написал он, подчеркнув последнюю фразу. – А потом? Когда посмотрели? Черт. Меня это увлекло. Я вернулся снова. Затягивает, как в казино. – Как часто вы там бываете? Дважды в год. – И давно ли? Шесть-семь лет. – Анри Мафоре, Алиса Готье, Жан Брегель, Анжелино Гонсалес – вам известны эти имена? Он мотнул головой: “Нет”. Адамберг вынул из кармана пиджака фотографии четырех жертв. – А так узнаете? – Да, – кивнул Берье, просмотрев снимки несколько раз. – Вы с ними разговаривали? Там не о чем разговаривать. Мы ходим туда не для этого. Мы просто присутствуем. – Мне сказали, что вы знакомы. Шапочно, но все же, и обмениваетесь репликами, знаками. Мы здороваемся, как и многие другие. Адамберг попытался поймать его взгляд, но Берье опустил глаза, изображая усталость. Больше ничего из него не вытянуть, вообще ничего. Он знал их. Венсан Берье, как и те четверо, входил в группу “кротов”. С какой целью? По чьему поручению? И ради чего, все эти годы? Берье вызвал звонком медсестру. Усталость, нервы, дал он понять. – Вы утомили его, – сказала медсестра. – У него участилось сердцебиение. Если это так уж необходимо, приходите в другой раз. Он пережил сильное потрясение, вы должны это учитывать. Участилось сердцебиение, подумал Адамберг, обедая на площади Святого Венигна, в двух шагах от вокзала. Венсану Берье очень не понравились его вопросы. Адамберг вспомнил вчерашние сообщения Франсуа Шато. Судя по всему, новость о нападении на пятого члена его Общества никоим образом не встревожила и не шокировала президента. Он был скорее язвителен и безучастен. Вчера Шато играл Робеспьера, равнодушного к чужой судьбе. Он позвонил Жюстену. – Чем вы занимались с Ламаром вчера вечером в засаде? – спросил он с ходу. – Шато сказал, что пришел домой в 22.55, но вы его не заметили. – Он мог вернуться по крышам, – сказал Жюстен. – Нет, за входом в паркинг теперь ведется наблюдение. Чем вы занимались, черт побери? – Мы на метр не сдвинулись, комиссар. – Это не мешает чем-то заниматься. Лейтенант, я не отправлю вас на гильотину, так что вспомните, это важно. – Ну, в какой-то момент мы играли в орел или решку. Монетка откатилась в сторону. Пока мы ее подобрали и посмотрели, прошла, я думаю, минута. Два евро, как-никак. – Минуты вполне достаточно, чтобы Шато вошел в здание. – Да. – Пока вы играли. – Да. – И в чем заключалось пари? – Вернется Шато домой или нет. – И что показала монетка? – Что вернется. Сидя в поезде, Адамберг “доложился” эсэмэской майору Данглару: Веревка смещена влево, поверхность шероховатая, седые волосы из парика, пострадавший молчит. То же сообщение он отправил Вейренку и Ретанкур. Что он из себя представляет? – спросил в ответ Вейренк. Кот, гуляющий сам по себе. Очень накачанный и коренастый кот. Ты заедешь в сюда? Нет. Как обстановка? Липко, душно, искры летят. В шесть у тебя?