваемся не сквозь снег, а бредем через болото, утопая по пояс, и каждая следующая сажень дороги может быть последней на пути в трясину. И каждый шаг давался с трудом. Не прибегая к Дару, Я почувствовал изменения в лесу, едва уловимое чувство безысходности и неминуемой погибели. Люд, поймав общее настроение, начал сбиваться крепче к саням, а свет от редких факелов будто потускнел и стал больше копить. — Мать-Сыра Земля, обереги. Отец-Грозное-Небо направь... — слышались молитвы со всех сторон. Лишь южане испуганно жались к призывникам, пытаясь найти защиту. Впереди Марук резко махнул серпом, взрывая снежный наст, лезвие легко вспороло снег и взлетело вверх, лишь с кончика оружия побежала красная струйка крови, раскрашивая чистый снежный лист кривыми линиями, но кто был ранен или убит, оставалось тайной. Зверь не вскрикнул от боли, не зарычал от злости, лишь в сторону от дороги метнулся быстро , поднимая валом снег. И время сорвалось с цепи, дальше события понеслись, как снежный ком. Марук второй раз подрезал снег, а Вязь обрушил свой молот, взрывая сугроб. Следом ожил лес, будто разбуженный вторжением в свои чертоги. Зашуршал, затопал, заухал. Скрипели деревья под напором неведомо откуда поднявшимся ветром. Громко падали шишки и сухие ветки. — Щиты готовьте вбивать в землю, колоть снег пред собой без устали. Берегите ноги и кисти рук. Детей на сани, баб за спину. Выше колена не доберутся, но с лёгкостью прокусят сапоги. На месте не стоим, раненых меняем, от вкуса крови твари звереют и на запах слетятся многие. Пройти осталось чуть больше версты, но не рассчитывайте на лёгкую прогулку. — раздавал приказы и поучения Олег. Сам же перехватил меч, а второй рукой держал факел и начал двигать им из стороны в сторону, пытаясь играть светом от тусклого огня, временами тыкая лезвием в сомнительные бугорки и намёты. — Кто это? — прокричал Разумовский. — Названий у этих тварей куча. Стальные крысы, псы Хозяина Плохого леса, снорки и снежные молчуны. Ночные твари, что водятся только тут. — охотно ответил Олег, без устали взрывая мечом снег. — Так какого хрена мы идем ночью? Как тати крадемся по лесу, вместо того, чтобы спокойно пройтись днем? — возмутился Пётр. — Лучше ночью, меньше соберём всякой нечисти. Поверь мне, всё, что мы делаем и все наши знания щедро оплачены кровью и жизнью сотен калеченных. И ещё, Пётр. Прими мой совет, поменьше грубых слов. Последователи Матери и Отца не выносят хулы и ругани. — строго отчитал старика септ. Раздался короткий вскрик, следом резко начал прихрамывать один из следопытов, сильные руки волокуши выдернули раненого из сугроба, закинув его за спину щитоносцев. Каждое второе лезвие копья или топора уже окрасились кровью, блестя при отблесках огня малиновым цветом. Путь нашего обоза очертился красным пунктиром. — Босик, подсвети этих тварей, раздался со спины голос ветерана Сета. — Откуда ты взялся, старый пень. Сидел бы в городище, как на то был приказ. — прокричал Олег. — Просто пожелай, чтобы все узрели то, что ты видишь в Даре. Давай сынок, спаси людей. — не обращая внимание на гневную речь септа, продолжал кричать ветеран, пробиваясь через дорогу. Нырнув в Дар, увидел сотню юрких красных теней, что мелькали по обе стороны от похода. Синим горели подранки, что отставали в следствии ранений. Осталось только пожелать. Сжав руки в кулаки, разжигал в груди свою волю и желание. — Мать-Сыра Земля и Отец-Грозное Небо, дай сил детям твои одолеть ворога. Прошу передай побратьям и соратникам мои глаза. — крепко зажмурив глаза, шёл на ощупь, полагаясь на Талант. — Вижу их, вижу. — раздались окрики со всех сторон. — Коли, бей. — Дружно, навались. — Принимай на щит, коли, руби. — Молодец, братко. Славно получилось. Держи его, видишь шатает, как на ветру. — раздался оклик Куницы. Тут же меня подхватили под руки и потащил вперёд, только успевай шевелить ногами. — Не бежим. Держим строй. Стой дура, вернись обратно. — Митька, сынок, где ты родненький? — всхлипывая от слез, по лесу бежала баба из южан. Я резко развернулся, пытаясь разглядеть потеряшку. Но кроме тварей, что мельтешили вокруг, ничего разглядеть не мог. Лишь только золотой свет Брата Сета нагонял сани да яркое пятно женщины, что мчалось в лес, по своему разумению, ища мальчишку. Резко взмахнув руками, баба упала, и её тело быстро покрылась десятком тварей, что рвали ещё живую на части. Последние штрихи красным по белому чертили копья и мечи, отгоняя остатки тварей от обоза. Напор нападавших слабел, пока полностью не иссяк. — Лес получил свою дань. Дальше пойдём спокойно. — тяжело проговорил Сет, пытаясь восстановить сбившиеся дыхание. Южане обернулась на него с ужасом, после таких слов. Остальные приняли, как само собой разумеющееся. — Тебя никто не звал, старик. — грозно произнёс Олег. — Есть в наших правилах такая весть, что ветераны вольны выбирать свою судьбу сами, во славу служения Храму. Я отдал свое здоровье и силу, кровь и молодость на алтарь победы над Злом. И сейчас, уважаемый септ, занимаюсь тем же самым, поскольку своё предназначение ещё не выполнил, и вот спешу успеть. В прошлый наш поход ты был более сдержан. — окоротил Олега Сет. Верховный септорий пожевал губы, быстро глянул на моё безвольное тело, что тащили побратимы, развернулся и быстрым шагом ушёл к септам. Постепенно к ногам вернулась предыдущая крепость, и Я, опираясь на сани, пошёл уже самостоятельно. На меня смотрел призыв с благодарностью, а южане с недоверием, граничащим с ужасом. Все, что не похоже на привычный порядок вещей, для них был зловещим или враждебным. — Благодарю за свет, проводник. Много людей Велеса пострадало от зимородков, не удостоившись погребения. Ты дал возможность за них отомстить. — неожиданно прогудел Мрак. Я кивнул в ответ, принимая благодарность. — Зимородки? Так вы их кличете? — переспросил Сет. — Зима рождает их, ведь как только белозубая укроет снегом землю да выстудит стужей следы зверей , они выбирается из нор, причиняя большой ущерб живым. От того, так и называем, рождённые зимой. — охотно поделился Берендей. — О, как! А хозяин тогда кто тут? Кто прибирает лес, оставляя лишь ровные да сильные деревья, уничтожая лесолесье и изменённых? — продолжал спрашивать ветеран. — Утром скажу, нечего ночью о таких вещах поминать. — отмахнулся здоровяк. **** Светало неохотно, будто и не было за хмурой бровью Отца светила. Луна ушла, погрузив наш обоз в полутьму, факелы не давали достаточно света, а после их и вовсе потушили, чтобы не тратить попусту и не слепить глаза. Бабы скулили от страха и неизвестности перед будущем, что лишь добавляло угрюмости к нашему и без того печальному походу. Привал сделали раньше намеченного, так как южане валились с ног от усталости и недосыпа, да и лошадке, как сказал Вязь, нужен роздых. Упавших на снег людей тут же подняли тычками и затрещинами, загоняя в лес за хворостом и павшим лесом, строго-на строго запретил рубить живые сосны и ели. Остальные разбивали лагерь и готовили место под кострища. Септы бросали хмурые взгляды на брата Сета, их явно раздражало моя близость со стариком и наше общение. Олег так вообще, давал мне различные поручения, дабы разлучить нас. Меня такое отношение настораживало, а брата Сета веселило. Уже костры вовсю горят, даруя долгожданное тепло, а котлы на треногах булькают кулешом, распространяя по лесу чудные запахи. Бабы вовсю кашеварили, не смотря на происхождение и возраст, а вои грозно бросали взгляды в Нехороший Лес. Даже не смотря на подросшее количество людей, еды наваренной хватило на всех. Только отмыли котелки, как сразу же забили из снегом, чтобы приготовить отвар. Тут же выяснилось, что утвари южане не взяли, лишь у каждого второго была ложка, а чашей и вовсе не было. Посему, мы подсаживались к изгоям, деля посуду на двоих. Народ разомлел от еды и горячего отвара, а костёр давал достаточно тепла для сугрева. В этот миг и пришёл Олег, убивая в южанах зарождающуюся надежду. — Время выбирать, Пётр Разумовский. Дальше вы идёте или без детей или без нас. Мы тратить время не будем. Рядом со мной Светоч, ты знаешь, кто это и его отношение к правде. Я, Верховный Септорий Олег, говорю тебе старик, что дети в пустоши не проживут и полного месяца. Болезнь или зверь, людоеды или твари, топи или голод, холод или нож. Вот все, что из ждёт. У тебя больше возможности выжить, следуя моим указаниям и советам, чем у слабых и не привыкших к лишения отроков. Через час мы отправляемся дальше, итак задержались и раньше времени разбили лагерь. Теперь Я уйду, а ты думай. Твоих детей отведет ветеран Северных пустошей Сет однорукий, можешь пока поспрошать его за те места. Вторым оставляю Светоча Путеводного, младшего септа Босика. — Олег лихо развернулся и ушёл раздавать наказы. А бывший управляющий князя схватился за голову, пытаясь найти решение. — Это правда, что он сказал? — хриплым голосом, полным слез и сожаления спросил осунувшийся старик. — Он не лжёт или же и прям так считает. — коротко ответил Я.