– Нет, насколько я знаю. – Можешь забежать в «Пчелу» и купить ему что-нибудь? – А ты можешь закончить эти рапорты? – Сейчас вернусь, – встал я. – Я сообщу прессе. Пока я шагал через заднюю дверь, то размышлял о нашей маленькой гостинице за всеми кабинетами – две камеры заключения наверху и обычная клетка внизу. Не все знают разницу между клеткой и тюрьмой. Клетки бывают в округах и муниципалитетах, а тюрьмы – это государственные учреждения. В клетку сажают два типа жильцов: тех, кто ожидает суда как за тяжкие, так и за мелкие преступления, и тех, кому дали срок не более года. В тюрьмы же сажают только тех, кого приговорили к заключению на год и больше. Следовательно, на мой взгляд, главная разница между мелким и тяжким преступлением заключается в том, что ты либо сидишь с полицейскими и ешь стряпню Дороти, либо делишь комнату три на три с каким-то подонком у черта на рогах. Минус человека в клетке был в том, что мы должны были предоставлять еду три раза в день. Плюс же заключался в том, что «Занятая пчела» была всего в сотне метров – мимо отеля «Оуэн Вистер», парикмахерской, вниз по старым ступенькам за зданием суда. Трудно было только по воскресеньям, когда Дороти закрывалась, и нам приходилось прибегать к разнообразному выбору пирогов из нашей морозилки. Я зашел за здание, глянул в окна суда и понадеялся, что ни Кайл Страуб, ни Верн Селби меня не увидят. Их машины стояли на стоянке, и я сделал мысленную пометку разобраться с этими главарями чуть позже, может, даже очаровать их личным визитом. К тому времени, как я прошел мимо парикмахерской, мысль о булочках в соусе значительно ускорила мой унылый шаг. «Пчела» располагалась рядом с мостом вдоль Клир-Крик и винтажно наклонялась в сторону воды. Колокольчик на двери возвестил о моем появлении, и на меня посмотрела пара охотников – все незнакомцы. Я сел на один из крайних табуретов у кассы и взял газету. Там была фотография Ферга и поискового отряда, которые стояли у моста Хадсон, ели пончики и пили кофе. Я был рад, что «Курант» уловил дух этого дня. Над фотографией средним шрифтом был заголовок: «МЕСТНЫЙ ПАРЕНЬ ПОГИБ В РЕЗУЛЬТАТЕ ИНЦИДЕНТА СО СТРЕЛЬБОЙ». Инцидент, какое хорошее слово; по крайней мере, никто в городе не будет говорить про гангстерские разборки. Пожалуй, я должен Эрни Брауну чашку чая и интервью. Я снова сложил газету и положил на стойку, чтобы почитать, и передо мной возникла чашка с дымящимся кофе. – Оттуда вырвали анекдоты. – Обычно для меня вся газета – анекдот. Похоже, в этой стране полно красивых пожилых женщин, хоть старики и издевались над женщинами и лошадьми. Дороти Колдуэлл было около шестидесяти пяти, насколько я мог судить, и она управляла «Пчелой» с тех пор, как я себя помнил. Заведение получило свое название из-за известной любви Дороти к императорскому знаку Наполеона и впечатляющей коллекции пчел, появившейся в результате этой самой любви; эта коллекция покоилась на полках над разделочной доской. Там были деревянные пчелы, керамические пчелы, чучела пчел, стеклянные пчелы, все, что только можно было представить. Весь наш маленький город считал своей миссией снабдить Дороти пчелами со всех уголков земного шара, и я с радостью отметил маленькую фарфоровую пчелку с краю, которая проделала долгий путь из Токио через Вьетнам. Название было также связано с тем фактом, что Дороти знала каждую сплетню во всем округе. Если мне нужно было знать, какого черта творится вокруг, я говорил с ней. Черт, она, наверное, знала, кто убил Коди Притчарда. Поэтому я с ходу спросил: – Кто убил Коди Притчарда? – А не Кока Робина? – А он тоже пропал? Дороти положила руки на стойку и наклонилась ко мне. – Меня уже второй раз за неделю об этом спрашивают. Я что, подозреваемая? Я закусил губу и задумался. – Так же, как и все остальные. – Хорошо. А то здесь стало так скучно, мне нравится эта опасная тайна. – Она взглянула на мою подмышку; это не первый рапорт, который я захватил в «Пчелу». – Кто это? – Жюль Белден. – О боже, – вздохнула она и подняла взгляд. – Тебе как обычно? – Даже я не знал, что ем одно и то же. – Все едят. – Тогда мне как обычно. Я сделал глоток кофе, положил папку на стойку и начал читать газету. – В холодный, серый рассвет двадцать девятого сентября… – Диккенс. – …Скользкий берег, где жизнь Коди Притчарда так позорно оборвалась… – Фолкнер. – Общество задается простым вопросом: почему? – Стейнбек. – Мертв. – Хемингуэй. Эрни изучал литературу в Университете Вайоминга, а в 1951 году устроился на работу одиноким сотрудником и главным редактором «Дюран Куранта». У меня были две любимые части газеты: «Местный житель» на редакционной полосе, которым был тот же Эрни; и «Обзор» – вклад Руби в четвертую власть. Там расшифровывались полицейские отчеты в довольно сюрреалистическом стиле. В результате чего появлялись такие заявления, как «Сообщается, что на Кроу-стрит нашли свинью, туда отправился полицейский. Свинью не нашли». Я считал эти заметки своей ежедневной медитацией. Поверх газеты появилась тарелка с булочками под острым соусом с сосисками, рядом с ними быстро возникли столовые приборы, завернутые в салфетку. Как обычно. Дороти потянулась к кофейнику и налила мне новую порцию. – Как я полагаю, виновный – Жюль Белден. – Только если обвинение – алкогольное отравление. – Я отрезал кусочек булочки, с которой капал соус настолько же густой, как обойный клей. Только здесь во всем штате можно заказать соус с сосисками, и он будет вкусным. По папке постучал накрашенный ноготь. – Не против? – Нет, давай. Дороти открыла папку и начала читать рапорт Терка. Спустя несколько мгновений: – Что этот паршивец имеет в виду под?.. – Не надо… Я еще не читал. Не говори, чем все закончилось. – Она облокотилась на столешницу и уперлась подбородком в кулаки, холодные карие глаза смотрели на меня не отрываясь. – Что?.. Я слишком громко жую? Что? – Просто смотрю, как ты ешь. – Зачем? – Тебе так нравится моя еда. Это видно. – Да, слишком видно, – погладил я живот. – Да ладно, Уолт. За тобой теперь бегают все женщины в городе. Представь, что было бы, будь ты еще и красавчик. Какое-то время я молча жевал. – Ладно, я даже не знаю, на какую часть этой фразы мне обижаться сначала. Мы немного помолчали. – Я слышала, что теперь за тобой бегает Вонни Хайес. Я поднял голову и увидел хитрый блеск в глазах напротив. – Вообще-то я тут завтракаю. – Ой, простите. – Дороти ушла в притворном негодовании наливать кофе охотникам, а я покачал головой, поражаясь, с какой скоростью в этой чертовой дыре разлетаются новости. Я развернул папку к себе и начал расшифровывать каракули Терка. Инцидент Жюля Белдена, как теперь он будет зваться, начался в баре «Эскади», в центре Дюрана, примерно в двадцать один двадцать прошлым вечером. По крайней мере, именно там произошла стычка в переулке у бара. Обнаружив, что мужской туалет занят, Жюль решил воспользоваться улицей и облегчиться наиболее удобным способом. Должно быть, облегчался он долго, потому что Терк успел подъехать, выйти из машины, прогуляться, сказать пару слов Жюлю и испачкаться им же. Черт, я бы даже заплатил, чтобы увидеть, как Терка обливают мочой. Я опустил папку и начал думать о других парнях, вовлеченных в дело по изнасилованию Маленькой Птички: Брайан Келлер и Джордж и Джейкоб Эсперы. Мне придется позвонить им, чтобы спросить, как давно они говорили с Коди Притчардом. Думал ли я, что дела как-то связаны? Хотел ли я этого? Мне просто нужно рассмотреть все внимательно, чтобы найти какие-то зацепки. Лучше всего я работал, когда не думал, а иногда даже считал свой мозг водоемом, где вода протекала лучше всего, как только все опустилось на дно. Главное – не увязнуть в грязи. Я понес контейнер с булочкой и соусом обратно к клеткам. Джулс снова сделала как обычно. Я прошел мимо перегородки между мужской и женской камерами, оставшейся с грозных пятидесятых годов, и на секунду остановился. Осторожно, чтобы не пролить кофе и не выронить еду, я наклонился и пристально посмотрел на фотографии, вывешенные на доске объявлений. Стандартный способ отслеживания людей в камерах. Там стоит Жюль, улыбаясь и держа в руках номер с его именем, нацарапанным Терком на листе бумаги. Но не это привлекло мое внимание. Я взял ключи, завернул за угол и включил свет в маленьком коридоре. Бугор под одеялом на койке зашевелился. – Привет, Джулс, – сказал я самым мягким голосом. – Пора завтракать. Бугор снова сдвинулся и перевернулся, когда я отпер и широко распахнул дверь. Я вошел и сел на койку напротив, поставив еду на пол между нами. Жюль лежал лицом ко мне, но все еще был укрыт одеялом. – Давай, приятель. У меня тут булочка с соусом, и она невкусная, когда застынет. Он наклонился в сторону с тяжелым стоном, едва поддерживая себя худой рукой. Я протянул руку и помог ему сесть прямо, когда одеяло отдела шерифа округа Абсарока соскользнуло с его лица. Я скривился. Правый глаз покрывала засохшая корка, выступающая скула и нос были ободраны, обнажая болезненно-желтую кожу. Из носа текла кровь, и Жюль вставил в левую ноздрю свернутую туалетную бумагу. Она вся пропиталась и затвердела, из-за чего его голос был даже выше обычного. – Доброе утро, Уолт. – Жюль… – я хотел сказать около сотни вещей, пока поднимал еду и передавал ему, – ешь свой завтрак. Я открыл стаканчик с кофе, пока он вгрызался в булочку. Я наблюдал, как пар клубится над свежей чашкой, которую заварила для него Дороти, и передал Жюлю, когда тот начал глотать с трудом. – Пасиба… – После нескольких глотков и вздрагиваний он прокашлялся. – Наверно, выгляжу дерьмово, да? Его десны кровоточили, когда он улыбнулся, но трудно было сказать, что тому виной – побои или алкоголизм, его избранная профессия. Жюль Белден был трудолюбивым ковбоем и плотником с большой репутацией. Я видел его в городе с самого детства; он при каждой встрече давал мне четвертак и конфетку. Единственное преступление, в котором он был виновен, – слишком доброе сердце. Жюль был низким и жилистым, его кожа выглядела так, будто ее подожгли. Видимый глаз был ярко-голубого цвета. – Кто тебя так? Он отхлебнул еще кофе. – Я не хочу устраивать проблем. – Ты выдвинешь обвинение? – Фраза вырвалась из моей груди, как лавина, которая немного оттолкнула Жюля, но потом он пожал плечами и опустил взгляд на еду. – Вкусная булочка. – Я подождал, но он передал мне стаканчик и откусил еще кусочек. – Я правда не хочу устраивать проблем. – Мы говорим о проблемах с законом, и это ничто по сравнению с теми проблемами, которые ждут этого подонка, когда я до него доберусь. Жюль не отводил от меня взгляд, а в его голос закрались патриархальные нотки: – Да ладно, Уолт… не трогай этого парня.