Глава 67 Запускаю руку в мягкий мурлыкающий пушок, пытаюсь взять эмоции под строгий контроль, успокоится и не думать о плохом. Выходит? Нет. — Ну и где он? — спрашиваю у Снежка, на что он мяукает с важным видом, слезает с дивана и следует на кухню, чтобы попить молочка. Кидаю взгляд в окно, что выходит на квартиру Котова и вижу темноту. С каждой минутой меня все больше напрягает то, что Максим не отвечает на мои звонки. Я перепугана не на шутку. Разнервничалась. Хожу от одного угла к другому. Мысль о том, что он отмечает победу с бабами неожиданно отпадает, потому что я понимаю, что Котов не может меня предать. Это невозможно. Я ему доверяю, как бы наивно это не звучало. Пусть он и был тем ещё придурком, но изменения в нем сложно не заметить. Он не мог врать мне в лицо, обещая, что вернётся, и исчезнуть. Я чувствую, что что-то случилось что-то подсказывает мне продолжать набирать ему, что я и делаю весь последний час. В итоге после многих неудачных попыток, мое терпение лопается и я решаю сообщить маме, что больше не могу сидеть и бездействовать. Как только я пошла в свою комнату, чтобы переодеться для выхода из дома, мой телефон завибрировал. Я сразу взбодрилась и чуть не выронила гаджет из рук. Я настолько переживаю, что не могу сразу прочитать кто мне звонит. На экране высвечивается имя Котова. Сердце начинает стучать с бешеной силой. — Боже, ты где? — сразу выдаю я, когда принимаю звонок. Прижимаю телефон к уху, в ожидании услышать ответ, но в трубке тишина и я уже думаю, что набралось в кармане, но вскоре слышу на другом конце хриплый голос Максима. — Малыш? Меня пробирает дрожью и одновременно с этим неприятным чувством камень с души падает. Я могу свободно выдохнуть, когда слышу голос любимого. Я успела хорошо себя накрутить и поэтому прислушиваюсь, но не улавливаю никаких странных звуков, кроме его прерывистого дыхания. — Что с твоим голосом, — спрашиваю я, потому что сложно не заметить в нем изменения. — Ты в порядке? — Ты это… — замолкает он на некоторое время и кого-то грубо шлёт в одно место. Какого-то мужчину. — Тренер все мозги проел, — недовольно говорит следом он. — Главное — не переживай. Ложись спать, кисуль. Мне вот совсем не нравится то, что он пытается огородить меня от правды, когда я так волнуюсь за него, не рассказывает, что с ним случилось, но я же понимаю, что не все в порядке, все не так, как он хочет показать. — Котов, зараза, ты где? — врубаю я серьёзную девушку, хотя на самом деле не сильно злюсь, а скорее наоборот, я рада, что он мне позвонил. — Не могу говорить. Давай я завтра перезвоню? Нет, нет, нет. Никаких завтра. — Максим, умоляю, ответь, — сжимаю телефон, надеясь на то, что он все же сообщит своё местонахождение. — Мы с мамой переживаем. Слышу как Максим выругивается, причем так грязно, что его бы следовало отшлепать за такие слова, хотя делает это, убрав от себя мобильник, но я все прекрасно слышала. Это все не придаёт мне никакого успокоения. — Котёнок, — говорит спокойнее уже конкретно мне, — ничего страшного не произошло, я в больнице, завтра приеду домой. Ложись спать. В больнице? По спине проходится холодок, а в голове не самые хорошие предположения. — Говори адрес, — отвечаю на его слова строже. — Что с тобой случилось? Прикусываю губы и тру глаза, потому что ещё немного и разревусь от переживаний, даже несмотря на то, что Максим все же вышел на связь. — Ничего серьезного, обычная операция. Ты можешь приехать завтра. Только возьми сменные вещи, хорошо? И покушать, уверен здесь херово кормят, а ты же знаешь, что мне необходимо хорошее питание, — тараторит он, пока я осознаю слова о том, что ему сделали или сделают операцию. — Марин, ты слушаешь? Почти не слушаю. Я не понимаю почему Максим не говорит все как есть, почему пытается меня успокоить, когда он в больнице! Когда я должна быть рядом с ним, а не ложиться спать. Да разве теперь можно будет заснуть? — Я так не хотела тебя отпускать, — шепчу я в трубку. — Нужно было прислушаться к себе… — Эй, давай без слез. Завтра буду тебя ждать в обед, — категорично заявляет Макс. — Умоляю, Марин, поспи, не забывай, что ты беременна и переживать тебе нельзя. Он прав, я должна думать о ребёнке, просто я никак не приму эту мысль, что теперь я в ответе не только за себя. Спасибо Максу, что напомнил. Мы перекидываемся ещё парой фраз, он называет мне адрес больницы и вскоре мы прощаемся. После нашего разговора мне все же становится намного легче и я, по его просьбе, сообщаю маме полученную информацию и ложусь спать. Долго ворочаюсь, загруженная бесконечным потоком мыслей, но после все же засыпаю. Утром я подрываюсь раньше будильника, мы с мамой готовим суп для Максима и ближе к обеду едем к нему. Я залетаю в палату, вижу на кровати Максима и подбегаю к нему. Краем глаза замечаю здоровенного мужчину, которого я где-то уже встречала. — Максим?! — дожидаюсь пока он сядет и не крепко обнимаю его. — Боже, ты с таким видом забежала, словно я при смерти, — хмыкает парень, бегло осматривая мое лицо. — Привет, мам, — здоровается он с женщиной, застывшей у входа. Я наблюдаю за ней и подмечаю, что она поглядывает на мужчину, что стоит у окна. Понимаю, что она засмущалась, но быстро взяла себя в руки и подойдя к нам, чмокнула Котова в щеку. — Ты заставил нас переживать. Впрочем ничего удивительного. Я вглядываюсь в лицо Максима и мне хочется плакать: смотреть на такое месиво неприятно. Нет, он мне в любом виде нравится, но я думаю о том, сколько боли это ему приносит и мне становится не по себе. Я не хочу, чтобы он мучился. Обнимаю его чуть крепче, жадно цепляюсь за его талию. — Оставим молодых, — откашливается мужчина, прерывая наш с Максимом зрительный контакт. — Мы бы могли сходить за кофе, не против? Он обращался к моей маме, на что она удивляется и отводит взгляд. Я впервые вижу ее немного потерянной, хотя удивляться нечему, мужчина видный, высокий, в хорошей физической форме, имеет грубоватые черты лица, но добрые светлые глаза, от которых нельзя оторваться. Приятный кавалер. Неудивительно, что она немного засмущалась, напомнив при этом меня, хотя после смерти отца я не видела и не слышала, что она с кем-то встречается. И только сейчас понимаю, что возможно она не делала это из-за нас с братом, не приводила никого в наш дом. Но я буду рада, если она найдёт своё счастье, как я нашла своё. — Можешь идти, мам, — подбиваю я ее, на что она приподнимает вверх бровь, но все же выходит вместе с новым знакомым из палаты. — Что с тобой? Что случилось? Почему ты оказался здесь? — закидываю вопросами, трогая руки и грудь Макса, ища поддержку. — Я победил, — ухмыляется он, но морщится, потому что ему больно из-за новых ран на лице. — Чему ты улыбаешься? Ты весь в бинтах, твоя нога… — перевожу взгляд на его колено. Видимо операцию уже сделали. — Из-за ушиба там образовалась жидкость, ее вывели, — сообщает он мне. — Я выиграл и это главное. — Разве победа так важна? — удивляюсь я. — Я же тебе обещал, — самоуверенно заявляет он, притягивая меня к себе так, чтобы я лежала под боком. Я конечно не против и кладу ладони на его грудь, а на них голову, смотря на побитого Максима. Победил он… Только как дорого ему это обошлось. Меня удивляет, что он ведёт себя так, словно ничего не случилось, словно у него обычная простуда. — Глупости, я чуть с ума не сошла. Ты не представляешь, как я переживала… Так волновалась, — голос хрипнет. — Я думала, что ты… — Дурочка моя. Все прошло отлично, — хмыкает он, гладя меня по голове. — Нога, сука, болела, из-за неё подвижность была скована, поэтому и пропустил достаточно ударов. Впрочем сотрясение — это для меня норма. В больницу с ногой меня уже тренер отправил. Я хотел возразить, хотел поехать домой, но он не отпустил. Так это был тренер, точно, я же его уже видела раньше. На самом деле то, что он говорит это ужасно, я же вижу в каком тяжелом он состоянии, это напомнило мне то время, когда я попала в больницу после аварии. Мне было нелегко. Я знаю, какого это и хочу его поддержать. — И правильно. Я ему еще спасибо скажу. Главное ты в порядке. Я все же срываюсь и начинаю заливать его грудь слезами. Я не думая, начинаю целовать все места до которых дотягиваюсь. Следом целую его в губы, впитывая в себя его запах, его вкус, ощущая на себе его большие руки. Во мне так много чувств, что я не могу себя контролировать и прихожу в себя, только когда оказываюсь сверху на нем, а Максим шипит от боли. Я отползаю обратно, ругая себя за несдержанность. — Марин, ну перестань. Правда ничего серьезного, — закатывает он глаза, пытаясь снова меня потянуть к себе, каким-то непостижимым образом его руки ловко оказались под моим свитером. — Я чувствую себя немощным, когда ты так смотришь. Но таким не являюсь. Я готов прямо здесь… Явно намекает он на секс, но я шлепаю его по наглым рукам. — Я в тебе и не сомневалась, — улыбаюсь я, решая его подбодрить. — Ты мой победитель… Глаза Макса загораются знакомым мне пламенем, на губах его играет пошлая ухмылка. — Победителю положены будут какие-нибудь награды?