Слушая старика, Хома с трудом сглотнул: – Проклятая девка, нечистая! – Не ругайся,– характерник поморщился.– Признаться, не она, так зараженные раны на спине прикончили бы тебя. Сначала тебя бы парализовало, – спокойно вел дальше старик, словно рассуждал о погоде.– Потом ты, скорее всего, сошел бы с ума. А в конце умер бы мучительной смертью еще до того, как голод или дикие звери настигли бы тебя. Хома с ужасом взглянул на характерника: – Спасибо, что спасли мне жизнь! Старик кивнул и с любопытством поинтересовался: – Кто мог оставить тебе эти раны? Давно я такого не встречал. Припоминая события прошедших дней, Хома заговорил, и его словно прорвало. Вскакивая от возбуждения, он рассказал старику, как в старом шинке на него напало нечто, что до этого было всего лишь уродливым горбатым котом. Как шинкарь хотел подставить его и передать ему злыдня, как Хома чудом спасся и поджег шинок, освободив Горивита и это странное чудище. Как вдруг Горивит упал замертво, а злыдень больше не пытался убить Хому и, приняв человеческую форму, заговорил с ним на понятном языке. И как в благодарность он передал бурсаку какой-то амулет. Характерник внимательно слушал Хому, не перебивая. Местами его темные глаза с оранжевой радужкой вспыхивали то удивлением, то яростью. Когда парень закончил свой рассказ, старик задумчиво сказал: – Сегодня утром огонь подсказал мне, что я повстречал необычного гостя. Но чтобы настолько… – О чем ты говоришь? – возмутился Хома.– Я просто нищий бурсак! Добираюсь на кондицию, да еще и не по своей воле! – Не слыхал я за всю свою жизнь, а пожил я немало,– характерник задумчиво потрепал бороду, как-то по-новому приглядываясь к Хоме,– чтобы злыдни людям амулеты раздаривали. – Вот те крест, не брешу! – парень трижды перекрестился. – Полно те,– старик добродушно кивнул.– Покажешь амулет? – Конечно! – Хома шлепнул себя по бокам, ощупывая карманы, и только тут понял, что лежит совершенно голый, не считая покрывавшей его простыни. Застыдившись, он с горечью припомнил, что часть его одежды и сабля остались на берегу озера, а часть утопила в реке жуткая дивчина-скелет. Старик, который всего лишь мгновение назад сидел у костра, внезапно волшебным образом возник прямо перед ним: – Это все, что я нашел. Изумленно разинув рот, Хома принял из его рук сверток. В нем были аккуратно сложенные шаровары, начищенные сапоги и сабля. Не было смысла спрашивать, куда подевалась остальная одежда. Бурсак догадался, что она покоится на дне озера. Характерник молча вышел из шалаша и вернулся с новым свертком. В нем оказались сухая и вкусно пахнущая травами Хомина рубаха и зипун. – А мешка там не было?..– начал было он, но характерник, не дослушав, отрицательно покачал головой. – Спасибо,– натянув рубаху, Хома пошарил в карманах шаровар и наконец нащупал холодный как лед камень. Испытав облегчение, он аккуратно подцепил его за ремешок и вытащил наружу: – Вот он! Покачиваясь на веревочке, зеленый камень неожиданно вспыхнул голубым светом, озарив весь шалаш. Отпрянув в сторону, характерник прикрыл глаза. Спрятавшись в углу шалаша, старик уставился на Хому так, словно увидал у себя в палатке самого черта. – Что такое?! – испугался парень и в ужасе отбросил амулет. Упав на землю, камень потускнел, перестав светиться. Прокашлявшись, старик осторожно вышел из своего угла и медленно подошел к амулету. Тот снова вспыхнул голубым, но уже не так ярко. – Интересная вещица,– взяв дорожную палку, стоящую у стены, и подцепив ею амулет, характерник протянул его Хоме.– Знаешь, ты его так не бросай. И никому не показывай. Береги его,– посоветовал старик.– Это не простой камень. Лучше надень его на шею и не снимай. Хома с сомнением поглядел на болтающийся на палке амулет, сияющий ровным голубым светом: – Носить его на шее? Это еще зачем? Старик нетерпеливо потряс палкой, и бурсак снял амулет. В его ладони камень снова стал зеленым. Потерев его в пальцах, Хома спрятал амулет обратно в карман. – Для профилактики обмороков,– хохотнул старик и, попятившись к выходу, распахнул полог шалаша.– Жди здесь. Лучше не вставай, а то поранишься еще чем-нибудь,– с усмешкой прибавил он. Через двадцать минут, которые показались Хоме вечностью, характерник вернулся с двумя зажаренными ароматными кроликами и протянул Хоме того, что покрупнее: – На, ешь. – Спасибо,– поблагодарил Хома и, взяв обжигающую тушку, осторожно поднялся на слабых ногах, присев к костру подле старика. – Куда ты направляешься? – глядя, как голодный бурсак разделывается с кроликом, поинтересовался старец. – Я же сказал, спешу на кондицию,– чавкая, парень вытер рукавом жир, стекающий с губ.– Зажиточный пан хочет обучать двоих сыновей. Обещал знатную награду. – Слыхал я про того пана и про тот хутор,– характерник жевал неторопливо и старательно.– Как досталось тебе это учительство? – Дык ректор меня направил,– быстренько съев все мясо, Хома жадно взглянул на кролика в руках старика и принялся обсасывать кости. – Врешь,– подивился старец.– Это ректор Юстиниан? На вот,– он протянул Хоме остатки своего кролика.– Почему ректор выбрал именно тебя? Ты прилежный ученик? Хома благодарно принял угощение и зачавкал: – Ну, честно говоря, не особливо. Я там делов натворил, ректор был на меня шибко злой… – бурсак хихикнул.– Еще вопросы странные задавал. Не понимаю, почему он вдруг меня пожалел… – Какие вопросы? – характерник заинтересованно склонился к нему. Хома отмахнулся. – Да ничего интересного! Мол, владею ли я саблей,– бурсак хохотнул с полным ртом.– И всучил мне эту ржавую оглоблю… – Да уж,– ухмыльнулся характерник.– Этим оружием разве что в носу ковырять. И то дела не будет. – Полно,– насупился Хома и завистливо оглядел стены шалаша.– Знамо, что не как у тебя, но все же оружие. Если что, пригодится. Характерник сделал удивленную мину: – Пригодится, говоришь?! А что ж ты не вынул саблю там, на озере? Хома смущенно покраснел. – Или не разрубил злыдня пополам?! – расхохотавшись, старик двинул локтем ему под ребра. Хома охнул, покраснел и, отбросив кости в костер, сердито отвернулся от старика. – Ладно, не сердись,– характерник заговорил серьезно.– Все равно не помогла бы тебе твоя сабля. Против нечисти она бессильна,– пояснил старик. – Радуйся, что остался жив. Расслабившись, Хома стал со смаком облизывать пальцы: – Откуда она только берется, нечисть эта? – А она всегда была,– характерник встал и направился к стене шалаша.– Просто вам раньше было не по пути. – Это что же значит?! – парень вскочил на ноги. – Нам и нонче не по пути! Я в Святую Троицу верую! – Это хорошо,– перебирая оружие, старик ухмыльнулся в седую бороду. – Ты что же, смеешься надо мною?! – вспыхнул бурсак и сжал кулаки. Старик равнодушно пожал плечами и, развернувшись, протянул Хоме изогнутую саблю, одну из двух, висевших на стене. – На вот, возьми. А свою оглоблю оставь у меня. Хома разом остыл и так и замер с открытым ртом. – Я не могу,– пролепетал бурсак.– Она слишком дорогая. – Дорогая,– подтвердил характерник.– Но тебе без нее теперь никак. Главное, не забывай ею пользоваться. И, может, потренируйся. – Не забуду,– парень благодарно принял оружие. Сабля оказалась удивительно легкой и очень острой, серебряная рукоять удобно укладывалась в руку, на ней были высечены сражающиеся ястреб и волк. – Она что, вся серебряная?! – ахнул Хома, приглядевшись к мерцанию. – Конечно, не вся! – усмехнулся характерник. – Немного только. Так надо против нечисти. Она боится серебра. Хома восторженно глядел на саблю. Никогда он не обладал ничем настолько дорогим. Даже его жизнь, казалось бурсаку, стоила меньше, чем это великолепное оружие. – Спасибо,– приложив саблю к груди, Хома низко поклонился характернику. – Тебе пора идти,– кивнул старик.– Не то будет поздно. – И то правда,– Хома снова поклонился.– Спасибо за все.