– Нет, – Диана сдавленно сглотнула. – Я хочу выйти за вас замуж. Темные брови сошлись на переносице. Многообещающая усмешка, словно тень, скользнула по лицу герцога. – С этой минуты ты – моя невеста, – будто приговор, произнес Дэвид. – В ближайшее время я прилюдно сообщу об этом. – Хорошо, – испытывая страстное желание уйти как можно скорее, Диана обернулась в сторону дверей. – Я еще не закончил, – герцог вновь подошел к ней вплотную. – Теперь веди себя так, как и подобает моей невесте. Любая тень, которая упадет на твою репутацию, будет расцениваться мной, как сигнал к расторжению союза с тобой. – Я и не собиралась делать что-то такое, – голос Дианы снова задрожал, впрочем, как и её тело – она тряслась, как листик на ветру. Унижение, подобно волнам, подступило к ней со всех сторон. Казалось, еще немного, и эти волны поглотят её. – Не стоит строить из себя наивную дурочку, – зеленые глаза предостерегающе сверкнули, а жесткие пальцы легли на плечо девушки. – Вы, женщины, уже с пеленок, талантливые актрисы. Но ты должна знать, что я не потерплю, если ты будешь лгать мне. – Я все поняла, – Диана, раздавленная взглядом герцога, сдерживалась из последних сил, чтобы не разрыдаться. Грубость, которую источал Дэвид, больно ранила нежное сердце девушки. Прикосновения, будто клеймо, оставляли следы на тонкой коже. Диана не представляла, как сможет жить под одной крышей с этим страшным человеком, и одновременно была полна решимости выполнить желание матери и стать его женой. – Могу я уйти? – почти жалобно вопросила девушка. Тон её голоса никак не тронул Дэвида. Он не испытывал ни сочувствия, ни капли нежности к юной девушке. В его теле разгорались совсем иные чувства – похоть, желание обладать, подчинять, наслаждаться. Диана действительно была товаром в его глазах. – Еще нет, – властная рука сжала гибкую девичью талию. Дэвид приблизил свое лицо к Диане. Изучающим взором он смотрел на девушку – словно разыскивал на бледном лице ответы на свои вопросы. Диана, боясь вздохнуть, не сводила глаз с герцога. Будто оказавшись в лапах беспощадного тигра, она ждала, когда тот накинется на неё, чтобы растерзать. Сердце девушки, желая спастись, барабанило в грудь. Тело, лишенное всякой возможности двигаться, стало напряженным. А затем тигр накинулся на свою добычу. Жадные, жестокие губы накрыли нежный рот Дианы. Дэвид, желая завершить то, что прервалось из-за обморока девушки, словно варвар, ворвался языком в рот Дианы. Этот язык принялся бесстыдно изучать рот, что теперь принадлежало только ему одному. Диана, понимая, что она не сможет сопротивляться, закрыла глаза и позволила мужским губам получить наслаждение от поцелуя с ней. Когда, наконец, эта странная ласка (но разве можно такое назвать лаской?) завершилась, Дэвид, отстранившись от невесты, холодно изрек: – В этот раз ты не потеряла сознание, и это дает мне надежду, что мне не придется в нашу первую брачную ночь приводить тебя в чувства, – прежде чему убрать руку, герцог слегка сжал плечо Дианы, – ведь у нас будут занятия поинтересней. Диана, лишь смутно представлявшая, что именно имеет в виду мужчина, покрылась стыдливым румянцем. – Смущайся сейчас, но не в постели, – герцог послал девушке многообещающую улыбку, – там нет места ненужной стыдливости. И попроси свою мать, чтобы она просветила тебя, каким образом получаются дети. – Маму? – Диана непонимающе посмотрела на своего будущего мужа. Ведь говорить с матерью на такие темы казалось для девушки чем-то фантастическим. Они и прежде, никогда за эти годы, не касались каких-либо интимных вопросов. Даже о том, что у повзрослевшей девушки начинается менструация, Диана узнала от своей горничной. – Да. Как мать, которая так страстно желала выдать тебя именно за меня, она должна подсказать, что ждет тебя за закрытыми дверьми спальни, – Дэвид отошел в сторону, давая место для прохода. – А теперь – можешь идти. Когда Диана спешно скрылась за стеклянными дверьми, герцог шагнул к краю балкона. Устремив отстраненный взор на ночное небо, Дэвид размышлял о грядущих событиях в его жизни. Прежде новый брак не входил в его планы, но теперь регулярные мысли о том, что его имущество и баснословное богатство может достаться в наследство одному из отдаленных, ленивых родственников, вызывали в груди герцога сильнейший протест. То, что он заработал потом, кровью и риском собственной жизни, должно было достаться его ребенку. Диана Орнейская прекрасно подходила на роль будущей матери наследника. Молодая, породистая прелестница, вызывающая желание в герцоге. При мыслях о желании, Дэвид самодовольно улыбнулся – поцелуй с этой девственной красавицей пришелся ему по вкусу. Она согреет ему постель, будет иногда разбавлять его напряженные дни своим упругим телом, а потом станет матерью его ребенка. Большего герцогу было и не нужно. ГЛАВА ШЕСТАЯ – Что он сказал тебе? – врываясь в спальню быстрым шагом, вопросила графиня. Глаза её возбужденно поблескивали, на губах блуждала взволнованная улыбка. Лилиан совершенно не беспокоило то, что её дочь минутой ранее легла в кровать, чтобы наконец-то отдохнуть. Какой отдых, когда решалась их судьба?! – Он назвал меня своей невестой, – приподнимая голову, негромко ответила Диана. – Невестой?! Он так сказал? – графиня, нарушая свои правила, села на постель дочери. – Да, и он сказал, что скоро объявит об этом, – жадно ловя каждый взгляд матери, произнесла девушка. – Прекрасно, дорогая! – графиня одобрительно заулыбалась. – Но не стоит расслабляться, ведь для полной победы нам не хватает свадебной церемонии. Интересно, герцог выберет для её проведения главный лондонский собор? Ох, там соберется весь высший свет Англии. – Мама, – осторожно позвала Диана. Сейчас, вопрос, где именно состоится свадьба, мало волновал её. Зато другой, более важный вопрос, требовал ответа. – Что? – раздражение блеснуло в серых глазах графини. – Герцог велел мне узнать от тебя, что происходит за закрытыми дверьми в спальне. Ты расскажешь мне? – Мы поговорим об этом чуть позже, – решительно поднимаясь на ноги, заявила графиня. Лицо её вновь стало высокомерным. – Когда – позже? – понимая, что знать об этом – важно, вопросила Диана. – Не сегодня! Сегодня был слишком трудный день. Если я не лягу спать прямо сейчас, то утром у меня будет серый цвет лица. Впрочем, как и у тебя. А тебе теперь тоже нужно выглядеть блистательно. И хорошенько следи за прической. Рут! – Да, госпожа, – служанка выглянула из смежной комнаты. – Теперь еще лучше убирай волосы Дианы. Ты поняла меня? – графиня послала служанке строгий взгляд. – Да, госпожа. Когда за матерью закрылась дверь, Диана, прижав подушку к груди, обреченно заплакала. Слезы её, без единого звука или всхлипывания, горячими ручейками побежали по щекам. Она научилась плакать так, не привлекая внимания, в пять лет. Громкие слезы невероятно раздражали утонченный слух (как сама говорила про себя графиня) матери, изредка навещавшую свою дочь в имении. Шум Лондона и так действовал на нервы, и графиня хотела, хотя бы вдали от города, насладиться тишиной. Диана, пятилетняя малышка, ради любви и здоровья своей мамы, сумела погасить в себе яркие эмоции, одним из естественных проявлений которых были рыдания. Она стала тихой, незаметной и покорной. После выходных, проведенных в имении четы Ридели, графиня вместе с Дианой, вернулись в Лондон. Город встретил их холодным туманом и мелким дождиком. Казалось, небо живописно отражало то, что творилось в душе Дианы. И хотя она умело делала вид, что все хорошо, внутри девушки все раскалывалось от страха на мелкие кусочки. Будущее, как никогда прежде, пугало Диану. Оно казалось черной, беспросветной тьмой, в которую ей, без права на возвращение, предстояло шагнуть. Это состояние было знакомо Диане, и отзывалось в памяти мрачными мгновениями из раннего детства. Тогда, после смерти отца, её, в возрасте двух лет, отправили жить в загородное имение, подальше от Лондона и скорбящей матери. Правда, скорбь графини прошла достаточно скоро, однако желание вернуть к себе ребенка, у неё так и не появилось. Особняк, в котором жила графиня Орнейская, соединял в себе два слова – шик и изящество. Мебель, каждая деталь интерьера, словно кричали о том, как богата их хозяйка, и каким хорошим вкусом та обладает. Первый этаж был выдержан в серых тонах. Единственным ярким пятном здесь был белоснежный рояль, который, впрочем, служил больше украшением, нежели музыкальным инструментом. Несмотря на все свои заверения, графиня Орнейская имела ужасный слух, и от того играла на рояле очень скверно. Второй этаж, на котором расположились спальные комнаты, всецело принадлежал бледно-голубому цвету. Стены, покрывала и шторы, даже ковер, устилавший пол, и тот был голубым. Несмотря на то, что Диана считала этот оттенок одним из самых красивых, находиться в спальне было крайне некомфортно – создавалось впечатление, что каждый дюйм комнаты источал холод и недоброжелательность по отношению к ней. К тому же, впервые за эти годы, девушка вновь оказалась в прежде родном доме. Когда-то она могла лишь мечтать об этом. Однако теперь все выглядело и чувствовалось иначе. Все казалось ей здесь чужим, ничто не радовало глаз, даже вид из окна на Лондон. Диана, проведя большую часть своей жизни в окружении загородной красоты Англии, тосковала по месту, где выросла. – Это просто немыслимо, – заявила графиня, по привычке, без стука и предупреждения врываясь в спальню дочери. Диана, в этот момент читавшая книгу, отложила её в сторону и вопрошающе посмотрела на мать. – Что случилось? – негромко, чтобы еще больше не раздражать её, поинтересовалась девушка. – Мы на грани провала! – графиня смерила дочь недовольным взглядом. – Разве не ты говорила мне, что герцог назвал тебя своей невестой? – Да, я говорила, – вся вытянувшись, как тетива, ответила Диана. – И где он?! – серые глаза Лилиан гневно блеснули. – Уже середина недели, а от герцога нет ни весточки! – Мама, я думаю… – начала, было, Диана, но графиня резко оборвала её: – Я не спрашиваю, что ты думаешь! Я пришла не за этим, – Лилиан вздернула подбородок. – У нас нет времени ждать. Мы сами поедем к герцогу. – Сами?! – поднимаясь на ноги, в ужасе переспросила Диана. Книга, что была на её коленях, рухнула на пол. Заметив это, графиня подняла её и, прочитав название, сказала осуждающим тоном: – И ты это читаешь?! Разве можно читать такое? – Мама… – Диана протянула руку, чтобы забрать книгу, но вместо этого получила книгой по ладони. – Не нужно ничего говорить! Молчи! Я сейчас же позову Рут, и велю ей привести тебя в надлежащий вид. Спустя полтора часа Диана смотрела на свое отражение в зеркале. То, что предстало её глазам, мало радовало девушку. Признаться, она и подумать не могла, что мать, благородная графиня Орнейская, посмеет нарядить свою дочь в такое. Если то, что было на Диане, подходило под слово «платье», то с очень большой натяжкой. Корсаж столь плотно сидел на девушке, что её грудь теперь выглядела непристойно вызывающей. Она, возвышаясь над вырезом платья, приковывала к себе внимание. Диана попыталась исправить это положение. Девушка потянула за край платья, но увы, старания её оказались тщетными. Помимо этого, юбка платья так же была узка – и сквозь легкую ткань отчетливо проглядывались округлые девичьи бедра. – Что ты делаешь?! – как ужаленная, подскочила к дочери графиня. – Не смей трогать платье! – Мама! – Диана умоляюще посмотрела на Лилиан. Та окинула дочь снисходительным взглядом. – Разве это пристойно – идти в таком виде к герцогу?! Я чувствую себя порочной женщиной. – Видимо, именно такие ему и нравятся, – негромко процедила графиня, но Диана, все же, услышала её. – Что?! – девушка, полная отчаяния, ухватилась за руку матери, однако та мигом скинула её ладонь. – Я говорю, что для того, чтобы герцог поторопился с помолвкой, нам нужно приступать к решительным действиям. Мы навестим его, и ты покажешься ему во всей красе. Только слепой человек останется равнодушным при виде тебя. – Я не могу в этом пойти, – впервые в жизни высказывая свое мнение, и мало того, показывая протест, произнесла Диана. Графиня медленно, будто готовясь к нападению, повернула голову в сторону дочери. Сузив серые глаза, Лилиан тихо прошипела: – Ты смеешь противиться моему решению? – Мама, я не противлюсь, а призываю тебя к здравому рассуждению… – балансируя между желанием донести до матери важность своих слов и одновременно опасаясь испортить с ней отношения, выдохнула Диана. – К здравому рассуждению? По твоему, я умалишенная? – графиня, схватив дочь за плечо, впилась недобрым взглядом в её лицо, которое тот час перекосилось от боли. – Нет, мама, конечно, нет. – Послушай, дочка. Мы на грани банкротства. Если ты не выйдешь замуж за герцога, то мы закончим жизнь нищенками, побирающимися на улице.