Совершенно не понятно, как себя вести. Утро прошло спокойно. Краем уха Марьяна услышала, что у Николая Владимировича какие-то там проблемы и, возможно, его какое-то время не будет. Операции проводил, а отделение было на Громове. Вот и на совещание Дмитрий сегодня пришел. Марьяна сидела и старалась смотреть себе под нос. Она его услышала в коридоре, и ей хотелось спрятаться под стол, но это, увы, невозможно. Громов шагнул в зал заседаний. – Всем добрый день. Услышала Марьяна и продолжила дальше изучать клеточки в своей тетради. Брала тетрадь, чтобы записывать поручения. Чувствовала, что он смотрит на нее. Марьяна слушала его глубокий бархатный голос, но не понимала смысла, так как ее волновало совсем не то, что обсуждалось на планерке. – Всем спасибо, все свободны. Проговорил Громов, и Марьяна первая сорвалась с места. – Марьяна Витальевна! А Вас я попрошу остаться! А ведь почти вышла из зала, но он готов ее сейчас придушить. Взгляд Громова Марьяна оценила. - В мой кабинет и немедленно, - говорил спокойно, но чувствовалось напряжение. Громов следовал за ней чуть позади. Вел ее, как палач к месту казни, заботливо приоткрыл дверь и пропустил первой, затем сам прошел за свой стол и пригласил присесть напротив. – Зачем вызывали? - тут же переспросила Марьяна. – Поговорить хотел о тебе, обо мне, о нас. Много думал, и у меня масса вопросов. – Ой, прям, так и много? - не удержалась Марьяна от сарказма. – Очень много. Серьезно с металлическими нотками в голосе проговорил Дмитрий. Стоит вся такая цветущая, словно ничего и не случилось. – Хорошо, спрашивайте. – Где ребенок? - тут же начал Громов. – Какой ребенок? - Марьяна не сразу поняла, о чем это он. – Ваня где? – Ваня? А я сестре его отдала. Пусть присматривает. – Почему Ваня неизвестно с кем, а ты здесь, а еще по съемным квартирам с ним мыкаешься. Это не нормально. – Да? А что тут такого, я пока на свою квартиру не накопила. – А почему отец Вани Вам квартиру не купит? Возьмите ипотеку, я не знаю. – Ой, а с чего это вдруг он должен мне квартиру покупать? – Так он ведь отец Вани? – Все так, но Ваня же в Марьино живет, там у них дом есть. Просто садик закрыли, и он здесь со мной. Карантин у них. – Кто там, в деревне-то за ним присматривает? – Ой, когда мама, когда Ритка, я, если попросят, а что не так? – Если попросят! Если попросят? Ты что за женщина такая? Безответственная, импульсивная. Таким как ты, детей вообще доверять нельзя. – Это я безответственная? Я? – У тебя жизнь неустроенная. Ребенок неизвестно где. Как так можно? – Ну знаете? Вот так меня еще не оскорбляли. Я, между прочим, им помогаю, когда у меня время есть, а Вы меня безответственной называете. – Помогаешь? Это сын! Как можно только помогать? Ребенок должен жить с матерью. – Сын? Какой сын? – За идиота меня принимаешь? Хочешь сказать, Ваня не твой сын? Да он похож на тебя, как две капли воды. До Марьяны снизошло понимание того, что Дмитрий все не так понял и чуть не рассмеялась. Теперь понятно, почему он такой злой, как черт. – Ну и похож. Я же тетя. Всякое бывает. Ритка его мать, и да, у нее муж Ярослав подолгу пропадает, потому как капитан. Навигации в море долгие. Но что поделаешь. – Вот как? Издеваешься, а почему Ваня тебя мамой называет? – Меня? Он никогда мамой меня не называл, а Вас я больше видеть не желаю. На себя посмотри, какой самородок выискался. И только попробуй меня уволить, я на тебя в суд подам за нанесенное оскорбление, понял? – Ну он же тебя маманей называет? - растерянно допытывался Громов, уже ничего не понимая. – Это он мое имя Марьяна не выговаривает, привык. И мы привыкли. После чего Громов обомлел и даже дышать перестал. Марьяна встала и с гордо поднятой головой вышла, хлопнув дверью. Потом резко замерла и вернулась. – Да, Дмитрий Викторович, спасибо, что не дали умерь, правда не ожидала от вас такой реакции сегодня. Марьяна успела сделать шаг назад к двери, но Громов оказался рядом настолько быстро, что женщина растерялась. Дверь закрылась, а Громов уперся одной рукой об дверь над ее ухом, лишая шанса сбежать, второй коснулся нижней губы, а, мгновение спустя, пальцы зарылись в кудрявом рыжем хвостике ее блестящих на солнце волос. – Извини, я не правильно все понял. Я не хотел тебя обидеть. Вспылил. – Дмитрий Викторович… - дальше последовал поцелуй страстный безудержный, заставляющий сердце биться чаще. Марьяна испытала шок, но не оттолкнула его. Подсознательно хотела его поцелуев тоже. Пошла на компромисс с собой. Не она же его поцеловала, а он. И снова в дверь постучали, разрушив волшебный момент. Громов отстранился. – Какая же ты все-таки? Да, спасибо за ужин. Очень вкусно готовишь, я оценил. Говорят, путь к сердцу мужчины лежит через… – Мне работать нужно, - дрожащим голосом отозвалась медсестра, весьма смутившись при этом. Громов испытал такое облегчение, и сердце сейчас ликовало. «Она просто помогала сестре. Надо же, а как похож мальчишка на нее, такого же своего хочу… от нее. Черт, а Ваня же пытался мне все объяснить…» – А я разве против? Иди, моя рыжая бестия. Иди… - Марьяна выскользнула из кабинета, стараясь не оглядываться… Глава 19. Как гром среди ясного неба… Глава 19. Как гром среди ясного неба… Аня, по обыкновению, перетерпела внутри себя накатившее бешенство. Дети не должны видеть, что родители не ладят. Невозможно было только все скрыть от Федора. Он как рентген сразу все видел и знал. По одному ему ведомым признакам мальчик понимал, что происходит в душе матери. Только Шурка часто вспоминал отца и волновался о том, куда же он мог деться, а когда узнал, что папаша уже далеко на рыбалке, расстроился. Он давно мечтал поехать тоже в Астрахань, и отец имел неосторожность ему пообещать такую поездку. В итоге мальчишка откровенно негодовал по этому поводу, поэтому весь день донимал родную мать. – А как так-то? - бубнил он без остановки, - это ты, мама, не разрешила мне опять, да? Да? Аня не знала, как ему ответить, но правду не хотела говорить. И придумать было также нечего. Как объяснить ребенку столь скорый отъезд отца? Отца - героя, отца - эталона, отца - кумира. И как бы Анна не пыталась все ему деликатно разъяснить, в любом случае она оказывалась виновницей в том, что Шурку снова оставили дома. Дошло до того, что у Ани навернулись на глаза слезы бессилия. Анна устало опустила руки и скомандовала. – Возьми и позвони отцу. У меня сил нет с тобой больше спорить. Шурик метнулся в дом и принес телефон. Аня никогда не звонила Павлу, когда он вот так резко уезжал из дома, так сказать «успокоить нервы». Она и так в их семье всегда первой шла на примирение, ведь разговор и вообще все начинала первой. Поэтому дала себе зарок, никогда хотя бы не звонить первой. Пашка все ее действия воспринимает как чрезмерный контроль, от чего всегда бесится еще больше. Анна нерешительно взяла аппарат и в задумчивости закусила губу. Получается снова она первой идет на примирение, выпрашивает к себе внимания. Темный блестящий экран отражал ее растерянный взгляд. – Ну?! - нетерпеливо мялся рядом Шурик, - ну что же он не отвечает? – Я еще не набрала, - призналась чуть раздражённо Аня, - погоди. Тут подошел Федор. Он ходил в садик забирать младших. Макар сидел спокойно в коляске и смотрел на мир уставшими глазенками, готовыми сомкнуться в любую секунду. Джеджик еще возился у калитки. Он толкал перед собой трещотку на палке. Крикливая желтая утка забавно размахивала крылышками и пронзительно крякала. Все непроизвольно скривились, только хозяину забавы было не до мнения окружающих, он был в полном восторге. Шурка на секунду отвлекся на братьев и тут же снова повернулся к матери. – Ну, дай мне папку! – Сейчас, - ответила Аня, - уже набираю.