Среди прочих особо выделялся дом восемьдесят шесть – двухэтажный особняк, снизу густо-синий, сверху сизо-серый, под черной крышей. Решетка в каменной ограде состояла из острых, как когти, углов, а за ней начинался густо заросший сад. Когда-то здесь случился пожар, в котором погибла вся семья. Потом один из городских богачей купил дом, отремонтировал, но жить там не смог и съехал. Особняк несколько лет стоял пустым. Но сейчас перед распахнутой решеткой выстроились три телеги с чьим-то добром, а некий сухощавый тип в черном руководил снующими туда-сюда грузчиками. Комиссар остановился рядом и, сунув руки в карманы, внимательно оглядел дом, телеги и сухощавого типа. Тот был молод – лет двадцати пяти или двадцати шести – и, вероятно ради солидности, отрастил черные бородку и усы – пожалуй, только их и удавалось разглядеть в тени от слишком широкополой шляпы. В целом же костюм молодого человека был безупречен, так обычно одеваются дворецкие из хорошего дома. Правда, для дворецкого господин казался слишком юн и тощ – Бреннон чаще встречал дворецких весом в двести пятьдесят фунтов и убеленных сединами. – Въезжаем, а? – сурово спросил он у парня. Тот взглянул на комиссара через плечо; из-под шляпы блеснули черные глаза. – Комиссар Бреннон, полиция. – Натан предъявил значок. – Что это тут? – Мистер Лонгсдейл переезжает в купленный им дом, сэр, – глуховато отозвался дворецкий. «Да?!» – удивился комиссар и чуть было не спросил: «А зачем?» Казалось бы, если у человека есть столько денег, почему бы не купить милый особнячок на окраине, в хорошем районе, среди таких же сливок общества… и не путаться под ногами у полиции. «На что ему этот гроб?» За минувшие годы дом не стал ни светлее, ни приятнее. Лонгсдейл Натану не нравился почти так же, как и сам особняк, и все же – жить в таком месте?.. Но продолжить допрос комиссар не успел – раздался цокот копыт, стук колес, и мимо Бреннона проехал экипаж. Он остановился напротив департамента, и изнутри, как шар, выкатился Айртон Бройд. Следом наземь спрыгнул огромный рыжий пес, потом – Лонгсдейл и, наконец, вылез Френсис Кеннеди. Все скрылись в здании, и Бреннон поспешил к месту службы. Он вошел, когда шеф, собрав большую аудиторию, произносил пылкую речь об отцах города, мэре и епископе. На фразе «скопище слабоумных кретинов» Бреннон громко кашлянул. Поскольку полицейские внимали начальству в благоговейном молчании, это прозвучало словно выстрел из пушки. Пес повернул морду и окинул комиссара долгим оценивающим взглядом. Лонгсдейл рассеянно осматривал комнату и происходящим не интересовался. – Да, Бреннон? – раздраженно спросил Бройд. – Насколько я понял, сэр, мэр отказал вам в отмене гуляний на озере? – Да! Они не видят в происходящем ничего опасного! Подумаешь, четверо замерзших алкоголиков! Они… – Они не алкоголики, – вдруг сказал Лонгсдейл. – По крайней мере, сегодняшний. Он одет очень хорошо, а в руке у него – крест. Скорее всего, этого кто-то из числа служителей собора. Миряне не носят таких больших крестов. Повисла напряженная тишина. «Глазастый сукин сын», – подумал Натан. – С чего вы взяли? – пробурчал Бройд. Лонгсдейл удивленно посмотрел на него. – Разве вы не заметили? Вокруг руки, в которой крест, во льду образовалась полость. Кроме того, лед довольно прозрачен. Все видно. – Бреннон… – Результаты вскрытия первого покойника у меня в кабинете, сэр. – Все ко мне, – велел Бройд. – Я хочу увидеть первый труп, – заявил консультант. – Он все еще в разделочной… простите, я хотел сказать, в морге, сэр, – добавил Бреннон, адресуясь к начальству. Пес понюхал пол и потопал к лестнице, ведущей в подвал. Консультант (черт знает по каким вопросам) невозмутимо зашагал следом. – Эй! – крикнул Бройд, но его вопль остался без ответа. Бреннон с удовольствием проследил за тем, как начальство медленно багровеет, и поинтересовался: – Вернуть его, сэр? – Я не помню, чтобы разрешал этому юноше играть в моем морге, – холодно заметил мистер Кеннеди. Шеф полиции шумно задышал и устремился в разделочную. Лонгсдейл уже скинул пальто и сюртук на свободный стол для вскрытий и задумчиво изучал тело первого утопленника, начав с головы. Пес, упираясь передними лапами в край стола, обнюхивал усопшего снизу вверх. – Что вы себе позволяете! – вскричал мистер Кеннеди. – Немедленно уберите собаку! Лонгсдейл скользнул по старичку по-детски прозрачным взглядом. – Насколько я понял, вы извлекли сердце и легкие? – Э… да, – несколько смешался патологоанатом. – Там наблюдалось интересное явление, которое я определил как причину смерти. – Легкие и сердце полностью оледенели, – перевел для шефа Бреннон. Бройд снял шляпу и провел по лбу платком. Его гнев легко разгорался, но и утихал так же быстро. – Значит, вмешательство, – заключил он. – Никаких вмешательств не бывает, – проворчал Кеннеди. – Бывают алкоголики, которые сперва зальют глаза всем, что горит, а потом видят фей, леших, призраков… Куда?! Закончив исследование тела, пес уверенно двинулся к камере для хранения внутренностей и лапой повернул ручку. Лонгсдейл нырнул в помещение. Теперь уже мистер Кеннеди залился краской негодования. – Бройд! Что это за тип?! – Консультант, – меланхолично отвечал шеф, – по вмешательствам. С той стороны. – Какого черта он… Консультант вернулся. Он успел натянуть хлопковые перчатки и бережно держал полностью оледенелые легкие и сердце. Бреннон изумленно заморгал. Он впервые такое видел. Прочитав отчет, комиссар решил, что лед просто покрыл органы сверху, но теперь оказалось, что легкие и сердце будто выточены из него целиком. – Что это за черт? – пробормотал он и осторожно ткнул легкое кончиком пальца. Оно было совершенно ледяное на ощупь. Лонгсдейл рассматривал сердце на просвет. Бреннон мельком подумал, что с консультанта станется его облизать – и не успела эта мысль толком оформиться в разуме комиссара, как Лонгсдейл действительно лизнул оледеневший комок. – Вы что, вконец рехнулись?! – рявкнул Натан, выхватив сердце, пока этот идиот не решил его погрызть. – Причиной смерти было не оледенение, – произнес консультант. – Судя по всему, покойный скончался от инфаркта. Впрочем, повреждение миокарда легко списать на последствия оледенения, поэтому… – Инфаркта? – спросил Бройд. – Но почему у него, черт побери, случился инфаркт? – Я полагаю, от страха, – невозмутимо отвечал Лонгсдейл. – Ест слизь из озера, – живописал Бреннон. – Лижет сердца трупов. Вламывается без приглашения в морг. Таскает за собой пса размером с годовалого барана. Сэр, вы уверены, что у него кукушка в порядке? – Какая кукушка? – устало спросил Бройд. – Голова, сэр. Мозги. То место, где у нормальных людей разум, сэр. – Господи, Натан, оставьте его в покое! Он консультирует по случаям вмешательства! С чего ему быть нормальным? – Логично, – признал комиссар. – Сэр, мэру вряд ли это все понравится. – Мне плевать, понравится мэру или нет, – грозно отвечал шеф полиции, – даже если его вырвет на парадную рясу епископа. Тем не менее застуженные до льда легкие и сердце – это уже аргумент. Это то что надо. По крайней мере, я смогу выложить их на стол и убедить этих ослов, что на озере опасно. Натан, обхаживайте этого консультанта… Обычный человек такого не сделает. – Чего?! – Того. Я хочу, чтобы вы вытрясли из Лонгсдейла, кто на такое способен и как этого гада прижать. Даже если консультант захочет лизать сердца, грызть лед или пить кровь – немедленно всем обеспечить. Он нам нужен. – Зачем? – Затем, что какая-то тварь разбрасывает по озеру обледеневшие трупы и я хочу свернуть ей шею. Ясно? – Ясно, сэр, – угрюмо кивнул Бреннон и ушел. В столе у него была припрятана фляжка с виски, и он стремился к ней всей душой. Кеннеди, узнав, что в его морге будет шастать посторонний, высказал негодование в выражениях, которые могут прийти на ум только всесторонне образованному, эрудированному ученому. Комиссар, человек подневольный, вынужден был терпеть. А потому очень сложно описать те чувства, которые он испытал, обнаружив в своем кабинете Лонгсдейла: консультант сидел в кресле комиссара и читал отчет о вскрытии, почесывая носком ботинка загривок пса. – Какого черта вы тут делаете?! – зарычал Бреннон. Консультант и пес посмотрели на него с таким одинаковым выражением, что Натану на миг стало не по себе. – Я читаю, – кротко ответил Лонгсдейл. – Отлично. Читать умеете. Рад за вас. Проваливайте из моего кресла! – Извините, – чуть слышно пробормотал консультант. Бреннон занял насиженное место и вспомнил, что незваного гостя велено обхаживать. – Ну как, интересно? – осведомился комиссар. – Захватывающее чтиво, а? Наверняка в конце выяснится, что убийца – дворецкий. – Какой еще дворецкий? Дворецкий здесь ни при чем. И вряд ли, – подумав, добавил Лонгсдейл, – тот, кто это сделал, считает себя убийцей. – А кто это сделал? – Пока не знаю. – И я не знаю, – мрачно сказал Бреннон. – Поэтому шли бы вы домой и не мешали работать. – В отчете сказано, что первый убитый страдал от алкогольной зависимости. Пьяницы, особенно горькие, часто видят то, что не видят другие.