— Эта раздражающая маленькая засранка на гребаном трехколесном велосипеде, от скрипа которого мы все готовы были лезть на стену? — Да, она. Не скрывая в голосе недоверия, Гектор на всякий случай уточнил: — Тайлер. — Моя Тайлер. Как только произнес это, Хоук увидел, как Джесс напрягся всем телом. Ублюдок слышал их, и на его лице промелькнуло выражение боли, хотя он изо всех сил пытался скрыть его. Гектор тоже это заметил и, толкнув Хоука в плечо, прошептал: — Мужик, он смирится с этим. Это просто сумасбродное увлечение. Но, судя по реакции Джесса, это не было похоже на простую увлеченность. Совершенно ясно, что Тайлер ему далеко не безразлична, и, возможно, это могло бы взбесить Хоука, окажись на месте Джесса кто-то другой. Но Джесс был горячо преданным парнем. Он ни за что не встанет на пути Хоука или Тайлер. Это не в его характере. Их прервал звук подъезжающего автомобиля. Хоук оглянулся через плечо как раз в тот момент, когда свернувший с дороги черный «Мерседес» медленно остановился перед ними. Хоук прищурил глаза и протяжно вздохнул. — Блядь. Открылась пассажирская дверь, и показавшийся из машины мужчина с холодным, как лед, лицом взглянул на Хоука. — Борден, — сказал Хоук, в его голосе послышалось напряжение. — Нам надо поговорить, — ответил Борден. — Я получил ответы. — Пойдем внутрь, — но не успел он повернуться, как Борден с размаху врезал ему кулаком в лицо. Голова Хоука резко дернулась в сторону, в ушах зазвенело. — Это за то, что бросил меня, — прорычал Борден. Хоук не собирался возражать, потому что да, он охренеть как заслуживал этого. Глава 36 Хоук Борден захотел поговорить с ним наедине, поэтому Хоук отвел его в комнату совещаний и запер за собой дверь. Борден бросил на стол папку и повернулся к нему — его губы были плотно сжаты, взгляд холодный и злой. — Прежде всего, — начал он, раздувая ноздри, — мог бы давно сказать мне, что ты этого хочешь. Хоук скрестил на груди руки и, прислонившись спиной к двери, ответил: — Я сам не знал, что захочу этого. — Но невозможно просто однажды проснуться и снова захотеть стать президентом клуба. — Нет, невозможно. — Тогда что случилось? Разве можно так поступать из-за какой-то девчонки? В груди Хоука вспыхнул гнев, и он стиснул зубы, пытаясь сдержаться. — Разве не забавно, как вдруг поменялись роли? — спросил он. — Насколько я помню, на твоем месте когда-то стоял я и задавал тебе тот же самый гребаный вопрос. — Это другое. Эмма была одинокой бедной официанткой, таскающей с собой дешевый складной ножик. Твоя девчонка живет среди байкеров, которые умоляют тебя вернуться. — И теперь я вернулся. — А как насчет всех наших разговоров о том, что ты на моей стороне, а не с ними? — Мы с тобой по-прежнему на одной долбаной стороне. — Мы будем деловыми партнерами… а хочешь знать, сколько раз подобная херня разрушала все между людьми, Хоук? Видишь, я уже сейчас против. — На это есть основания. — Черт, да, на это есть просто охуенные основания! — крикнул Борден, теряя свою холодность. Хоук никогда его таким не видел. — Ты что, нихрена не понял, что кроме тебя, Эммы и моей семьи у меня больше ничего нет! Я не хочу, чтобы что-то стояло между нами. Хоук подошел к стулу и, рухнув на него, раздраженно потер лицо. — Господи, Борден, ты думаешь, я когда-нибудь захочу пойти вразрез с тобой? Подобного не случится никогда. — Тогда дай мне свое гребаное слово! Хоук посмотрел на него уверенным твердым взглядом и сказал: — Я даю тебе свое слово. Но напряжение Бордена меньше не стало. Он буквально дымился, лицо было перекошено гневом. — Ты сказал это необдуманно. Ты ослеплен своими чувствами… — Я не отдам ее. — Ты готов ввязаться в войну? Увидеть, как один за другим будут умирать твои люди? Мы тоже потеряли некоторых, но насколько тяжело было после этого жить дальше? Ты же не хочешь, чтобы смерть людей, которые что-то значат для тебя, оказалась на твоей совести? — На моих глазах никто не умрет. — Нет, пока ты, блядь, не прочитаешь то, что я тебе покажу. Хоук замялся, взглянув на лежащую на столе папку, а потом на Бордена. — Что ты имеешь в виду? — Я имею в виду, что нельзя отбиться от угроз, если ты даже не знаешь, кто за ними стоит. И, Хоук, одну из них ты уже просмотрел. Хоук замер, почувствовав волну тревоги, прокатившуюся по его телу, когда снова покосился на папку. Ужасные мысли закружились в его голове: обо всех его подозрениях, обо всем том, что он слышал. Неужели слухи окажутся правдой? Неужели за всем этим стоит Гектор? Это был его вечный кошмар, а ответ на него лежал на расстоянии метра. — Насколько все плохо? — спросил Хоук напряженно. Борден нахмурился, на лице его мелькнуло выражение обеспокоенности, и ответил: — Пиздец как плохо. * * * Несколько минут Хоук наблюдал, как Тайлер разговаривает с Джессом. Ему удалось рассмешить ее, и это было добрым знаком. Парни действительно относились к Тайлер, как к члену семьи. Это было сильно заметно — они испытывали к ней любовь и уважение. Но мудак Джесс снова был без рубашки. Вероятно, пытаясь заставить ее пускать слюни или что-то в этом роде. Только Тайлер едва обращала внимание на его тело, в отличие от Холли, которая разносила пиво парням, сидящим на улице. Когда она подошла к Гектору и протянула ему бутылку, тот категорично покачал головой, и Холли, казалось, была этим очень довольна. Гектор оглянулся и заметил смотревшего на него из окна Хоука. Он вопросительно прищурил глаза, но Хоук отвернулся, пока не готовый к разговору о том, что узнал в этой комнате. Он думал, что окончательно свихнется после прочтения содержимого папки, но… странно, его наоборот охватило спокойствие. Он чувствовал какое-то оцепенение и полагал, что это лучше, чем ярость. Возможно, будь он рядом с клубом, то давным-давно обо все догадался бы. Возможно… он смог бы предотвратить очень много страданий. Монстр внутри него извивался, настойчиво требуя действовать немедленно, не выжидая, но… Хоуку сначала надо переварить все это. В это время Тайлер подняла глаза и встретилась с его холодным взглядом. Ее улыбка исчезла, и снова появился тот самый взгляд, который она изо всех сил старалась скрыть. К сожалению, Хоук не хотел его видеть. Он не хотел, чтобы это чертово оцепенение проходило. Он нуждался в нем. Это были его доспехи. И единственный способ хладнокровно разработать план атаки. Поэтому он отвернулся и отошел от окна.