Фил протянул ему тюбик и внутренне сжался, но не в ожидании дискомфорта, а скорее от предвкушения. Теперь уже настоящего. Страх окончательно ушёл, осталась только сладкая дрожь томительного ожидания. Данила не стал церемониться и сдёрнул с него штаны вместе с бельём, отчего Филипп болезненно зашипел, когда его уже возбуждённый член оказался зажат тканью. Но Орлов быстро справился, полностью раздев его и оставив лежать разгорячённым телом на прохладном покрывале. — Колени подтяни, — велел Данила, и от этих коротких приказов, казалось, даже кровь в жилах бежала быстрее. Филипп послушался и почти сразу почувствовал, как подушечка пальца надавливает на его вход. Там было узко, Ларин надеялся, что Данила не станет пихать в него сразу три пальца, но на всякий случай попросил: — Аккуратней. Данила огладил его ягодицу и с размаху огрел её ладонью. Это вышло так неожиданно и крепко, что Филипп застонал от смеси боли и удовольствия. А Орлов, меж тем, продолжил. Он готовил его довольно бережно, пальцы были грубоватыми и жёсткими, но это всё же были пальцы лесоруба, а не пианиста. И Данила, похоже, действительно старался не навредить. Впрочем, Филипп довольно быстро выкинул из головы осторожность. Он расслабился, полностью отдавшись процессу. До этого он играл сам с собой, но его пальцы не шли ни в какое сравнение с Данилиными. Те были толще и длиннее. И блядь, как же приятно оказалось ощущать их внутри. — Такой узкий, — горячий шёпот обжёг спину, куда Орлов уткнулся лицом, пока растягивал его. — Так и не скажешь сразу, что любишь подставляться. На этих словах он согнул пальцы, надавливая на простату, и Филипп громко застонал, оставив обидную реплику без ответа. — Давай уже быстрее, — прохрипел он, когда вспышка удовольствия откатила назад. — Думаешь, готов принять меня? — Данила дразнил. Филипп слышал, как он шуршал резинкой, как разрывал упаковку, ему казалось, слышал даже, как Орлов раскатывал тонкий латекс по своему толстому члену. И боги, у него колени разъезжались от предвкушения. — Хватит трепаться, — поддел он и прогнулся в пояснице сильнее. Данила переместился. На узкой койке им явно было тесновато, она скрипела под их весом и прогибалась. Но когда большая головка плавно толкнулась внутрь, разводя в стороны подавшиеся мышцы, Филиппу стало резко плевать на всё внешнее. Он запрокинул голову и застонал в голос. Это было довольно больно, но болезненные ощущения быстро отступали под натиском нового удовольствия. Пока что скорее морального. Орлов медленно толкался внутрь, давая время привыкнуть. Но когда упёрся яйцами в задницу Филиппу, подхватил его ладонью под живот, придвигая ближе к себе, и выдохнул почти в ухо: — Погнали. Пиздец. Это был тотальный пиздец. Всё, что до этого момента Филипп знал о хорошем сексе, растворилось к ебеням в его памяти. Всё померкло и отошло на второй план. Потому что то, как трахал его Данила, лишало не просто вкуса к другим мужикам, оно лишало сознания. Филипп понял, что его тут сегодня невинности лишили не только физической, но и моральной тоже. Ебался Данила с таким вкусом и мастерством, что у Фила не просто пальцы на ногах поджимались, а все органы скручивались узлом, все нервные окончания реагировали как оголённые провода, а рот просто не затыкался. Он давно сорвал голос, но не мог перестать орать от переизбытка эмоций. Данила быстро нашёл простату и действовал чётко. Работал как ебучий отбойный молоток. Всю ту силищу, с которой этот здоровый мужик рубил и таскал дрова, он сейчас втрахивал в бедное тело Филиппа. Но тот и не думал просить пощады. Это, блядь, было слишком хорошо. Он кончил так сильно и до обидного быстро, что едва не расплакался. Но Данила продолжил его трахать, чтобы самому получить разрядку. А как только закончил, поднялся, светя всё ещё твёрдым членом, и протянул Филиппу руку. — Пошли. Он сдёрнул со своей кровати плед и одеяло, бросил их на пол и туда же повалил Филиппа. Тот лежал заляпанный спермой, в полуобморочном состоянии и с разведёнными как у последней бляди ногами, пока Данила возвышался над ним. Огромный, потный и дико возбуждённый. Кажется, Орлов этой ночью собирался натрахаться за все годы воздержания. * * * Филипп проснулся рано. Он разлепил глаза, но тут же закрыл их обратно, щурясь от ярких солнечных лучей, что падали через незанавешенные окна. Они с Данилой так и уснули на полу, натрахавшись в волю. Орлов, к слову, всё ещё спал рядом. Хотя обычно вскакивал ни свет ни заря. Филипп повернул голову и увидел его лицо совсем близко. Красивый, сука. Но мудила. С трудом поднявшись, Ларин добрёл до кровати и проверил время на своём телефоне. Семь утра. Для него — нестерпимо рано, а вот Данила обычно в этом уже был на ногах. Так утомился? Криво усмехнувшись, Филипп достал свежую одежду и направился в душ. Всё тело ломило, но поясницу тянуло особенно неприятно. Сон на полу, да ещё после нескольких часов гимнастики, которую они устроили, определённо не пошёл на пользу его спине. Хотя, конечно, секс был очень хорош. Да, в первый раз Данила определённо срывал злость и ревность. Фил не дурак, он это почувствовал. В том сексе не было души. Но после было круто. Оргазм за оргазмом они доводили друг друга до сумасшествия. Совпали на молекулярном уровне, что называется. И всё же, несмотря на охуенный секс, Филипп чувствовал себя странно. Использованным. Грязным. И дело было вовсе не в том, что он весь был покрыт собственной спермой, её легко смыла вода. Суть в другом. В отношении Орлова. Он ведь по-прежнему видел в нём неразборчивого столичного хлыща, и своим вчерашним поступком Фил только подтвердил его мнение. Что называется, сам виноват. После душа стало полегче, но спина всё равно тревожила. Данила, как оказалось, продолжал дрыхнуть. И Филипп, помявшись на пороге, взял свой телефон, книгу, плед и ушёл на улицу. Оставаться в доме, когда посреди комнаты спал, развалившись, как сытый кот, огромный, обнажённый мужик, было как-то неловко. Вообще забавно, лишь с приездом сюда в Ларине стали появляться такие чувства как неловкость, стыд, страх. Раньше ему всё было по барабану. А тут с него будто сняли заклятие, заставив вновь переживать обычные для людей эмоции. Вот только это Филиппу совсем не нравилось. Укутавшись в плед, он устроился на крыльце и открыл книгу. Почти сразу откуда-то из-за дома прибежала Тайга. Её компании Фил даже был рад. — Привет, девочка, — он с удовольствием потрепал по загривку собаку, и та в итоге устроилась у него в ногах. Согревая и давая ощущение уюта, которого Филиппу чертовски не хватало сейчас. Уставившись на страницу, Фил просидел так пару минут, но понял, что ничего не видит. Он вздохнул и прикрыл глаза. Как-то всё так запуталось. Ещё неделю назад он был бы счастлив просто трахнуться с Данилой, получить отличный секс и разойтись, не вспоминая друг друга. Нет, Филипп не был сторонником совсем одноразовых связей, но людей отпускал легко. Сейчас же… Сейчас Ларин чувствовал горечь и разочарование. Он совершенно не понимал Данилу, не понимал его поведение, и это сводило с ума. Этот мужчина, явно хранивший в прошлом какую-то тайну, будоражил его душу и голову. Филипп, если задуматься, мало чем увлекался в жизни кроме футбола. А уж людьми так особенно не интересовался. После ухода матери он вообще старался ни к кому не привязываться. Отдалился от отца. Игорь Королёв стал единственным человеком, который хоть что-то знал о Филиппе. Но даже ему Ларин не открывался полностью. Кстати о нём. Испытывая жгучее чувство мести и удовлетворения, Фил написал ему сообщение, зная, что то обязательно разбудит друга. Ничего, раньше встанет, раньше наконец встретится с бывшей и узнает информацию. Теперь, когда Филиппа интересовала не просто интересная загадка, но и сам Орлов, он хотел узнать всё как можно быстрее. Вчера Макс обмолвился, что его отец на короткой ноге с Данилой. Интересно, можно ли как-то втереться к нему в доверие? И лишь подумав об этом, Филипп осёкся. А зачем? На черта всё это? Для чего ему вообще всё это далось? Даниле на него плевать. Да, было влечение. Они его удовлетворили. А теперь что? Ни. Че. Го. И стало вдруг тоскливо-тоскливо. Можно сказать, впервые в жизни он кем-то увлёкся, и тут не было шанса на взаимность. Что вообще делать дальше? О чём им говорить? Как вообще смотреть Орлову в глаза? Застонав от собственных мыслей, что разрывали голову, Филипп вернулся к книге. Может быть, это шанс? Не чтение, нет. А тренировка школьной команды. Может быть, это поможет отвлечься? Меньше видеться с Орловым, в конце концов. О том, чем это может обернуться в перспективе, Филипп пока боялся думать. Слишком свежа оказалась разворошённая рана. — Поговорим? — раздавшийся над головой голос Данилы заставил Филиппа вздрогнуть. * * * Орлов явился с двумя кружками кофе. Будто с трубкой мира. Усмехнувшись, Филипп взял одну в руки и сделал глоток. Он не особо замёрз в пледе, но горячий напиток всё равно наполнил тело теплом. Прикрыв глаза, он просто слушал дыхание сидящего рядом человека, Тайги, развалившейся у них в ногах, и щебетание птиц. Эти звуки вызывали умиротворение, и совсем не хотелось, чтобы Данилы открывал рот и рушил идиллическую картину. Вряд ли Филипп услышит из его уст что-то хорошее. — Я должен извиниться. Вот этих слов Фил точно не ожидал. Он изумлённо вытаращился на Орлова, который смотрел куда-то вдаль, будто боялся взглянуть в глаза. Его точёный профиль, острые скулы и хищные крылья носа совсем не вязались с образом человека, который чего-то боится. Но по всему выходило так. — Прости, — продолжил он. — Я не должен был называть тебя шлюхой. И я даже не буду говорить, что ты просто меня выбесил или что-то ещё. Нет, я не ищу себе оправданий. Просто не должен был. — Ты тоже прости, что испортил машину, — Филипп чувствовал неуверенность, давно его голос не звучал так тонко, будто ломался. Он откашлялся. — Я оплачу ремонт. — Хер с ней с машиной, — Данила нахмурился. — Просто… Я обычно не веду себя так с людьми. Сам не понимаю, почему ты меня так бесишь. — Взаимно, — Филипп хмыкнул. Ему не стало намного легче, но ему правда стало чуточку лучше от банальных извинений. Да, у него по-прежнему не было шансов с Данилой, но хотя бы кошки на душе уже начали закапывать то дерьмо, которое насрали. Хотелось сказать и спросить многое, например, поговорить о прошлой ночи. Но Орлов, похоже, решил сделать вид, что ничего не произошло. Или он извинился разом и за секс? В общем-то, ничего удивительного. Поэтому вместо вопросов, в ответ на которые мог услышать совсем не то, что хотел, Филипп сказал: — Поговоришь с Никитичем? Я хочу попробовать. Глава 15.