Глава 8. Франжк Обед – это не только стол или стулья. Наши обеды – это разговоры, друзья, воспоминания, которые сверкнут сегодня и останутся навсегда. «Франжк» – это рама, а картина в ней – Ваша жизнь. ДОСТУПНЫЕ ВАРИАНТЫ: НОЧНАЯ БЕРЕЗА, БОБРОВЫЙ ДУБ Д 92¾ × Ш 32¼ × В 34¼ НОМЕР ТОВАРА 6666434881 После того как Руфь Энн убедили в том, что сеанс никоим образом не связан с сатанизмом, пришлось убеждать в этом и Эми. – Я не хочу держаться за руки, – объявила она. – Доверься мне, – посоветовал Мэтт. – Я знаю, как можно замкнуть круг, не держась за руки. Финальным испытанием стало уговорить Карла. Он не хотел участвовать. Но Мэтт объяснил, что трое выглядят слишком несолидно, а четверо слишком симметрично для съемок. – Лучше всего смотрятся спиритические сеансы с пятью участниками. В общем, либо нас будет пятеро, либо не стоит и начинать. – Как-то оно кажется жутковатым, – пожаловался Карл. – Ну, наверное, невежливо отказываться… Все согласились, возвращение Бэзила уже не за горами, а потому Мэтт с Тринити заметались по залу, как гиперактивные щенята. Оставшегося освещения хватало, чтобы не потеряться и всё найти. Мэтт притащил пару сумок с приборами, установил треноги и камеры на них. Тринити галопом помчалась на Торговый этаж и вернулась с упаковкой ванильных церковных свечей, которые расставила по столовой. Когда она закончила, обстановка была как в киношной романтической сцене. – Не могу поверить, что делаю это, – подумала вслух Эми. – Поверь, – сказал Мэтт. Он разместил камеры неровным полукругом у «Франжка», шлепнул посередине стола потенциометр. – Аудитории «Призрак-бомбы» это безумно понравится! – сказала Тринити. – Но ведь на спиритических сеансах настоящих духов не вызывают. Или вызывают? – усомнилась Руфь Энн. – Конечно вызывают! – воскликнула Тринити. – Нет, не вызывают, – ответила Эми. – Так или иначе, ролик получится отличный, – заметил Мэтт. Закончив с декорациями, Тринити показала всем их места. Во главе стола сел Карл, слева от него Тринити, справа – Руфь Энн, Мэтт устроился рядом с Тринити, напротив него примостилась Эми. – А теперь, как я и говорил, мы не будем держаться за руки и нарушать санитарию, – копаясь в сумке, объявил Мэтт. Он торжественно вытащил и предъявил всем свое средство гигиены. – Мэтт, ни за что. Нет, и всё, – прошептала Руфь Энн. – Ты шутишь? – осведомилась у него Эми. Как фокусник, расправляющий колоду карт, Мэтт разложил на столе пять пар серебристых наручников и зловеще ухмыльнулся. – Зато никто не сможет разомкнуть круг, – объяснила Тринити, – и шуршать под столом, изображая паранормальную активность. – И на видео это будет смотреться ну просто изумительно, – добавил Мэтт. – Ваш дом, ваши правила, – пожав плечам, резюмировал Карл и взял наручники. Он нацепил браслет на левую руку, и дужка вошла в замок с громким щелк-щелк-щелк-ЩЕЛК! – Ты крутой! – сказала Тринити. – Я хочу видеть ключ, – заупрямилась Эми. – Прямо здесь, – сказал Мэтт и похлопал по карману своего худи. – Я хочу проверить. Мэтт вынул ключ, положил на стол и толкнул к Эми. Та открыла наручники. Работает. То есть не придется сидеть в «Орске» прикованными друг к другу до конца ночи. Она потянулась и положила ключ на середину стола. – Он будет здесь. Я не хочу, чтобы у нас тут случилась сцена как из тупого ситкома, когда вдруг оказывается, что никто не может отыскать ключ от наручников. – Бэзил убьет нас, – сказала Эми, но щелк-щелк-щелкнула дужкой на левом запястье и протянула другой браслет Руфь Энн. – В последний раз я носила наручники в 1988 году, – сообщила Руфь Энн. – На весенних каникулах в Миртл Бич, Каролина. – Расскажите, расскажите! – защебетала Тринити. – Наша компания схлестнулась с парой «Ангелов ада». Мы проиграли, но я успела кое-кого хорошенько приложить. Когда нас наконец к следующему вечеру выпустили из кутузки, «ангелы» проставили нам ящик пива, и мы гуляли на пляже до утра. – Вы – невероятная женщина, – заметил Карл. – Ты записал это? – спросила Тринити у Мэтта. Руфь Энн покраснела, в очередной раз помазалась «Блистексом» и застегнула браслет на правом запястье, приковав себя к Эми. – Ну точно как в старые добрые времена. Мэтт с Тринити возились с аппаратурой, проверяли, хорошо ли нацелены камеры, и зажигали свечи. Наконец Тринити уселась и приковала себя к Карлу, Мэтт зашмыгал между камерами, включая запись, и скользнул в кресло рядом с Тринити. – Финальный трюк, – объявил он, взял протянутый браслет Эми и защелкнул на левом запястье. Он сидел напротив нее, им пришлось протянуть руки над столом. Затем Мэтт установил другой наручник на столе, сунул в него правую руку и защелкнул дужку, придавив ее подбородком. – Вуаля! Круг замкнулся. Тринити подняла руки и звякнула цепью. – Мы все под замком. Всем удобно? – Я хочу в туалет, – сообщила Эми. – Заткнись, – посоветовал Мэтт. – Вы уверены, что это не сатанизм? – осведомилась Руфь Энн. – Это не связано ни с какой религией или сектой, – отрезала Тринити. – Это так, понарошку, – заверил Мэтт. – Как доска с алфавитом для спиритических сеансов, знаете? – А сейчас мы сидим тихо, пока я прошу духов поговорить с нами, хорошо? – не обращая внимания на Мэтта, сказала Тринити. – Как просить, я не знаю. Я раньше не занималась подобным. Давайте минуту помолчим. Воцарилась тишина. Только браслеты иногда царапали стол да звякали цепочки – все устраивались поудобней. Эми захотелось почесать правый бок, но наручники мешали. Постепенно звуки прекратились, все начали прислушиваться к пространству огромного магазина. У кого-то заурчало в желудке, и Эми чуть не расхохоталась. Она увидела, что Тринити тоже едва сдерживается, и не выдержала – засмеялась. – Простите, это у меня, – сознался Карл. – Этому духу нужна фрикаделька, – сказала Эми. Тринити сорвалась, захихикала. – Ш-ш! – зашипел Мэтт. – У нас мало времени на запись. Все утихли. На этот раз тишина продержалась пятнадцать секунд. Затем послышался замогильный стон. – О-о-о-о… Руфь Энн закрыла глаза и застонала. – О-о-о… я хочу… о-о… говорить… о-о… с вашим менеджером… Все заржали – за исключением Тринити. – Бросьте. Давайте серьезней, – сурово призвала она. – С минуты на минуту вернется Бэзил. – Ладно-ладно, – согласилась Руфь Энн. – Я прошу прощения. Буду паинькой.