И вот бой начинается. Шрам идет в атаку, но Хантер ловко увертывается от его размашистых ударов. Дразнит громилу, ухмыляется. Шрам явно не такой поворотливый, как его противник. Бам! Удар прямо в челюсть! Лицо перекосило и слюни в разные стороны. Я зажмуриваюсь и жалею про себя, что пошла на спор. Пострадал–то мой боец. И чем дальше, тем больше я наблюдаю за тем, как мои шансы на победу стираются в пыль. Я недооценивала ловкость и силу Хантера. – Да врежь ты ему уже! – срываюсь я, когда Хантер загнал в угол Шрама многочисленными ударами. Я не хочу проигрывать! Только не ему! Пока Хантер снимает сливки славы от ликующей публики, позирует и кривляется, я сжимаю с досады зубы. А обозленный Шрам отхаркивается, рычит, и оттолкнувшись от канатов летит на расслабленного самопровозглашенного короля ринга. Он валит Хантера своей массой и начинает боксировать по лицу. Надо ли говорить, как я взвизгиваю от восторга? Я трепещу, ликую, словно выиграла в лотерею баснословную сумму! Правда моя радость длится недолго. После череды смачных ударов, я обеспокоенно смотрю на подбитого Хантера. Он не может выбраться из под тонны груза, и только принимает удар за ударом, руки, прикрывающие голову, мало помогают. Ему уже не вырваться. Сил отбиваться и сопротивляться у него все меньше. Пот смешался с пылью и кровью, ею запачканы перчатки, кожа обоих бойцов. и покрытие ринга. Слышу, как кто–то кричит «Души его!», и нервно сглатываю, озираясь на ринг. Ну хватит, Шрам, отбой. Так и убить можно. Мое сердце сжимается в страхе за Хантера. Вставай! Ну! Сделай же что–нибудь. Я забываю о споре. О цене за проигрыш. О том, что несколько минут назад желала самого худшего Хантеру и искрила злостью на него. Теперь я ненавижу Шрама, который безжалостной машиной избивает противника, не давая продыху. Окружающим пофигу, они жаждут зрелищ и крови. А мне становится плохо – в груди сдавливает, дышать становится больно, а картинка перед глазами начинает терять четкость. Я не могу больше на это смотреть. Мне уже не смешно и не азартно, в глазах начинает щипать. Бесит этот дикий зверинец, где люди превращаются в животных. Бесцеремонно протискиваясь сквозь толпу, ухожу с первой линии обзора и теряюсь где–то в массе. Растираю влажные ресницы на ходу и стараюсь дышать глубже, чтобы прийти в себя. Но стоит мне только покинуть зрительское кольцо, сформировавшееся вокруг произвольного ринга, как мужик с громкоговорителем орет: – Невероятно! Вы только посмотрите! Хантер чудом освобождается из хватки Шрама и теперь решительно атакует. Вот это месть! Пощады не будет! Сердце подпрыгивает вместе со мной. Я рвусь обратно, расталкивая локтями людей, бестактно наступая на ноги. Плевать ругательства в спину. Что там? Как Хантер? Он вырвался? Наказывает Шрама? Сжав кулаки от переживаний, не моргая, наблюдаю за тем, как Хантер, не смотря на усталость и недавнее проигрышное положение, дарит противнику удар за ударом, от всей души размашисто припечатывается к корпусу и голове Шрама, загоняет его к сетке. Он разъярен, как бык, его движения точные и резкие, пробивающие слабые места Шрама. Тот только защищается, но в итоге, пропускает сильный удар в лицо – ноги подкашиваются, ориентир теряется, Хантеру остается только добить. Что он и делает, и отправляет противника в нокаут. Я смотрю на эту жесть не моргая, с широко распахнутыми глазами и, кажется, даже забываю дышать – настолько эпично для меня всё выглядит. Мурашки по коже. Сердце сходит с паузы и начинает биться вновь, когда Хантера торжественно объявляют победителем. Среди той массы, что восхищается им, он выискивает меня взглядом, и еле заметно кивает, приподнимая уголки кровавых губ. И тут я вспоминаю про уговор. Я. Проиграла. Ему. Себя. Вот это я попала... Глава 12 Дура ты, Лиза. Какая же дура. Корю себя за то, что ввязалась в глупый спор. Он же не всерьез, да? Ответ читаю во взгляде чемпиона, в котором плавится предвкушение получить награду за победу. Пячусь назад, желая затеряться в толпе, сбежать из зоны видимости горящих глаз Хантера. – Он все равно тебя найдет, – долбит в голове, пока иду, куда ноги несут. Сердце сильно стучит в груди, дыхание сбивается. Я не рассчитывала проигрывать, а уж тем более отдавать свою девственность парню, для которого это лишь азартная игра, и девчонок он меняет, как носки. – Пуля, открой мне. Я знаю, что ты там! Знакомый женский голос, доносящийся неподалеку останавливает меня. Я делаю несколько шагов назад, и заглядываю в коридор. – Аля! Какого… ты здесь делаешь? – обескураженно встряхиваю головой, когда вижу подругу. Она игнорирует меня и продолжает долбится в дверь. Чертыхнувшись, бегу к ней. – Пожалуйста… Нам надо поговорить, – почти стонет девушка. – Эй, ты слышишь меня? Мы же договаривались, что будешь сидеть дома и ждать меня, – я активно жестикулирую для привлечения внимания озабоченной подруги. – Не смогла, – кривит губы и дует на челку от расстройства. Сложив руки на груди, она скользит спиной по поверхности двери и опускается на корточки. – Я не уйду отсюда, пока не увижу тебя, – ставить ультиматум парню. Прикрываю рукой лицо, не желая видеть тупое упрямство в поведении Алки. – Чего ты бегаешь за ним как маленькая собачонка? – Да потому что я люблю его! Тебе не понять, – срывается Алла, жаля меня взглядом. Она ударяет кулаком в дверь. – Слышал? Я люблю тебя! Открой! Я вскидываю руки вверх. Извините, но я сделала все, что могла. Тут серьезный диагноз – глубокая влюбленность, она же дикая зависимость от другого человека. – Тебе лучше уйти. Ему не до тебя. – звучит за спиной низкий голос Хантера. От его неожиданного появления по позвоночнику проходит холодок. Озираюсь и вижу, как он указывает пальцем на Аллу. Потом переводит его на меня, и дернув бровью, говорит: – А тебе лучше остаться. Замираю, прижавшись спиной к холодной стене, а Алла вскакивает и смело начинает огрызаться: – А до кого ему есть дела? Уже нашел другую? – Может быть. Пойду, спрошу. – Нет у него никого, – вклиниваюсь я, ведь парень жестко ёрничает, а Алка не поняла шутки и заметно побледнела. – Свечку держала? По глазам вижу, как Хантер бесится. Чисто терпит, скрипя зубами, истерики Аллы и мои поддакивания. – У него скоро бой. Не сбивай настрой, – жестко говорит парень. – Я вообще–то его муза, – выдает Алка с гордостью. – Хреновая ты муза. – Чего? Грубо. Очень грубо. Алю аж перекосило. – Хантер! – с упреком кричу я. Он ловит мой предостерегающий взгляд и поджимает губы. Нахмурено исподлобья смотрит на Аллу, прилипшую к двери. – Уйди с дороги, – кивает в сторону. – По–хорошему. – Только через мой труп, – нарывается Алла, вздувая ноздри. – Прекратите вы, – вновь встреваю в разговор. Хватаю подругу за руку. – Пропусти его. Поговоришь с Пулей позже, пока он явно не готов к разговору. Алка расстроенно смотрит то на меня, то на Хантера, смаргивает быстро и по её щеках скатывается пара слезинок. Её разбитые чувства щипают меня за живое, а вот Хантер лишь закатывает глаза как будто был свидетелем дешевой театральной сцены. И меня жутко раздражает его эгоизм. – Может лучше объяснишься перед девочкой? – накидываюсь на Хантера. – Или не чувствуешь вину? – Ты о чем? – изгибает бровь и смотрит так, словно я несу бред. – О чем? – переспрашиваю я с натянуто высокой интонацией. – Ну хотя бы о том, кто надоумил Пулю бросить Аллу? Шмыгнув носом, подруга переглядывается с нами и ничего не понимает. – И кто же?