Глава 6 Давненько я не ходил в такой удобной одежде, думал Крячко, поднимаясь по лестнице парка. Джинсы, кроссовки, короткая куртка поверх джемпера. И никакого галстука на шее, который просто располагает к степенности и рассудительности. Да, решил Станислав, надо периодически менять стиль одежды, и стиль жизни тоже. Может, пробежки по утрам начинать делать? Купить красивый спортивный костюм, потренироваться перед зеркалом в красивом беге и смущать девушек… не первой молодости. Две дамы бальзаковского возраста, сидевшие на лавочке, погрузившись в мирную беседу, как по команде повернули головы и проводили взглядом крепкую широкоплечую фигуру Крячко. Дойдя до конца аллеи, он остановился и глубоко вздохнул. Ну вот, снова кончается мир нормальных людей и нормальных эмоций, включая женские вздохи. И пора окунуться в мир бродяг, вонючих, бездомных алкашей, которые построили свой маленький мирок. Маленький, но такой неистребимо-живучий. Стас свернул направо, где кончалась тротуарная плитка и начинались кучи песка и рыхлая выровненная земля вновь расчищаемого под аллею участка. Здесь, неподалеку от станции метро «Теплый стан», власти Москвы недавно снесли-таки незаконные строения в виде магазинчиков и складов. Развернувшиеся работы по благоустройству грозили плавно перейти в зимнюю спячку, и уже сейчас большая часть земляных работ была приостановлена. Пустовали бытовки и раздевалки рабочих, какие-то временные павильоны, которые обычно возникают на месте большого и долгого строительства. Здесь, в уже проложенном, но еще не оборудованном и не отделанном подземном переходе ночевала группа бомжей. Пятая уже на счету Крячко, с кем он пообщался в этом районе. Обойдя ограждение и внимательно глядя себе под ноги, сыщик прошел по доске через грязную лужу со следами моторного масла, как ему показалось. Ступени уходили вниз в темноту, создавая ощущение присутствия в какой-то компьютерной игре или фильме с постапокалиптическим сюжетом. Крячко достал фонарик и повел лучом вдоль стен. Сваленные в кучу рваные мешки из-под цемента, какие-то разбитые ящики, две железные бочки, испачканные в краске. Сколько хлама можно натащить в одно место под прикрытием слова «временно». И где же здесь нужные ему «дети подземелья»? Он спустился с последней ступени и пошел, прислушиваясь к собственным шагам, звук которых гулко отдавался под сводами подземного перехода. В самом конце, возле перекрытого противоположного входа, Стас обнаружил что-то вроде самодельной палатки или шатра, собранного из старого грязного полиэтилена, обрывков картонных коробок и старых матрасов. Внутри виднелись четыре темных тела. Разило из-под полиэтилена так, что Крячко зажал от неожиданности нос. – Э-э, кто там светит? – невнятно пробасил изнутри хриплый басовитый голос. – Выключай! – А вы чего в такую рань спать завалились? – весело осведомился Крячко, осматриваясь. Иных убежищ видно не было. Под полиэтиленом проворчали дуэтом голоса, и на этом звуки прекратились. – Ну, вы что? – снова гаркнул Станислав. – Мужики, вылезай наружу, я вам пузырь принес! Как насчет хряпнуть на сон грядущий? У меня и закуска есть. – Че ты там! – заволновался чей-то голос внутри, потом промычал ему в ответ женский, и после долгого шевеления из-под полиэтилена показалась взлохмаченная голова и опухшее грязное лицо. Крячко неторопливо вытащил из-за ремня бутылку водки, а из внутреннего кармана куртки пакет с хлебом и ветчиной. Вокруг сразу распространился запах хорошей ветчины, от которого у этих полуголодных людей должны были побежать слюни. Не больше чем через минуту, когда Крячко, постелив под себя носовой платок и усевшись на деревянный ящик, на другом ящике на газете стал раскладывать закуску, наружу полезли люди-тени. Сыщик с улыбкой смотрел, как на лицах бомжей мелькало голодное возбуждение. Этих людей легко было уговорить и убедить, что все это от чистого сердца. – Угощайтесь, ребята, угощайтесь, – кивал он, видя, как трое мужчин неопределенного возраста расставляют кружки и стаканы, а женщина, растрепанная, с посиневшими опухшими губами, нюхает бутерброд с ветчиной. Странная женщина. Сыщик смотрел на нее и сдерживался, чтобы не поморщиться. И в то же время он видел, что когда-то она была красива. Даже сейчас в ее жестах осталось много женственного. Мимики вот не было. Лица у алкоголиков становятся как маски, вырезанные из дерева. И глаза у всех потухшие. Хотя сейчас в них появилась жизнь. Мало-помалу завязался разговор. Крячко познакомился с этими людьми просто. Ничего о себе, только имена, просто жизнь вокруг и свобода. За время своей работы в уголовном розыске Станислав встречался с бомжами очень часто и всегда удивлялся им. Это простая склонность к бродяжничеству, ведь у многих есть жилплощадь, и они могли бы вполне туда вернуться. Но они жили на улице, жили с себе подобными, с теми, кто их понимает, кому по душе вот эта странная, полуголодная и холодная свобода. – Так чего? Кого ты ищешь, Станислав? – после второго стакана спросила, наконец, женщина, назвавшаяся Ингой. Крячко как-то сразу оценил ее статус в этом маленьком коллективе. Она тут командовала, она тут была не самой главной, скорее, позволяла в большинстве случаев командовать своей маленькой общиной кому-то из этих мужчин, наверное, вон тому бородатому Михаилу. Но в любой момент могла наложить вето или принять другое решение. И наверняка она тут была общей женщиной, судя по тому, с каким вниманием к ней относятся все трое мужчин. Жуть, если вдуматься, улыбнулся про себя Крячко. Но в каждой такой маленькой общинке свои порядки, свои правила, свой особенный мир. – Ребята, вы знали Эдика Калиниченко? – спросил он без всяких предисловий. С этими людьми можно было вести себя очень просто. – Эдика? Калину? – Инга посмотрела на Крячко удивленно и в то же время грустно. – Давно его не было, – солидно ответил Михаил. – Не мог Калина на одном месте усидеть. – А тебе он зачем? – с вызовом осмотрела гостя с ног до головы Инга. – Может, ты ему родственник? – Может, – отозвался сыщик. – Может, мы все родственники. – Калина был философом. – Михаил блаженно щурился в свете толстой свечи, которую Инга в самом начале застолья выудила откуда-то из недр их «жилища». – Участковые его не обижали? – спросил Крячко, пытаясь удержать разговор в нужном ему русле. – Они нас за людей не считают, – проворчал высоким голосом тощий, имени которого Стас не разобрал. – Дружбу мы с ними не водим. Полиция вообще нас старается из города выгнать. А куда мы пойдем? Здесь все знакомое, мы здесь все знаем. Да и зима скоро. – А врагов у Эдика не было? – У нас один враг – полиция, – засмеялась Инга и стала толкать своих мужиков, чтобы разливали еще по одной. – Скажите, ребята, а среди участковых, которые вас на этом участке гоняют, есть такой, у кого на шее большое родимое пятно прямо под воротником рубашки? – Нас не гоняют, – снова начал гундосить худой. – Нас за людей не считают. Мы не голуби и не облака, чтобы нас гонять. – Хорош тебе! – огрызнулась Инга, и мужик сразу замолчал. – Мы, Стас, им под воротники не заглядываем. Ему шлея под хвост попала от начальства, он на нас и вымещает. А если все спокойно, то мы никому и не мешаем. – Я слышал, у Калины сердце было слабое? – «забросил удочку» Крячко. – Да тут все слабое от такой жизни, – тихо ответил Михаил. Но договорить он не успел, потому что со стороны свободного открытого входа в подземный переход вдруг зазвучали громкие уверенные голоса и затопали по бетонному полу ноги. Инга грязно выматерилась и одним махом опрокинула в рот остатки водки из бутылки. Мужики стали сгребать и совать по карманам еду, даже не заворачивая ее в газету или в пакет, в котором ее принес Крячко. Сыщик обернулся на голоса и увидел троих полицейских с дубинками на поясах. Кажется, это наряд патрульно-постовой службы. Видать, кто-то подсказал им про бомжей. Или они сами решили почистить территорию. Зря, нахмурился Крячко, они тут никому не мешают, в глаза не бросаются. «Вот принесла вас нелегкая не вовремя», – пробормотал он про себя. – Э-э, алкашня! – гаркнул высокий плечистый старший сержант. – А ну-ка, подъем! Бомжи насупились, но остались сидеть, глядя исподлобья на подходивших к ним полицейских. Маленький, но протест, подумал Крячко и, поднявшись на ноги, спросил: – Куда вы их? Что случилось? – Опа! А это что у нас за явление? – вытаращился полицейской на чистого и опрятного мужчину, который только что сидел с бомжами за одним «столом». – Ты что, новенький у них, что ли? – Да не орите вы, – поморщился Крячко и, вытащив удостоверение, сунул его сержанту под нос. – Я спросил, что вы от них хотите? Куда вы их собрались перевозить? – Мент, – отчетливо прошептала сзади Инга. – Извините, товарищ полковник, – смутился старший наряда. – Собственно, никуда. Просто территорию очищаем. – Вот этих людей вы сейчас поднимете и куда их хотите сопроводить? – Не понимаю, – нахмурился сержант. – Не положено им здесь находиться, товарищ полковник. Это территория строительной площадки, они посторонние. Это нарушение… – Товарищ сержант! – повысил голос Крячко. – Старший сержант, – поправил его старший наряда. – Еще слово, и будете уже младший сержант, – ледяным тоном произнес Крячко. – Вы превышаете свои полномочия! Ваша задача патрулировать улицы. Сотрудникам ППС запрещено входить в здания, квартиры и другие сооружения. Вам напомнить положение о ППС и ваши должностные инструкции? Второе, сержант! Такие акции, которую вы пытаетесь здесь самовольно провернуть, готовятся совместно с муниципальными службами. Людей, не имеющих жилья и теплой одежды, в холод просто выгонять нельзя. Им нужно подготовить иное место для проживания или временного пребывания. У вас есть полномочия поместить их в спецприемник для лиц без определенного места жительства? Нет! Тогда ваше поведение – это просто глумление, попытка поиздеваться над бесправными и несчастными людьми. Я думаю, что завтра мне придется самому побеседовать с вашим командиром и обсудить действия его подчиненных. – Товарищ полковник, – нервно заговорил старший наряда. – Мы, собственно, не по своей инициативе. Вы выйдите, поговорите с ответственным дежурным по ГУВД Москвы, он проезжал с проверкой и приказал нам выгнать бомжей отсюда. – Кто конкретно, фамилия? – Подполковник Мясников. – Ждите здесь! – приказал Крячко и быстрым шагом направился к выходу из подземного перехода. Что за чушь, думал он. Этого перехода с улицы не видно, как он вообще узнал, что тут бомжи ночуют? Они не бродят по улице, тут и домов почти нет. Что за блажь у подполковника? Этим парням жилой массив патрулировать надо, людей обезопасить от хулиганов и уличной преступности, а он их послал чуть ли не в лес стройку чистить. Станислав вышел на улицу, прошел по доскам к забору, но никакой машины на дороге не увидел. Значит, отдал приказ и уехал. Ладно, завтра кое с кем придется поговорить на эту тему. Вернувшись в подземный переход, Крячко отправил наряд нести службу и снова остался с ночными обитателями. Но разговора больше не получалось. Может быть, в том числе и из-за того, что кончилась водка. Но идти и покупать новую бутылку было бессмысленно, на отношения с новыми знакомыми повлияло то, что он оказался полицейским. – Ладно, ребята, ложитесь спать, больше вас сегодня никто не тронет, – сказал Крячко стоявшим и угрюмо молчавшим бомжам. – Я вас спрашивал про Калиниченко, потому что он пропал. А у вас я хотел узнать, может, у него враги были, может, ему угрожал кто-то. Вдруг вы что-то знаете о нем, что могло бы помочь? – Какие у нас враги? – развел руками Михаил. – Меж собой мы не враждуем. Наши единственные враги – это вы, полицейские. В отдел внутренних дел по району Коньково Гуров обращаться не стал. Догадается кто-то на уровне отдела, что полковник из МВД интересуется участковыми не просто так, и тот, кто «крышует» подпольный тотализатор и бои, может узнать об этом раньше времени. Вот теперь, когда сыщики узнали, что где-то в ГУВД есть «оборотень», и пытаются к нему подобраться, спешить нельзя. И действовать надо осторожнее. Поэтому Гуров пошел сразу по участковым пунктам, выбрав для себя самые перспективные шесть, в которых мог работать тот неизвестный капитан. И уже ближе к вечеру в участковом пункте на углу Островитянова и Лесной он, наконец, услышал о том, кто ему был нужен. Старший участковый, крупный мужчина с погонами подполковника, сразу оценил ситуацию так, как и хотелось Гурову. Лев показал ему удостоверение и сказал, что нужно поговорить о его подчиненных, кого можно включить в планируемую по линии МВД операцию. Создать видимость того, что полковник из Главка имеет кое-какую информацию об участковых, было не очень сложно, он успел переписать фамилии офицеров с табличек, укрепленных на дверях кабинетов, да глянуть на стенд в холле, где вывешены фотографии лучших и недавно отличившихся. – Старший лейтенант Романов у вас толковый работник, – глядя в свой блокнот, глубокомысленно заявил Гуров. – Да, парень толковый, – согласился подполковник. – Есть у него хватка, интуиция, напористость. Умеет работать с людьми, а в нашем деле это немаловажно. – Есть у вас еще один капитан… – Гуров покрутил пальцами в воздухе, как будто вспоминал фамилию: – Как его, Лапишев, Лемешев… – Лемехов, наверное. Он по министерскому приказу проходил за задержание особо опасного преступника. А скажите, какого рода операция предстоит? Все же мои подчиненные, я могу… – Нужно будет в гражданской одежде поработать на одном массовом мероприятии. Дело сложное, большое скопление людей, сами понимаете. И точного описания преступников у нас нет. Есть только уверенность, что они там будут, и характерные черты. Так что нам нужны офицеры с определенным складом ума, особенным мышлением и острым глазом. – Да, дело не простое, – согласился участковый. – Я вот помню, лет пять назад… – Скажите, – перебил его Лев, не склонный терять время на пустые воспоминания. – Я как-то видел в работе вашего одного капитана. Фамилию, каюсь, не запомнил. У него еще вот здесь на шее большое красное родимое пятно. Так, чуть из-под рубашки виднеется. Мне показалось, что… – А-а, так это не наш! – откинулся с довольным видом на спинку рабочего кресла подполковник. – Это, наверное, капитан Поляков. Он с другого участка, их пункт расположен на Академика Арцимовича. Кстати, я часто бываю на совещаниях, да «и на ковер» частенько руководство нас собирает по вопросам профилактики. Так вот к Полякову есть претензии. Он для вашего дела не совсем. У них майор Вяземский толковый работник, из молодых сейчас два лейтенанта пришли после вуза. – А к Полякову какие претензии? – Гуров сделал вид, что сильно удивился. – Мне показалось, что у него хватка есть. – Не знаю, – покачал головой подполковник, – упущений много. Ленивый он какой-то. Во многом недорабатывает. Я советовать не буду, вы сами с их старшим участковым побеседуйте. – Это непременно, – пообещал Гуров. В другие участковые пункты Лев не пошел. Интуиция подсказывала, что он нашел того, кто ему нужен. Через три часа на столе у Орлова лежали три десятка фотографий офицеров из кадровых личных дел. Обошлось и без долгого официального запроса. Генерал просто позвонил и попросил выслать ему на электронную почту фотографии нескольких офицеров, объяснив все очередной правдоподобной легендой, которая требовала срочного проведения следственных мероприятий. Официальный запрос и его исполнение заняли бы дня два-три, а ситуация складывалась таким образом, что на счету был каждый день. Еще через час на Житную приехала вся бригада «Скорой помощи», которая в ту злополучную ночь оказывала медицинскую помощь Калиниченко и видела в лицо участкового, с которым они оставили бомжа. Следователь Ходулин начал процедуру, объяснив свидетелям цель мероприятия, их права и обязанности и обязав их хранить тайну о содержании данного следственного действия. Потом напомнил свидетелям обстоятельства той ночи и попросил по предложенным фотографиям поочередно опознать участкового, который подходил к их машине. В результате трое из четверых опознали по фотографии капитана Полякова. Не смогла точно сказать лишь фельдшер, которая больше занималась пациентом. – Ну что? – спросил генерал, когда свидетели покинули его кабинет и следователь уехал. – Молодцы, конечно, иголку в стоге сена нашли. Но теперь перед нами задача во сто крат более сложная, ребята. Я так понимаю, что агентура сведений о подпольных боях в городе не дала? Агентурную работу в этом направлении нужно активизировать. И вокруг Полякова пошустрить, на его участке потрясти людей, может, кто-то располагает хоть каким-то «компроматом» на него.