Я смотрел на красный огонек до тех пор, пока не понял, что это был конец фразы. – Может, это была мертвая овца или ягненок? – Вряд ли койот, раз другие овцы не побоялись подойти. – Где вы находитесь? – Где-то в километре от старого моста Хадсон на 137-й. – Ладно, оставайтесь там. Кто-нибудь приедет через полчаса. – Есть, сэр… Шер-р-риф? – Я подождал. – Папа просит привезти пиво, наше почти закончилось. – Еще бы. – Я нажал кнопку и взглянул на Руби. – Где Вик? – Ну, она точно не сидит в кабинете и не смотрит на старые рапорты. – Пожалуйста, скажи, где она. На этот раз вздохнула Руби, а потом, так и не взглянув мне в глаза, подошла ближе, подняла потертую папку с моей груди и поставила обратно в шкаф с картотекой – как и всегда, когда заставала меня за чтением этого рапорта. – Тебе не кажется, что надо сегодня выйти из кабинета? – Руби не отвела взгляд от окна. Я задумался. – Я не потащусь к 137-й, чтобы посмотреть на мертвую овцу. – Вик на улице, регулирует движение. – У нас всего одна дорога. Зачем ей это? – Вешает огоньки на Рождество. – Еще даже не День благодарения. – Это решение городского совета. Я отправил ее вчера на собрание и благополучно забыл об этом. У меня два выбора: поехать на 137-ю, выпить пива и поглазеть на мертвую овцу с пьяным Бобом Барнсом и его сыном-недоумком или позволить Вик высказать все, что она обо мне думает. – В холодильнике есть пиво? – Нет. Я поправил шляпу и попросил Руби приказать всем, кто будет обращаться по поводу трупов, перезвонить на следующей неделе, потому что на пятницу больше мест нет. Она привлекла мое внимание упоминанием моей дочери, единственном лучике солнца в моей жизни. – Передавай Кади привет и попроси, чтобы она мне позвонила. Как подозрительно. – Зачем? Руби просто махнула рукой. Мои отточенные навыки детектива сочли это странным, но у меня не было ни времени, ни энергии разбираться. Я запрыгнул в Серебряную Пулю[2] и покатил в магазин Дюрана за упаковкой пива из шести бутылок. Официальные лица не должны полностью потакать вредным привычкам Боба Барнса, поэтому я открыл одну и сделал глоток. Ах, горная свежесть. Мне придется проехать мимо Вик и выслушать, насколько сильно она на меня злится, и вот я вырулил на главную дорогу, встроился в ряд из трех машин и уставился на вытянутую ладонь заместителя шерифа Виктории Мориетти. Вик родилась в большой семье профессиональных патрульных из Южной Филадельфии. Ее отец был копом, ее дяди были копами, ее братья были копами. Проблема только в том, что ее муж не был копом. Он был полевым инженером в корпорации «Консолидейтед Коул», и его перевели в Вайоминг, чтобы он работал на шахте примерно на полпути отсюда до границы с Монтаной. Когда он согласился на новую должность чуть меньше двух лет назад, Вик все бросила и уехала с ним. Около двух недель она сидела дома и строила из себя домохозяйку, а потом приехала в офис, чтобы подать заявление. Вик не была похожа на полицейского, по крайней мере, на здешних – точно. Я решил, что она одна из тех ребятишек, что получили гранты от Фонда Кроссроудс и скачут по окружным дорогам в кроссовках за 150 баксов и бейсболках «Янки Нью-Йорка». Дорожный патруль забрал у меня одного из постоянных помощников, Ленни Роуэлла. Я мог бы вернуть Терка из Паудера, но хуже этой идеи было только бриться тупым лезвием. Дело не в том, что Терк плохой помощник; просто вся эта ковбойская чушь меня выматывает, как и его подростковый нрав. Никто другой не просился на эту работу, поэтому я и позволил Вик заполнить заявление. Я читал «Дюран Курант», пока она сидела в приемной и полчаса царапала что-то на этой чертовой бумажке. Рука с ручкой начала дрожать, и под конец лицо Вик стало веселого цвета асфальта. Она бросила листок на стол Руби, прошипела «Ну на хрен» и ушла. Кому мы только не звонили, чтобы получить рекомендации – от следователей по баллистике до начальника полиции Филадельфии. С такими успехами пришлось считаться: одна из лучших выпускниц академии, степень бакалавра в области правоохранительных органов в университете Темпл, отсидела курс в магистратуре по баллистике, две благодарности и четыре года службы. Она быстро продвигалась по карьерной лестнице и в следующем году уже стала бы детективом. Я бы тоже психанул. Я приехал по адресу, который оставила Вик, – к маленькому домику на колесах рядом с пересечением шоссе, вокруг которого не было ничего кроме грязи и голых кустов полыни. У домика стояла «субару» с пенсильванским номерным знаком и наклейкой флоридской футбольной команды, так что ошибки быть не могло. Когда я поднимался по ступенькам, Вик уже открыла дверь и смотрела на меня через сетку. – Что? Я был женат четверть века, а еще у меня есть дочь, так что я знаю, как вести себя в таких ситуациях: не отходить от сути, говорить только по фактам. Я скрестил руки, прислонился к перилам и слушал, как они скрипят, пока металлические винты силились вырваться из обшивки. – Тебе нужна эта работа? – Нет. Вик смотрела сквозь меня в сторону шоссе. На ней не было обуви, и пальцы ее ног словно кошачьи когти цеплялись за старый ковер, чтобы Вик не растворилась в эфире. Она была немного ниже и тоньше среднего, с оливковой кожей и короткими черными волосами, которые будто встали дыбом от унижения. Вик явно плакала, ее глаза были цвета потертого золота, и мне так хотелось открыть сетчатую дверь и обнять ее. В последнее время на меня тоже навалилась куча проблем, так что мы оба могли бы просто постоять и вместе поплакать. Я опустил глаза на свои коричневые ботинки и наблюдал, как на крыльце появляются полоски грязи. – Сегодня хорошая погода. – Она не ответила. – А моя работа тебе нужна? Вик рассмеялась. – Возможно. Мы оба улыбнулись. – Она будет твоей где-то через четыре года, но сейчас мне нужен заместитель. – Вик снова перевела взгляд на шоссе. – Причем такой, который не убежит в Питтсбург через две недели. Это сразу же привлекло ее внимание. – В Филадельфию. – Да пофиг. – После этого потемневшее золото одарило меня всем вниманием, с которым я едва мог справиться. – А мне придется носить такую же дурацкую шляпу, как у тебя? Я нарочито поднял взгляд на края шляпы, а потом снова опустил. – Только если захочешь. Вик посмотрела мне за спину и кивнула в сторону Пули. – А мне дадут такой же Бэтмобиль? – Еще бы. С тех пор я врал еще не раз. Я сделал большой глоток, допил первую бутылку и засунул ее обратно в упаковку. Желваки Вик заиграли, как бицепсы. Ей пришлось постучать по моему окну перед тем, как я его опустил. – Какие-то проблемы, патрульный? Она наигранно опустила взгляд на часы. – Сейчас 16:37, куда, черт возьми, ты собрался? Я откинулся на широкую спинку сиденья. – Черт меня не взял, но ты близка. Я еду домой. – Вик просто стояла и ждала. У нее это отлично получалось – спрашивать и просто стоять и ждать, пока ей ответят. – Ну ладно, позвонил Боб Барнс, говорит, они нашли труп между участком Джима Келлера и Бюро по управлению земельными ресурсами. Она откинула голову назад и оскалилась. – Труп они нашли. Тогда я хренов камикадзе. – Ага, похоже, это тот самый овцецид, которого мы все боялись. День подходил к концу, и бутылка пива помогла поднять мне настроение. Небо было все еще идеально голубым, но с северо-запада шел целый ряд облаков, который только начал заслонять горы. Ближайшие облака были белыми и пушистыми, но сзади виднелись более темные, от которых на большой высоте точно появится рассеянный снег. – Выглядишь отстойно. Я искоса на нее посмотрел. – Хочешь сама поехать? – Тебе же по пути. – Нет, еще дальше, на 137-ю. – Все равно тебе ближе, тем более, раз уж ты ушел пораньше… Ветер становился все сильнее. А разговор все затягивался. – Ну, раз ты не хочешь… Вик снова на меня зыркнула.