Я потерся щекой о его ладонь и поцеловал ее: — Это ты делаешь его особенным. — Ксандер… — Шон порывисто прижался к моим губам. Его веки опустились, руки задрожали. — Господи, и почему я так нервничаю? — Потому что этот момент особенный. И еще потому что это впервые. Шон мягко рассмеялся: — Ты не похож на девственника. — Речь о тебе. Шон глубоко вдохнул и выдохнул. Настал момент, который изменит наши отношения и наше будущее навсегда. И мы оба это знали. Я взял его запястья и прижал к своей рубашке: — Будь со мной. Его пальцы потянулись к пуговицам и начали аккуратно высвобождать их из петель. Больше не было дрожи. Больше не было сомнений. Шон точно знал свое желание, и этим желанием был я. Когда он стянул с моих плеч рубашку, и та трепыхаясь упала на пол, я расстегнул пуговицу на его шортах. Единственный предмет одежды съехал с бедер вниз, оставив Шона совершенно голым. Когда наши губы встретились, я отпустил все мысли, чувства и воспоминания, в которых не было Шона, и, закрыв глаза, подался в его объятия. Зарывшись пальцами в его волосы, я наклонил голову, стараясь проникнуть глубже и как следует распробовать его рот на вкус. Шон потянул меня за шлевки пояса на себя, и я двинулся следом. — Шон, — позвал я, требуя большего, желая ощущать его ладони на своей коже, его вес на своем теле. Он прикоснулся к пуговице на моих шортах, и я кивнул. Секунда, и Шон уже стоял передо мной на коленях, стянув с меня шорты вместе с брифами. Я переступил, отодвигая одежду в сторону, и Шон, окинув мое тело выразительным взглядом, окатил меня шквалом эмоций такой силы, что я едва устоял на ногах. — Черт, какой же ты красивый. — Его пальцы заскользили по бокам моих бедер до тазовых косточек. — Ни за что не прощу себе, что пропустил столько времени, не видя эту красоту. Я запустил пальцы в его волосы и мягко оттянул голову назад: — С этого момента смотри только на меня, и я тебя прощу. Сверкнув глазами, Шон облизал губы, и мой член запульсировал. — Теперь я вряд ли смогу остановиться, даже если попытаюсь. Ты выходишь из комнаты, и я представляю, что ты все еще рядом. Я иду спать и вижу тебя в своих снах. Выглядит так, будто я на тебе слегка свихнулся. Но знаешь что? — Что? Шон снова обвел глазами мое тело и, остановив взгляд на моем стояке, потеребил кончиком языка чувствительную головку. — Мне плевать. — А-а-а, черт. — Я сжал пальцы в его волосах. — Осторожней. — Почему? — спросил он, сжимая основание моего члена. — Я хочу тебя. И не собираюсь больше осторожничать и медлить. Глубоко вдохнув, я попытался взять себя в руки, но Шон, обхватив головку губами, втянул ее в рот, и весь мой самоконтроль испарился, как облачко в пламени пожара. Бедра сами собой подались вперед. Шон поднял на меня взгляд, и я напомнил себе, что сегодня — его первый раз, хотя, похоже, его это ни капли не сдерживало. Ладонь на моем члене медленно задвигалась, губы засосали плоть, язык прошелся по головке. Я не сводил глаз с сексуального мужчины у моих ног, изучавшего мое тело совершенно новым способом, пока я, обхватив подбородок, гладил его щеку. Шон теперь ритмично насаживался ртом на мой ствол, обхватывая его губами и исследуя каждый новый дюйм. — Черт, Шон… Он отстранился и уселся на корточки. — А ты хорош, — проговорил я. Шон ухмыльнулся: — Надеюсь, что к нашему отъезду я стану экспертом. Проклятье. Он не собирался тратить время впустую. Шон уселся задницей на пол и, прислонившись спиной к диванчику, коснулся своего члена. Хотя Шон, скорее всего, был впервые с мужчиной, но определенно умел сводить партнера с ума и совершенно точно знал, чего хотел. С разведенными в стороны ногами и зажатым в руке членом, Шон выглядел чертовски сексуально. Он толкнулся бедрами вверх, его тень на стене позади задрожала, и я вдруг отчетливо представил, как он двигается также во мне. — Шон? Мой пакет с покупками… куда ты его положил? Шон глянул в сторону прохода справа от кровати. — Туда. Он начал подниматься, но я, покачав головой, взял его за подбородок. — Я скоро. Не двигайся, — прошептал ему прямо в губы и по устремленному на меня взгляду понял: пожелай я, и Шон будет ждать меня вечно. Самым жутким было то, что впервые в жизни мне очень сильно захотелось воспользоваться этим обещанием. Глава 31 ШОН Страсть. Возбуждение. Желание. В течение нескольких недель, вплоть до сегодняшнего дня, я считал, что познал всю глубину этих эмоций. Я ошибался. Как же ошибался. Испытанное ранее было лишь выцветшим подобием. И я знал, кого благодарить за внезапное озарение. Видя, как Ксандер возвращается с тюбиком и презервативом в руке, я попытался не забегать вперед и откинуть возникшую перед глазами картину, где он раскатывает на моем члене латекс, а потом смазывает его по всей длине. Иначе еще немного, и я взорвался бы. Ксандер остановился передо мной, и я зажал основание стояка. Потом наклонившись, он оседлал мои бедра, и я почувствовал, что мое тело вот-вот предаст меня. Глянув на мой пах с большим интересом, Ксандер разорвал зубами упаковку. Еще две секунды, и я был бы готов умолять его прикоснуться ко мне, заговорить со мной или сделать со мной что-нибудь, но он вовремя протянул руку и неспешно обхватил мой член. Молчание Ксандера заводило не меньше, чем его движения, предвкушение в ожидании росло со скоростью надвигающегося товарного поезда. Прежняя нервозность из-за первого раза с мужчиной исчезла. В голове осталась одна мысль: об удовольствии, его и моем. Ксандер мягко раскатал латекс по моему члену до самого основания, мимо воли заставив меня дышать тяжелее и чаще. Затем встал на колени и пододвинулся ближе. Подхватив его под задницу, я притянул его к себе и поцеловал. Почувствовав, как наши члены столкнулись, я застонал от чистого удовольствия. — Господи, Ксандер, я сейчас умру. — Хм, не думаю, — прошептал он мне в губы и положил ладонь на грудь. — Сердцебиение в порядке, дыхание тоже стабильное… хотя сейчас оно немного рваное. — Бывает, когда на моем члене сидит такое сексуальное очарование. — Не моя вина. Ты сам предложил на прошлой неделе посидеть у тебя на коленях. С тех пор я никак не мог отделаться от этой идеи. Я провел рукой по его спине до затылка и, прикусив пухлую нижнюю губу, ответил: — Я не жалуюсь. Я объясняю. Ксандер радостно улыбнулся и, приподнявшись, взял смазку. Не сводя с меня глаз, он открыл крышку и выдавил немного содержимого тюбика себе на ладонь. — Мне самому сделать это или… В ответ на вопрос я накрыл его руку. В какую бы скользкую игру мы дальше не играли, я хотел быть не наблюдателем, а ее участником, даже несмотря на свою неопытность… временную неопытность. Отложив тюбик в сторону, Ксандер потянулся к моему члену, а я — к его заднице. Когда он уперся мне в грудь ладонью и наклонился вперед, стараясь сильнее раскрыться, я понял: нам нужно больше смазки, чтобы ему было легче. Скользкими пальцами я несколько раз прошелся по его расселине, затем одним кончиком потер его дырочку, и ладонь на моем стволе сжалась крепче. — А-а-а, ладно… — сказал я, кивнув. — Давай посмотрим, что еще тебе нравится, Ведущий. Глаза Ксандера блеснули. Пока его кулак продолжал ласкать меня по всей длине, я добрался до его яичек и, коснувшись их, услышал в ответ рваный вдох, а потом судорожный выдох. Щеки Ксандера порозовели, губы покраснели и припухли от поцелуев. Уставившись ему прямо в глаза, я осторожно просунул в него палец, и Ксандер, подавшись навстречу, застонал. — Этот звук — самый сексуальный из всех, что я слышал. — Этот звук означает: «давай глубже». Я снова погладил теплую кожу и медленно скользнул пальцами внутрь. Ксандер запрокинул голову, и из его горла снова послышалось восхитительное урчание.