Малолетнюю беременную дочь родители прятали, отправляли куда подальше к родственникам в другие города или деревни. Новорожденного оставляли в роддоме. Но чаще всего, когда у несовершеннолетней мамочки начинались роды, в квартиру тайно проскальзывала акушерка. Она же потом уносила младенца, а девочке говорили: – Ребенок умер. Алла переменила позу. – Никаких подробностей про Татьяну Павловну мы с мужем выяснять не стали. Нас интересовало только одно: есть ли у Ани какая-то родня, которая может появиться после того, как мы ее удочерим. На наше счастье, выяснилось, что Татьяна была одинокой, ее родители умерли за год до кончины дочери. После смерти отца и матери Таня обменяла свою квартиру на такую же в другом районе и перебралась жить на новое место. Мы удочерили Анечку. Я очень боялась, что девочка в подростковом возрасте взбрыкнет, сбежит из дома, поведет себя неадекватно, начнет грубить: «Не делайте мне замечаний, вы неродные». Но этого не случилось. Анечка, наоборот, стала еще ласковее с нами, бросалась мне на шею со словами: «Я твоя и папина дочка. Посмотри, как мы похожи». И это правда. Алла вынула из сумки портмоне, открыла его и показала нам фото. – Смотрите. Вот Анюточка! – Очень милая девушка, – похвалила я. – А что за молодой человек рядом с ней? Жених? – Нет, – отрезала Алла, – рано ей о свадьбе думать, пусть с нами живет. По паспорту ей за двадцать, а по уму десять. – А я подумал, что молодой человек на фото ваш сын, – протянул Энтин. – У меня нет сына! – ответила Алла. – Роман племянник со стороны мужа. – Вы с Анной просто одно лицо, – констатировал Костин. – Уж простите за откровенность, госпожа Федина, но ваша внешность не уникальна, – сказал Миша. – Вы среднестатистическая российская женщина. И особых примет, например родинок, у вас нет. – Миша, – остановила я эксперта, – Алла красивая дама. – Конечно, – кивнул Вуколов, – аккуратный нос, большие глаза, рот хорошей формы, высокий лоб. Но таких теток в метро вагоны! – Михаил! – воскликнула я. – Дорогая Евлампия, не сердитесь на коллегу, – улыбнулась Федина, – он говорит правду. Я прекрасно знаю, что не выделяюсь из толпы. И Анечка такая же, у нее мои пищевые пристрастия и привычки. Если я решила съесть эскимо, то сначала снимаю глазурь, оставляю ее на тарелке, ем молочную часть и лишь потом шоколадную. Аня поступает так же. Я не люблю лежать в ванне, предпочитаю душ, туфли на высоких каблуках – для меня были мукой всегда, даже в юности. Телевизор раздражает, я предпочитаю книги. Анечка ведет себя так же, как я. Я кашлянула. – Алла, если опираться на то, что вы сказали, тогда я тоже ваша дочка. Эскимо ем, как вы. Мое отношение к купанию в ванне, к каблукам и телевизору совпадает с вашим. – Когда-то американцы провели эксперимент, – оживился Энтин, – они подложили котенка к щенкам. Собака выкормила и обучила детенышей. Маленький кот вел себя точь-в-точь, как все его молочные братья: играл, ел, дрался, кусался, как они, не мяукал, издавал звуки, напоминающие лай. Интересный случай зафиксирован сотрудниками зоопарка в Сухуми. Там к зеленым обезьянкам подселили новенькую, красную. Хозяйки вольера возмутились, начали бить соседку. А та… позеленела. И мартышки стали с ней дружить. – Забавно, – рассмеялась гостья, – значит, мы с Аней, как те животные. Только у нас не было периода агрессии. – Так что привело вас к нам? – повторил Костин уже заданный им вопрос. Глава пятая – Некоторое время назад у меня состоялся концерт в клубе «ОРС», – продолжила гостья. – Там хороший звук, публика, которая любит и понимает музыку. Не первый раз я там выступала. И всегда положительные эмоции получала. Вернулась домой, как всегда, с цветами. Алла улыбнулась. – Многие слушатели хотят сделать приятное исполнителю. У большинства музыкантов есть группы преданных поклонников. Я не яркая звезда на музыкальном небосклоне, но есть несколько человек, которые стараются посещать все мои московские концерты. Их немного. Самая преданная среди них Вера Ивановна Арамакина, она, похоже, обеспеченная дама, может в Питер приехать или, например, в Нижний Новгород. Не проблема для нее и в Екатеринбург слетать. А уж Москва вообще без вопросов. Вера появилась в моей жизни не так давно. Но сразу стала моей ярой поклонницей. Люди как поступают? Выступление завершено, я выхожу на поклон, народ кидает на сцену букеты. Честно говоря, их в нынешние времена немного, цветы дороги. И я не люблю срезанные растения, но не говорить же об этом вслух? Вера же всегда вручала розы мне прямо в руки, потом ждала меня у служебного входа на улице, просила сделать фото. Естественно, я ей не отказывала. Как-то раз в ноябре после концерта я слегка задержалась. Выхожу на улицу, снег, холод, ветер до костей пробирает, Вера стоит у двери, дрожит, зуб на зуб у нее не попадает. Я чуть не заплакала от жалости и предложила ей: – Верочка, теперь я всегда буду вас ждать по окончании концерта в моей гримерке. Я предупредила администратора Елену Яковлевну. Мне нетрудно поболтать с поклонницей пару минут. А для Арамакиной это подарок. Потом я завела инстаграм, Вера и в нем была невероятно активна. Оказывается, она давно освоила все соцсети и там рекламирует мои концерты. Как-то раз Вера написала под одним фото, которое я опубликовала: «Аллочка, какие конфеты вы предпочитаете? Хочется вас порадовать». Я сначала решила ответить честно: «Сладким не увлекаюсь, коллекционирую фарфор», но вовремя спохватилась. Статуэтки, которые стоят в моих шкафах, дорогое удовольствие. Неприлично сообщать о своем увлечении поклоннице и вгонять ее в большой расход. Но если бы я не ответила, Арамакина все равно бы что-то купила. Поэтому я написала: «Люблю вафельный торт». Он свободно продается повсюду, стоит недорого. И после очередного концерта Вера появилась в моей гримуборной… Угадайте с чем? – С вафельным тортом, – засмеялся Махонин. – Точно, – подтвердила Алла, – через день она спросила в соцсети: «Понравился тортик?» Я ответила: «Необыкновенно вкусный и свежий». Вера обрадовалась: «Я ездила за ним в магазин при фабрике. В следующий раз удивлю вас!» Алла вздохнула. – На самом деле торт я не попробовала, отдала его уборщице, она мне всегда чай в гримуборную подавала. Валечка обрадовалась и давай меня благодарить. Возникла традиция. Арамакина дарит мне очередное вафельное сооружение, а я передаю его Валентине. Все довольны и счастливы. Естественно, ни одна живая душа понятия не имела, какова судьба торта. Даже Анечке я правду не открыла, дочка у меня спросила: – Мама, куда ты деваешь вкуснотень, которую Вера тебе дарит? Я изумилась: – Кто тебе рассказал о подношениях Арамакиной? Девочка развеселилась: – Я же смотрю твой инстаграм. Видела фото, где вы с фанаткой с тортом стоите. И правда, я после каждого концерта публикую небольшой отчет. Моя помощница делает снимки и видео зала, кулис. Ну и Вера тут с тортом. Я ей очень благодарна за рекламу моих выступлений и за ее любовь ко мне. Сначала у меня был позыв честно сообщить Анечке о судьбе угощения. Но я подумала, что девочка может разболтать об этом в сетях. А Вера небось и аккаунты моей дочери просматривает, получится некрасивая история. Поэтому я соврала: – После концерта я всегда очень есть хочу, поэтому, когда остаюсь в гримерке одна, пью чай с тортом. Очень его люблю. – Одна съедаешь целый торт? – изумилась Аня. – Он маленький, – отмахнулась я, – в день концерта я так нервничаю, что до выступления ничего не ем. Последние слова чистая правда. Алла провела рукой по волосам. – Так вот, я уже говорила, что не так давно давала очередной концерт в клубе «ОРС». После выступления посмотрела в зал, а на месте Веры сидит незнакомая девушка! У меня по спине холодок пробежал. Алла сделала глоток чая. – Мы с Арамакиной не дружили домами, я ничего не знала о ее семье. Но я так привыкла видеть Веру, что задержалась с поклоном. Потом ушла за кулисы, настроение испортилось. Да, мы не близкие друг другу люди, у меня нет телефона Арамакиной, все наши встречи проходили в гримерке. Но оказалось, что Вера мне близка. В соцсетях она мне в подруги не набивалась. Порой что-то спрашивала. Мне стало тревожно. Что с Арамакиной? Вдруг она заболела и ей нужна помощь? Я решила поговорить с организатором концерта. Вера всегда сидела на одном кресле, определенно ее знают в кассе, оставляют билет на это место. И тут вдруг стук в дверь и голос из коридора: – Меня зовут Оля, я дочь Веры Арамакиной. Можно войти? У меня с души камень упал. – Да, конечно! Я так обрадовалась, что даже не удивилась, каким образом Оля попала за кулисы. Появилась та самая девушка, что сидела в зале, с вафельным тортом, протянула его мне: – Дорогая Алла, мамочка просила меня приехать и вручить вам от нее подарок. Я рассыпалась в благодарностях, усадила Ольгу и спросила: – Верочка заболела? Дайте мне ее телефон, я позвоню, пожелаю ей скорейшего выздоровления. Оля вздохнула: – Мама была бы счастлива услышать ваш голос! Я вынула трубку. – Прямо сейчас позвоню ей. Диктуйте номер. – Она умерла, – вздохнула Оля. Меня словно молотком по голове стукнули. – Как умерла? – Инфаркт, – объяснила Ольга, – пока «Скорая» ехала, мама сказала: «Доченька, чует мое сердце, я не выживу. Очень тебя прошу, ходи на концерты в „ОРС“, сиди на моем месте, приноси Аллочке ее любимый торт». Мамочка вас обожала. Я об этом знала и испытывала огромную благодарность к вам. После смерти папы мама загрустила, совсем унывать стала. Чтобы хоть как-то развлечь ее, я один раз купила ей билет на ваш концерт. И она вас полюбила.