– Нет. Она должна сама понять и стремиться… – С какой стати? Она может в одиночку понизить уровень преступности в целом квартале, причем с помощью одной кочерги. Так на кой черт ей стремиться к вашему тонкому искусству? – Наверное, – расстроенно отозвался Лонгсдейл. – Но за пять лет мы все же продвинулись… немного. – Угу. По крайней мере, она не убивает людей, не спросив разрешения, – хмыкнул комиссар. – А разве ее семья не беспокоится о том, что может случиться с Джен, учитывая то, чем вы занимаетесь? Это ведь опасно. – Опасно? – с удивлением переспросил Лонгсдейл. – Но если она не научится сражаться и владеть своим даром, то не сможет даже выбрать себе мужчину, не говоря уже о прочих правах в клане. На миг Бреннон попытался представить себе кого-то способного стать мужем Джейн – но здесь его воображение оказалось бессильно. Пес фыркнул и шлепнул хвостом по ноге комиссара. – Послушайте, – спросил Натан, – вы помните, о чем вы меня попросили? Брови Лонгсдейла сошлись над переносицей: – Попросил вас? – Ночью, – напомнил комиссар, внимательно следя за его реакцией. – Когда мы расставили ловушку на ифрита. – Я не помню. – На лице консультанта мелькнула тень беспокойства. – О чем же я попросил? – Скажи мне, кто я, – произнес Бреннон. – Вы попросили именно это. Дословно. Пес пристально уставился на хозяина. Лонгсдейл застыл в кресле, словно его парализовали напряженные размышления. – Но зачем я вас об этом просил? – наконец выдавил он. – А вы сами знаете, кто вы? – Джон Лонгсдейл, – последовал машинальный ответ. – Охотник на нечисть и нежить. – Кто вы? – настойчиво повторил Бреннон. – Откуда вы родом? Кто ваши родители? У вас есть братья и сестры? Друзья? Дом, в котором вы росли? Воспоминания? Консультант потерянно смотрел на него. – Не знаю, – после долгого молчания прошептал Лонгсдейл. – Я не помню. А зачем… – Он снова замолк. Пес сел, не сводя с него глаз. – Зачем они нужны, – чуть слышно закончил консультант. – Ну мало ли. Кто знает, зачем они нужны. Но они есть у всех, даже у бездомных сирот есть воспоминания о том, кто они. – Я Джон Лонгсдейл, – повторил консультант, – охотник за нежитью и нечистью. – И кто вас таким сделал? – резко спросил Бреннон. Лонгсдейл заморгал. – Сделал? То есть как… сделал?.. – Вы сказали, что охотитесь уже шестьдесят лет. Взгляните на себя! На вид вам едва ли тридцать пять. Охотник уставился на свои руки. – Да, – удивленно произнес он. – Действительно. Но почему?.. – Потому что иногда – редко! – вы вспоминаете. Вспоминаете себя, того, кем вы когда-то были, но эти мгновения так коротки, что вы еле успеваете сказать хоть слово. Но в одно из таких мгновений вы попросили меня о помощи, и поэтому теперь я снова спрашиваю вас – вы хотите узнать, кто вы? – Я Джон Лонгсдейл, – тупо повторил консультант, – охотник за нежитью и нечистью. Натану стало не по себе. Он никогда не испытывал ничего подобного, сидя напротив как будто живого, мыслящего существа. Лонгсдейл смотрел сквозь него бессмысленным, остекленевшим взглядом, механизм из плоти и крови, у которого кончился завод. Пес низко опустил морду и ткнулся носом в свесившуюся с подлокотника руку. Бреннон встал и коснулся плеча консультанта. – Джон, – мягко позвал он. Охотник медленно моргнул и поднял на комиссара глаза. – Ваша ведьма провела небольшое исследование, – сказал Натан. – У нас в распоряжении оказалось немного крови чародея, который влез в дом Грейса. – Вы зовете его пироманом, – кивнул Лонгсдейл. – Это ваш родственник. Консультант так вздрогнул, что комиссар машинально сжал его плечо. – В каком это смысле родственник? – В прямом. Хотя он не ваш брат, кузен или, упаси боже, дядюшка, ваше родство не вызывает у Джен сомнений. На этот раз Лонгсдейл молчал долго. Он глядел в камин поверх головы пса и перебирал пальцами по подлокотнику. Натан сравнивал его с пироманом. Ничего общего в телосложении (тот на фоне могучего консультанта вообще казался спичкой), но что-то схожее было в очертаниях высокого лба, квадратной челюсти и разрезе глаз. «Или мне это мерещится», – подумал Бреннон, и тут Лонгсдейл вдруг отрывисто бросил: – Да. – Что – да? – Найдите его, – процедил консультант. – Скажите мне… – Его лицо вдруг мучительно исказилось. Он стиснул подлокотники кресла так, что они смялись, как картонные; в углах рта Лонгсдейла выступила слюна, и он тяжко просипел: – Скажите мне, кто я.