Глава 40. Выбор Никита Финальный матч этого сезона. Никогда ещё моя жизнь не зависела так от одной игры, как сегодня. После матча решится моя судьба. Или поеду в Германию, или не поеду. Когда я вплотную приблизился к мечте всей своей жизни, понял, что не знаю, хочу ли, чтобы она осуществилась. Мы играем против очень сильного клуба. С высокой долей вероятности соперники раскатают нас по траве. Может, оно и к лучшему? Когда выходим на поле, сразу ищу глазами Лилю. Она здесь, в первом ряду. Ловит мой взгляд и шлёт мне воздушный поцелуй. Улыбаюсь. Моя муза, мой талисман. И сразу в сердце больно ноет, когда понимаю, что, возможно, это мой последний матч, на котором она присутствует. После Лили принимаюсь искать глазами немцев. Они тоже тут. Сидят в вип-ложе, как короли. У гендиректора мюнхенского клуба в руках стакан с алкоголем. Развалился на кресле, закинув ногу на ногу, и делает небольшие глотки. Будет оценивать меня и Довлатова, как товар на рынке. Звучит свисток судьи, и я сразу забываю обо всем, кроме мяча и ворот противника. Следую инстинкту, а он у меня один — привести команду к победе. Похрен на немцев, похрен на мою дальнейшую судьбу. Сегодня здесь и сейчас я должен сделать все, чтобы мой клуб победил. Пробиться к воротам противников очень тяжело. У них нереально сильные защитники и полузащитники. Только переступаю на их половину поля, как сразу налетаю на нескольких монстров, в два счета отбирающих у меня мяч. Вдвойне сложнее, потому что придурок Довлатов сегодня играет не за команду, а за себя одного. Он должен помогать мне пробиваться к воротам, а в итоге только тянет одеяло на себя. Предпочитает, чтобы у него отобрали мяч соперники, чем пасануть его мне. Боится, что я забью гол. Идиот. Тренер уже во все горло орет ему матом, а он не реагирует. На тридцатой минуте нам забивают. Ужасно обидно, хоть и ожидаемо. Мы становимся злее и агрессивнее, но это не помогает, у противников сильная оборона. Довлатов уже конкретно начинает раздражать. Он не пасует мне мяч, когда я свободен и нахожусь ближе к воротам соперников. Сам пытается пробиться, чтобы забить, но не получается. — Тимур, ты совсем дебил? — не выдерживаю и говорю ему, пока судья показывает нашему защитнику жёлтую карточку. — Хуй тебе, а не Германия. Вот так прямым текстом. Даже не пытается скрыть, что намеренно усложняет игру всей нашей команде, боясь, что я забью гол. — Ты сейчас допрыгаешься, что тренер поменяет тебя на другого игрока. Просидишь остаток матча на скамейке запасных. И вот тогда хуй, а не Германия, будет тебе. Бесит, придурок. Его, блядь, в футбольной школе не учили, что интересы команды превыше личных амбиций? На перерыв так и уходим со счётом один-ноль в пользу соперников. В раздевалке тренер рвёт и мечет. Больше всех втыкает пиздюлей Довлатову. Отрадно. Может, заменит его на второй тайм? Нет, не заменяет. Верит, что после перерыва придурок исправится. А вот ни хуя. Довлатов продолжает вести себя на поле эгоистично, доходит до того, что отбирает мяч у своих же. Противники вопреки ожиданиям не усилили оборону, чтобы сохранить преимущество, а, наоборот, расслабились. Бегают вразвалочку, как будто уже победили. Устали, наверное. Для них это тоже последний матч в сезоне. И у нас бы отлично получилось воспользоваться их расслабленностью, если бы Довлатов не творил хуйню. Через десять минут после начала второго тайма мне наконец-то удаётся приблизиться с мячом к воротам противников. Но там меня встречают сразу два полузащитника. Пытаюсь их обыграть. С первым получается, но второй выбивает у меня мяч. Пасует своему товарищу, но я успеваю перехватить. Снова стычка с ними. Блядь, их двое, я один. Вижу, что за их спинами стоит Довлатов. Сука… У меня два варианта: окончательно потерять мяч или пасануть Тимуру, чтобы он попытался забить. Интересы команды превыше личных амбиций. Аминь. Пасую мяч Тимуру. Он ловит его грудью, обыгрывает защитника и бьет со всей силы по воротам. Гол. Довлатов сравнял счёт. Все радуются и, как ни странно, я тоже. Ничья — это лучше, чем проигрыш. Да похрен, что Тимур забил, и немцы это увидели. Сегодня я играю за этот клуб и должен делать максимум для его победы. Если завтра я буду играть за кого-то другого, значит, и стараться буду для этого другого. Ничья наших противников не устраивает. Они становятся слишком злыми и агрессивными. В ход идут грязные методы: нас намеренно бьют по ногам. Я дважды получаю по своему и без того больному колену. Блядь… только я его немного подлечил, как опять. Радует, что это мой последний матч до марта, и я смогу нормально заняться ногой к началу следующего сезона. Бегать нестерпимо больно. До того больно, что искры из глаз летят. Я то и дело теряю мяч. Тренер замечает это. Спрашивает жестом, мол, заменить тебя? Отрицательно качаю головой. Уйти сейчас отдыхать на скамейку запасных? Так и не забив ни одного гола? Да что там гола, даже не приблизившись вплотную к воротам соперников? Нет, я не могу. Умру, блядь, от боли, но с поля не уйду. А Довлатов ликует, что я на последнем издыхании. Чего б ему не радоваться. Забил гол на глазах у немцев, спас команду от позорного проигрыша, а тут ещё я по больному колену получил и не могу нормально играть. Осталось потерпеть пять минут. Именно столько добавляет ко второму тайму судья. Было много перерывов из-за того, что нас били по ногам, и судья раздавал желтые карточки. Ещё и ко мне врачи прибегали, брызгали жидким холодом на ногу. Пять минут — и все закончится. Но это самые долгие пять минут в моей жизни. Боль в ноге становится такой сильной, такой невыносимой, что затмевает собой все. Но несмотря на неё, я бегу, пытаюсь прорваться к воротам, пытаюсь выбить мяч у соперников, пытаюсь двигаться дальше. И каким-то чудом у меня получается. Я вбегаю в штрафную зону. Сегодня так близко к воротам я ещё не приближался. Далее забегаю в одиннадцатиметровую зону. Ударить сейчас или сделать ещё два шага? Делаю выбор в пользу второго варианта и со всей силы получаю по ногам от защитника. Я не просто падаю на траву, а переворачиваюсь в воздухе. Это третий удар по колену, и я реву от боли как раненый зверь. Мой крик громче свистка судьи. Начинается скандал. Судья показывает защитнику соперников вторую за игру желтую карточку. А две желтые карточки подряд — это удаление с поля. Противники возмущены таким раскладом. Мои товарищи по команде требуют пенальти. Меня грубо сбили с ног, когда я пересёк одиннадцатиметровую точку. Конечно, это пенальти, и судья его назначает. Приятели помогают подняться на ноги. Я еле стою, еле дышу. Тренер спрашивает жестом: «Ударить сможешь?». Не знаю. У меня рабочая нога — левая, и именно по ней я сегодня три раза получил. Правой бить тоже умею, но значительно хуже. Я прирожденная левша. Сколько ни пытался натренировать правую ногу до уровня левой, так и не получилось. Она слабее. Значительно слабее. У меня нет времени на размышления. Надо делать выбор моментально. Киваю тренеру. Да, ударю. Правой ногой. Футболисты освобождают штрафную зону. Мяч уже стоит на одиннадцатиметровой отметке. Я должен бить. Вратарь соперников разминается, прыгает, давит на меня психологически. Одна минута — и все закончится. Я даже подойти к мячу нормально не могу, потому что хромаю. Поворачиваю голову к Лиле. Впервые нормально смотрю на неё после начала игры. И время будто останавливается. Затихает гул вокруг, боль в ноге уходит на второй план. В эту секунду есть только я и Лиля. Моя девочка. Самая красивая, самая сексуальная, самая лучшая и непревзойденная. Она сложила руки в замок и молится со слезами на глазах. И такой это удар под дых, что весь воздух из легких выбивает. А может, специально не забить пенальти, вдруг думаю? Ударить в штангу или выше ворот. Стану лохом, который не забил пенальти, но и похрен на это. Тогда немцы точно выберут Довлатова, а не меня. Я останусь в Москве, буду продолжать играть за свой клуб и встречаться с Лилей. Все будет так же хорошо, как было. Не будет Германии — не придется расставаться с Лилей. Так ли мне нужна Германия, если и дома все хорошо? Раньше я мало задумывался о выборе и его последствиях. А ведь мы все время делаем выбор. Иногда он бывает незначительным. Чай или кофе? На такси или на метро? А иногда твоё решение навсегда определяет исход событий. На планете живут восемь миллиардов человек, и все они каждый божий день делают выбор, от которого зависит их будущее. Вся наша жизнь — это последовательная цепочка, состоящая из нашего выбора. И сейчас у меня есть одна секунда, чтобы без преувеличения сделать самый важный выбор в своей жизни: Германия или Лиля. Звучит свисток судьи. Я разбегаюсь и бью по мячу. Глава 41. Безумец Лиля Гол! Никита забил пенальти! Подскакиваю с места и в прямом смысле прыгаю от радости. Господи, какой же тяжёлый матч! Я думала, поседею. За Никиту сердце кровью обливается. Он упал на траву и лежит без сил. Даже не радуется своему забитому пенальти. Товарищи по команде подходят к нему, поздравляют, а он просто лежит, не шевелясь. Не могу на него такого смотреть. Душа в клочья рвётся. Ну почему ему не помогут подняться? Холодно же лежать зимой на футбольном поле. Хотя Никита рассказывал, что газон как-то специально подогревается. Вообще не представляю, как они играют в минусовую температуру в декабре. Я в пуховике и уггах — и то замёрзла. А Никита, можно сказать, голый. Футболистам из дополнительной одежды разрешается только термобелье. Ещё можно шапку, но Никита ее не надевает, потому что в ней неудобно бить мяч головой. Какое счастье, что это последний матч до марта. Как я хочу, чтобы Никита отдохнул и привёл в порядок больное колено. Да так без ноги остаться можно! Все-таки футбол — очень агрессивный и жестокий вид спорта. У футболистов такие сильные травмы бывают, причем не только ног, но и головы. Наконец-то Никите помогают встать с холодной травы. Слезы на глаза наворачиваются, когда вижу, что он не может идти самостоятельно. Два приятеля уводят его под руки. Никита не наступает на левую ногу. Кошмар. Только бы не перелом колена. Когда Никита скрывается с поля, тоже направляюсь на выход. Игнорирую косые взгляды фанаток. В последнее время они подозрительно притаились. Только пялятся на меня и шепчутся. Гадости больше не выкрикивают и перестали обрывать мне телефон. После матча еду домой. Мы договаривались, что Никита за мной заедет, и мы поедем к нему, но я не знаю, как он с такой больной ногой сядет за руль. Он сможет нажимать ею педали? Никита приезжает за мной очень поздно и на такси. Сомневаюсь, что у нас получится отметить окончание футбольного сезона, Никита вообще никакой. Когда выходим из машины, он наступает на левую ногу, но каждый раз морщится от боли. — А ты обезболивающее пил? — осторожно спрашиваю. — Мне всю ногу обкололи обезболивающими. — Не помогают? — Ну так, чуть получше, чем было. Да ничего не лучше. На Никите нет лица. Когда заходим в квартиру, он сразу без сил опускается на диван. Я хочу как-то ему помочь, а не знаю, что сделать. Сижу как на иголках, ерзаю на диване. — Хочешь чаю? — спрашиваю первое, что приходит на ум. Отрицательно мотает головой. — Лиль, иди ко мне. Никита притягивает меня к себе на грудь. Обнимаю его, поудобнее устроив голову, и слушаю размеренное сердцебиение. Меня не покидает плохое предчувствие. Вот вроде у нас с Никитой все хорошо, а как-то тревожно. Состояние, будто жду чего-то плохого. Мы молчим. Кажется, Никита уснул. Неожиданно его смартфон взрывается громким рингтоном. Свиридов дергается спросонья, оглядывается по сторонам. Берет мобильник и трёт глаза. — Кто это? — спрашиваю. — Мой агент, — проводит пальцем по экрану. — Алло. Я слышу громкий мужской голос из динамика, но не могу разобрать слов. Судя по стремительно меняющемуся в лице Никите, его агент говорит что-то чрезвычайно важное. Потом из динамика доносится смех, а Ник лишь слегка улыбается. — Я понял, Слав. Спасибо. Снова неразборчивый голос агента.