– Что? – Палец? – А, палец? Это муха. Она упала на дно стакана с портвейном. Я ее выудил. – Хорошо, но сейчас чем вы заняты? – Ничем, Данглар. Жду, когда она высохнет. Вейренк снял с Виктора ботинки и с грохотом бросил их на пол. – Тебе незачем тут оставаться, – сказал Адамберг Амадею, услужливо севшему возле брата на кровать. – Он проспит до утра беспробудным сном. Это просто такой блицзапой. Он упал в бутылку портвейна, и теперь ему надо высохнуть, вот и все. – Высохнуть? – Вот-вот, – сказал Адамберг, наблюдая, как муха трет друг о друга липкие крылья. – Завтра во второй половине дня он придет в себя. Теперь муха потирала передние лапки. Она попробовала продвинуться на сантиметр по ногтю Адамберга, снова встряхнулась и взлетела. – Человек не такой прыткий, – сказал он. Глава 31 Мелани согласилась приготовить им специальное меню. Данглар, вспомнив Бурлена, проверил кончиком пальца степень мягкости картофельных оладий. – Прекрасно, – сказал он. – Это я об ужине, что касается других событий сегодняшнего дня, то мне трудно судить. – Успешность расследования на ощупь не проверишь, – сказал Вейренк. – Золотые слова. – А жаль. Вот бы понять, хорошо ли оно прожарилось или подгорело, засохло или вообще не удалось и его надо выкинуть. – В данном случае расследование ни при чем, – сказал Адамберг. – Мы сошли с дистанции, как мне сурово попеняла Ретанкур. Нам в этой истории нет места, и, что бы там ни произошло на теплом камне, нас это уже не касается, учитывая срок давности. – Тогда зачем мы сюда приехали? – спросил Данглар. – Чтобы все выяснить и выпустить на волю призраков. – Это не наша работа. – Но мы ее выполнили, – сказал Вейренк. – Успешно ли, это другой вопрос. Мы выпустили призраков, Жан-Батист? – Да уж, что сделали, то сделали. Хоть эти не будут рыдать в проклятой башне. Остается только понять, что тут правда, а что нет. – Вы не верите Виктору? – Он был убедителен, – заметил Вейренк. – И зашел довольно далеко. В присутствии брата рискнул признаться, что собирался убить их мать. Это не просто смелый, но и довольно безрассудный поступок. – Портвейн лишает рассудка, – заявил Данглар с видом знатока. – Потребность Виктора в признании была острее страха и сломала все преграды. – Предварительно расшатанные портвейном, – добавил Вейренк. – И я о том же. Сладкий алкоголь ударяет в голову с проворностью канатоходца. – Но вообще-то, – заговорил Адамберг, – “душу” Виктора спасло чудо: убийца опередил его, совершив “ужасное злодеяние”. Из вод Исландии Виктор вышел сухим. – In vino veritas, – сказал Данглар. – Нет. Я никогда не верил, что из выпивки рождается истина. А вот страданий – сколько угодно. – Зачем тогда вы его напоили? – Чтобы он отпустил тормоза и как можно дальше съехал вниз по дороге. Но это еще не значит, что он пошел до конца. Даже в отупевшем состоянии и несмотря на рухнувшие преграды, его подсознание бдительно охраняет самое ценное свое достояние, как Марк – Селесту. Больше мы ничего не узнаем. Я ждал результатов этого потока чувств и полуправды, чтобы принять решение. Днем я говорил об этом с Ретанкур. Она категорически против. – Против чего? – спросил Данглар. – Она считает, что это не наше дело, и все тут. – Она права. – Да. Так что Ретанкур не поедет. Я хотел взять с собой ее и тебя, Луи. Ни Вейренк, ни Данглар не спросили куда. Воцарилось молчание, очень насыщенное молчание, когда становится неловко даже от позвякивания приборов. Вейренк отложил нож и вилку. Он быстрее остальных улавливал ход мыслей Адамберга. Может потому, что родом был с того же склона горы. – Когда мы вылетаем? – спросил он наконец. – Во вторник. Я взял три билета до Рейкьявика, или как там это произносится. Три с половиной часа лету. Потом еще сорок минут до… Адамберг вытащил из внутреннего карман блокнот. – До Акюрейри, – старательно прочел он. – Оттуда полетим прямиком на Гримсей. Наш теплый остров находится напротив порта, в конце пирса. В это время года лед во многих местах трескается и тает, так что придется упросить какого-нибудь рыбака нас туда отвезти. А это будет нелегко, учитывая суеверия, связанные с островом. Надеюсь, кто-нибудь согласится сдать нам свою лодку. – А что вы там рассчитываете найти? – спросил Данглар. – Скалы? Остатки снега? Либо хотите просто прилечь на теплый камень и обрести бессмертие? – Нет, камень меня не интересует. – А что? – Откуда мне знать, если я еще не начал искать? Данглар в свою очередь отложил нож и вилку. – Вы же сами сказали, это не расследование и вообще не наше дело. – Сказал. – Вас могут за это уволить. – Ретанкур меня уже предупредила. Она чуть ли не пригрозила, что сдаст меня дивизионному комиссару. – Ретанкур не стукачка, – сказал Вейренк. – Но она разозлилась и теперь на все готова, чтобы не пустить меня туда. – Потому и сдаст, – твердо сказал Данглар. – Когда ты собираешься лететь? – снова спросил Вейренк. – А ты собираешься? – Конечно, – подтвердил тот, не дрогнув, с обычной своей невозмутимостью. Римлянин, сказал Шато. – То есть как “конечно”? – вскричал Данглар, внезапно оказавшись в одиночестве против них двоих. – Он полетит, и я полечу, – сказал Вейренк. – Мне тоже интересно. Я согласен с Жан-Батистом, Виктор еще не прошел весь путь до конца. Он лжет, и весьма умело. Это почти незаметно. – И как же вы заметили? – По лицу Амадея. В Исландии что-то случилось. Интересно было бы узнать, что именно. – Интересно! Но ведь все интересно! – На сей раз Данглар вышел из себя. – Я вот хотел бы обойти все романские церкви Франции, мне было бы очень “интересно”, и что из того? У меня есть на это время? Еще я хотел бы навестить в Лондоне свою подругу, потому что она вот-вот меня бросит. У меня есть на это время? У нас уже четыре покойника, и неизвестно, сколько еще будет. – Вы мне ничего не сказали, Данглар, – заметил Адамберг. – Насчет подруги в красных очках. – Вам-то что за дело? – агрессивно буркнул Данглар. – А вы тем временем линяете в Исландию, совершенно незаконно, не имея никакого задания! А почему? Потому что вам “интересно”! – Очень, – подтвердил Адамберг.