После травмы? Наверное. Он тогда, пока валялся на кровати почти овощем, и то бодрее был, чем когда наконец встал. Потому что в больнице ещё теплилась вера в то, что сможет вернуться в спорт, а потом надежды разбились в пух и прах. Самое ироничное, он ведь почти добился своей мечты. На ту тренировку приехал менеджер европейского клуба, осматривал парней. И у Ларина имелись отличные шансы, так как по большей части менеджер приехал из-за него. Филипп гордился, реально гордился, что отец не имел к этому никакого отношения. И вот во время смотра пошёл легкий дождь. Ничего не предвещало, как говорится. Они играли и в худших условиях. Филипп решил показать красивый пас и просто банально поскользнулся. Всё. За какие-то жалкие секунды его жизнь буквально разделилась на «до» и «после». Как говорил потом врач, это стало трагической случайностью. Такую травму получить чертовски тяжело, ещё постараться надо. Вот Ларин и постарался. Вытащил свою короткую спичку. Первый месяц он вообще отказывался общаться хоть с кем-то. Потом подпустил к себе Игоря, отца. Тот даже не злорадствовал. Напротив, делал всё возможное, чтобы поставить сына на ноги. На короткий период они даже сблизились. А потом приговор врачей, депрессия и жизнь по наклонной. Отец, наверное, думал, что Филипп ничего не осознаёт. Не понимает, насколько он сам себя губит. Но Фил всё понимает. В конце концов, он инвалид, а не идиот. Да и инвалидом, конечно, его назвать сложно. Группу бы ему не дали, если на то пошло. Просто для футбола он именно что инвалид. Большие нагрузки запрещены, бегать не больше четверти часа в день, избегать перенапряжения и… много чего ещё. Вести полноценную жизнь среднестатистического офисного планктона он может спокойно, а вот хотя бы просто прокатиться на сноуборде — уже нет. Справедливо ли это? Да хрен его знает. Наверное, за прошедшие годы Филипп смирился. Он ведь даже доучился, хотя и пришлось возвращаться к этому после большого перерыва. А потом как-то началось всё само. Не та компания, алкоголь, травка, вседозволенность. Отец пытался втянуть его в семейный бизнес, но у Фила развилась жёсткая аллергия на это. Он не хотел ничего. Он просто хотел, чтобы его оставили в покое. А долбанный отец всё не оставлял. Всё лез, поучал, пытался вправить мозги. Так вот он и оказался именно здесь и сейчас. Перевернувшись на бок, Филипп всмотрелся в силуэт на другой кровати. Судя по дыханию, Данила уже спал. Ещё днём его заинтересовало, почему Орлов решил перебраться в тайгу. Не ближний свет всё-таки. Осел тут, обзавёлся домом, даже псиной вот. Она, конечно, всё ещё пугала Фила до усрачки, но сейчас мирно дрыхла, уложив огромную голову на вытянутые лапы. Наверняка, у Орлова была какая-то своя драма. И уж точно ему не всрался Филипп со своими приставаниями. Но Ларина чуток перемкнуло. Ему очень давно никто не нравился настолько. Поправочка, ему очень давно никто не нравился вообще. А тут как в кино бывает. Не любовь, конечно, с первого взгляда, но стояк уж точно. Усмехнувшись сам своим мыслям, Филипп перевернулся на другой бок и закрыл глаза. * * * Утро началось как-то непривычно рано. И с громкого собачьего лая. Филипп нехотя открыл один глаз и увидел прямо перед своей кроватью длинный алый язык, вывалившийся из пасти овчарки. — Твою мать! — заорал он, подскакивая на кровати. Сердце бешено колотилось, он чувствовал это, прижав ладонью к груди. — Пиздец. Воспоминания вернулись, картинка сложилась, но легче не стало. Серьёзно, он так и инфаркт схватит, если весь следующий месяц его будут будить вот так. — Проснулся? — из кухни появился Орлов, одетый в брюки карго и очередную хёнли. Странно, сегодня даже был не в чёрном. Брюки оказались цвета хаки, а вот верх и вовсе белым. Рукава будто нарочно были подвёрнуты, демонстрируя мощные, увитые венами предплечья. Утренний стояк некстати дал о себе знать, а Филипп с дуру ещё и спал в одних трусах. Дерьмо. — Да я чуть богу душу не отдал, — пожаловался он. — Сколько времени? Схватив телефон, Ларин увидел, что ещё не было и семи. Его глаза едва не выползли на лоб. — На черта вставать в такую рань? Ну ладно, ты извращенец, но я? Меня за что? — Ты, похоже, решил, что сюда на курорт приехал? — Данила свёл густые брови к переносице. Его лицо и без того выглядело хищным, а сейчас так особенно. — Ну, не в пятизвёздочный отель точно, — фыркнул Ларин, подтягивая одеяло повыше. Почему от этого взгляда горе-соблазнителю захотелось спрятаться. Он не сулил никакого секса. Разве что на сухую и без явного согласия. — Что-то не нравится? — Орлов приподнял брови. — Где выход, знаешь. Я даже с удовольствием подвезу. — Да пошёл ты, — Данила процедил это чуть слышно. Мудила прекрасно знал, видимо, что из-за уговора с отцом просто так Ларин отсюда не уедет. — В общем так, распорядок дня следующий, — Данила перекинул через плечо кухонное полотенце, которым до этого вытирал руки. — Подъём в половине седьмого, душ, туалет, завтра в семь. Готовлю я, посуда не тебе. И чтобы не как с картошкой, доедаешь всё и моешь тоже. Усёк? Филипп против воли смутился. Картошку он вчера действительно слопал почти всю, оставив буквально пару ложек, чисто чтобы не мыть. Орлов пялился на него выжидающе, пришлось кивнуть. — В восемь помогаешь мне во дворе. Надо нарубить дрова, связать поленья, перетаскать всё под навес. — У тебя нет печки, какие, к чёрту, дрова? — возмутился Филипп. Дьявол, куда он попал? — На продажу, — коротко ответил Орлов. — Это хобби. — А у меня хобби члены сосать, поможешь? Раз уж к своему решил припрячь? — Фил вообще не понял, как это слетело с его языка. Данила смерил его долгим, нечитаемым взглядом, от которого Филипп почувствовал себя полным идиотом. Он ожидал какой-нибудь ответной шутки, подъёба, оскорбления, чего угодно. Но Орлов лишь тяжело вздохнул и ответил: — Похоже, месяц будет долгим. * * * Филипп не помнил, когда мыл посуду в последний раз. У него дома имелась посудомойка и домработница. Максимум, что он мог сделать, это сполоснуть кружку из-под кофе или бокал от вина. Сколько себя помнил, Филипп на кухне не приживался. Даже когда их финансовое положение ещё не стало настолько хорошим, всегда находился тот, кто делал это за него. Мать, отец. Ему максимум доверяли веник. Поэтому, стоя перед раковиной и сверля тяжёлым взглядом гору тарелок и сковороду, Ларин сейчас ненавидел всё живое. С трудом подавив порыв бросить всё и просто забить, он решил сделать это из вредности. Орлов, похоже, уже и так считает его ленивым тунеядцем. Надо доказать, что Филипп может хотя бы это. Хотя бы. Господи, как он жалок. И какого хрена такие мысли стали его преследовать? Собственная жизнь, хоть и не являлась образцом для подражания, но вполне Ларина устраивала. А тут смотрите-ка, выискался судья. Кое-как справившись с посудой, Филипп брезгливо вымыл руки, вылив на них много моющего средства, и ещё для верности помыл их в ванной. Немного успокоившись, он переоделся и всё же вышел на улицу, где слышался радостный лай Тайги. Застыв на крыльце, Ларин наблюдал за Данилой. Тот действительно рубил дрова, которые, видимо, сам в лесу и добывал. Что за идиотское хобби у человека? Денег ему явно и так хватало. Вспомнив, что ляпнул о своём хобби, Филипп усмехнулся. Он, конечно, облажался, но выражение лица Орлова доставило. Вот только это никак не помогло понять, интересуется ли Данила мужчинами. Хоть немного. Обычно не сбоящий гей-радар Ларина относительно этого мужлана подозрительно молчал. Впрочем, немудрено. Этот мужик явно последние несколько лет жил тут один и обходился без секса в принципе. Может, его люди вообще перестали привлекать. Асексуал? Но мысль о том, что такой шикарный экземпляр может не интересоваться сексом в принципе, отчего-то претила. Ну, такое добро пропадает же! Впрочем, если Данилу не интересует секс, то всегда есть шанс склонить его в нужную сторону. Ибо, боги… Как же хорош был этот мужик. В этих своих штанах карго и белой, почти прозрачной хёнли он выглядел как мокрая мечта любого гея. Да что там, тёлочки наверняка тоже бы потекли. Филипп сейчас к ним почти приблизился. Даже то, что этот мужик заставил его мыть холодной, в целях экономии, водой посуду, не снижало градус его горячности ни на йоту. Тайга вдруг заметила Ларина и, бросив палку, с которой забавлялась, двинулась в его сторону. — Э, нет! — Филипп протестующе выставил руки вперёд, когда эта машина-убийца стала приближаться с пугающей скоростью. — Я не вкусный, вот ни капельки! Хочешь, у меня жвачка есть! Тайга жвачкой не впечатлилась и вдруг встала на задние лапы, а передние положила Филиппу на плечи. Она была в таком положении выше него почти на голову. У Ларина буквально затряслись поджилки. А Тайга ещё и вывалила на него свой язык. — Помогите, — прохрипел он чуть слышно, и тут услышал раскатистый смех. Нет, настоящий хохот. Мудила, конечно же, его обсмеял. Кто бы сомневался. Сука такая. Филипп реально застыл от страха. Умом он понимал, что собака явно дружелюбная и кусать не будет. Но тело всё равно сковало как при параличе. Между лопаток и на лбу выступил холодный пот. — Помоги, — ещё раз попросил он, на этот раз громче, и мудила решил сжалиться. Свистнул, подзывая собаку к себе. Она, слава всем египетским богам, послушалась и оставила Филиппа в покое. Орлов потрепал подбежавшую Тайгу по холке и даже назвал хорошей девочкой, а сам, ухмыляясь, посматривал на бледного Филиппа. — Ей намордник положен, — огрызнулся Ларин, подходя наконец ближе. — По закону. — Тебе он положен, — веселье с лица Орлова сошло быстро. — Лаешь похлеще шелудивого пса. А если ты чем-то недоволен, где выход знаешь. Филипп на это лишь скрипнул зубами, хотя сказать Даниле хотелось многое. Одним словом мудила, что с него взять. * * * Это оказалось сложно.