– Когда ты ушла, мы подумали… Мы больше не слышали тебя и решили, что Эйдан тебя съел. И теперь можно открыть дверь. Мы, конечно, расстроились, но… Тана кивнула. Она знала, почему оказалась в комнате с Эйданом, даже если не все по другую сторону двери были готовы это признать. – Полночь и Зара поспорили из-за того, кто пойдет первым. Зара сказала, что это ее дом. Она вошла, и он… он ее выпил. – Ох… – сказала Тана, думая об Эйдане, которого она знала. Об Эйдане, который мог быть глупым и эгоистичным, но который никогда бы не стал убийцей. – Я знаю, он не хотел, – Кристобель зарыдала еще сильнее. Она уронила банку и пнула ее. Черная краска выплеснулась на стену, растеклась струйками, как гнилая кровь. – Он был так расстроен. Но это ты должна была умереть, не Зара. Это нечестно. Мы все сделали правильно. Мы оставили ему тебя, как жертву новорожденному вампиру. Это должна была быть ты. – Где он сейчас? – спросила Тана, с трудом сдерживаясь, чтобы не ударить ее. – Там, внизу? – она указала в сторону комнаты, откуда доносился шум. Кристобель кивнула. «Он сейчас опасен?» – хотела спросить Тана, но она понимала, что Кристобель вряд ли ответит честно. Билла Стори и Зару убили, так что, вероятно, Эйдан сыт, но Тана не так уж много знала о новорожденных вампирах. Те создания на ферме Лэнса пили до тех пор, пока не раздулись, как клещи. Тана пошла по коридору, оставляя за собой черные следы. Оглянувшись, она увидела, что Кристобель смотрит в окно, хотя сквозь закрашенные черным стекла ничего нельзя было разглядеть. «Это должна была быть ты». Взявшись за дверную ручку, Тана пожалела, что жизнь – не кино, где можно промотать вперед, когда страшно, когда мир рушится, – до следующего эпизода, как бы плох он ни был. Она глубоко вздохнула и открыла дверь. Увидев то, что происходило в комнате, она поняла, что поздно о чем-то жалеть. Эйдан сидел на корточках на полу. Его неестественная поза и бледность говорили о том, что он обратился. Тана поняла это еще до того, как он поднял на нее красные глаза. У него за спиной Полночь раскачивалась, обнимая тело брата. Голубые волосы Зимы упали ему на лицо, губы были белыми и сухими, как у Перл, когда она, почистив зубы, забывала смыть зубную пасту. На шее у него виднелись два ярких прокола, из одного стекала тонкая струйка крови. Глаза Зимы были закрыты, а его сестра смотрела прямо перед собой красными, как раскаленные угли, глазами. При виде Таны она издала жуткий вопль и крепче прижала брата к себе. Руфус, сжавшись, сидел в углу, на нем были только пижамные штаны. Рядом валялся мобильный телефон. Огонек камеры мигал, как будто запись все еще продолжалась. Глава 24 Любая память об умерших драгоценна, если они были дороги нам при жизни. Перл сидела перед телевизором и ела спагетти с соусом. Отец на кухне отмывал плиту. Когда стало ясно, что Тана исчезла, он затеял генеральную уборку – стирал, оттирал внутреннюю поверхность микроволновки, даже отодвинул холодильник и, стоя на коленях, вымыл плитку под ним. Он занимался этим так долго, что еще не ужинал, хотя было уже больше десяти часов вечера. Прервался он только дважды – чтобы ответить на телефонный звонок из Национальной гвардии, и позже, когда звонили родители Эйдана. На экране ведущая в синем костюме стояла на фоне слов «Кровавая баня на вечеринке». Буквы были забрызганы красным. – Новости о вечеринке, которая закончилась трагедией, – говорила она, глядя в камеру. – Митч Эванс сейчас находится на заправке на девяносто третьем шоссе. Именно здесь поздно вечером в воскресенье видели трех выживших. Эйдан Маринос, Тана Бах и неизвестный молодой человек запечатлены на видео. Митч? На экране появился репортер в плохо сидящем парике. Он стоял у заправочной колонки и протягивал микрофон какому-то растерянному парню с красными волосами, торчащими, как шипы. – Совершенно верно, Тиффани, – сказал он. – Это Гаррет Уокер, он уже почти год работает на заправке «Глобал Гэз». Гаррет, расскажите, что вы видели прошлой ночью? Перл подалась вперед, к экрану. – Папа! – закричала она. – Папа, по телевизору говорят о Тане! – Двое зашли в магазин, – говорил Гаррет. – Девушка была вся исцарапана, а парень казался каким-то странным, и я стал за ним наблюдать. Думал, они хотят что-то украсть. – Что ты имеешь виду, когда говоришь, что парень выглядел «странным»? – спросил Митч Эванс. Гаррет пожал плечами: – Как уставится на что-нибудь, и смотрит, смотрит. Потом повернулся ко мне и опять уставился. И мне показалось, что он смотрит сквозь меня. – А что ты скажешь насчет девушки? – спросил журналист. Гаррет прищурился, посмотрел вверх, как будто пытался что-то вспомнить: – Кажется, она купила сэндвич. Симпатичная, с голубыми глазами. Короткая юбка. Честно говоря, я к ней особо не присматривался до того, что случилось у насосов. Перл потянулась за телефоном, который лежал рядом на кожаных подушках дивана. Она уже раз сто смотрела на него с тех пор, как утром получила сообщение от сестры: фотографию обычной улицы на рассвете и несколько слов: «В Холодном городе стремно & Я тебя люблю & Я в порядке». Перл буквально слышала, как Тана произносит эти слова, слышала ее интонации. Она знала, что означает это сообщение – сестры говорили между собой на особом языке. Это значило, что в Холодном городе не так уж страшно, но Тана поддразнивала сестру, считавшую, что там все очень романтично. Это значило, что Тана еще не вампир, потому что не боится фотографировать на рассвете. Это значило, что Тана пыталась скрыть, что она на самом деле чувствует, и она далеко не в порядке. Отец вошел в комнату, держа в руках губку: – Что ты кричишь? Перл указала на экран: – Смотри, они говорят про Тану! – Выключи, – холодно сказал ей отец. – Они говорят про Тану! – повторила Перл, думая, что он не расслышал. – Полиция уже рассказала, что случилось на заправке. А теперь делай что я велел и выключи телевизор. Он говорил строго, но Перл было все равно. Она хотела знать. На экране Митч Эванс с серьезным видом расспрашивал Гаррета: – Расскажите подробнее. Вы все видели? – Да. Никогда раньше ничего подобного не видел, – ответил тот. – Один парень вроде как собрался перегрызть ей горло, и тут появился другой парень. Словно из ниоткуда. Он поднял первого и укусил за шею. Чисто сработал, прямо как по телевизору показывают. Девушка просто лежала – даже не пыталась убежать. Потом встала, отряхнулась, и вампир – он же вампир, да? – швырнул другого парня на заднее сиденье машины. И они уехали, как будто ничего не случилось. Это было не похоже на Эйдана. Он веселый и милый, и всегда подначивал Перл, пока она не начинала смеяться. И на Тану это тоже не было похоже. Она бы убежала или попыталась отбиться. – Девушка не сопротивлялась? Она села в машину по своей воле? – Похоже на то, – ответил Гаррет. Получив утром сообщение, Перл пошла на кухню и сфотографировала отца, который спал, положив голову на кухонный стол, и свою миску с кукурузными колечками. Обе фотографии она отправила Тане с сообщением: «Мне скучно и вообще как-то странно. Присылай больше прикольных фоток, чтобы я завидовала». Ответа до сих пор не было. – Перл! – угрожающе сказал отец. – Нет! – крикнула она и швырнула в него тарелку со спагетти. Соус растекся по паркету, тарелка разбилась. Спагетти прилипли к стене, упали на пол. – Нет! Я хочу знать про Тану! – Как вы думаете, девушка была инфицирована? – спросил Митч Эванс. – Не знаю. Но вы же видели запись, да? – ответил парень с заправки. – К сожалению, полиция забрала пленку, но мы надеемся, что скоро сможем показать нашим зрителям фрагменты видео. А пока могу сказать, что Тана Бах, Эйдан Маринос и их спутник – единственные, кто выжил после резни, которая унесла жизнь сорока восьми человек, собиравшихся повеселиться. Этот вечер на ферме должен был стать одним из самых счастливых в их жизни. Полиция пытается выяснить, как подросткам удалось сбежать, какие ужасы им пришлось пережить в те семнадцать часов, которые они провели на ферме, и куда они теперь направляются. Если кто-нибудь из вас видел этих людей или серый с зелеными заплатами «Форд-Краун-Виктория» 1995 года, позвоните по номеру, который вы видите внизу экрана. Но помните: приближаться к ним опасно! Как минимум один из них вампир, двое других скорее всего инфицированы. Полиция считает их крайне опасными. Тиффани? На экране снова появилась ведущая. – Спасибо, Митч, – напряженно улыбнулась Тиффани. – Запомните, вступив в контакт с вампиром, вы обязаны сообщить об этом властям. Не ждите, когда у вас появятся симптомы, не пытайтесь изолировать себя своими силами. Наберите 911, расскажите о нападении и ждите инструкций. А теперь послушаем эксперта, который расскажет, как лучше всего защитить дом от вампиров. Затем мы покажем эксклюзивное интервью с охотником: он утверждает, что у него есть информация об одном из трех вампиров, устроивших бойню. Но сначала я хочу передать слово нашим спонсорам. Отец Перл так и не двинулся с места. Он велел дочери выключить телевизор, но вместе с ней досмотрел передачу до конца. Перл подумала, что сейчас самое время сказать то, что ей хотелось сказать весь день. С тех пор как она получила сообщение от Таны. «Папа, я знаю, где она». Но она ничего не сказала. Взяла пульт, выключила телевизор и поднялась в свою комнату. Надела пижаму и легла в кровать. Глава 25 Человек умирает не от темноты, а от холода. Страх Таны стал чем-то живым. Он буквально вцепился ей в горло, когда красные глаза Эйдана остановились на ней. Она невольно отступила назад и подняла нож, который теперь, когда перед ней были два монстра, выглядел достаточно нелепо. – Ты вернулась, – немного сонно проговорил Эйдан и протянул к ней руку, как будто не замечая ножа. Кажется, ее появление обрадовало его и дало надежду. – Я думал, все будет не так. Тана, я совершил ужасные вещи. Не убирая ножа, она опустилась на корточки и сжала его пальцы свободной рукой. Кожа Эйдана была ледяной, но Тана надеялась, что ее прикосновение поможет ему успокоиться. – Все будет хорошо. Давай выбираться отсюда. – Все выглядит совсем по-другому – светится серебристым светом, расплывается, как акварель на мокрой бумаге, и… Я слышу твое сердце. Твою кровь, тепло твоего тела. Оно исходит от тебя, такое яркое, красное и сладкое. Но это не… Я знаю, что на самом деле ты выглядишь не так. Просто теперь я вижу иначе. Рот Эйдана изменился, его клыки стали длиннее и острее. Но способность убедить собеседника в чем угодно никуда не делась. – Это был несчастный случай. Полночь собиралась обратить Зиму, но выпила у него слишком много крови… Тана посмотрела на Полночь, обнимавшую тело брата. Эйдан говорил о том, что случилось в этой комнате. Не о Билле Стори, не о Заре… – Ты же знаешь, что это неправда! – Руфус был на грани истерики. – Заткнись! – закричала Полночь, клыки блеснули у нее во рту. – Заткнись, заткнись, заткнись! – Там, в коридоре, труп, – Тана пыталась говорить абсолютно спокойно, но ее голос дрожал. – Билл никогда не видел, как рождается новый вампир. Он хотел снять видео. Мы все хотели, – в голосе Руфуса слышалась нарастающая истерика. – Но все вышло из-под контроля.