Я улыбнулась и крепко обняла подругу. — Меня там никто не съест, — пообещала и погладила ее по голове. — А ты здесь не балуйся без меня. — К Евгению по пути? — Заеду сама. Дэн не отмечается. Не уверена, что охотники вообще знают о его существовании. Евгений — смотритель Москвы — был достаточно молод и невероятно толерантен к хищным. Авторитетом не давил, просто вел учет приезжих. Мы с Ирой отметились у него в день прибытия, он кивал и улыбался, затем позвонил Мишелю и получил подтверждение. Довольно бюрократичная система для мира, где все построено на кене. Дэн, насколько я поняла, вообще не числился как хищный ни в одном городе ни в одной стране. Ну а что? Он одиночка, племени нет, обязательств тоже. Нет привязанностей, зато есть отличный дар. Благодаря ему Дэна не найдут. А если найдут, это будет уже совсем другая история… Память заботливо подбросила картинку из снов, которые снились мне последние две недели — пыточная Альрика, довольное лицо Мишеля и Влад, подвешенный на перекладине. Истекающий кровью и медленно теряющий кен. Сны были один красочнее другого. Судили его за банальное питание на территории охотников. Наверняка палач Мишеля поймал на горячем. Тут же проснулась навязчивая тревога за Андрея. Ведь именно он был смотрителем атли и должен был сообщать Мишелю об их проступках. Уверена, Андрей не стал бы сдавать Влада. Несмотря на странное положение вещей, сложившееся после войны, Андрей не мог настолько пропитаться цинизмом. А это значит, он тоже в опасности. Его могут судить за содействие хищным, подобное преступление, насколько я знаю, каралось жестоко. Смертью. Этого я точно не могла допустить. Глебу я позвонила на следующий день после видения. Чтобы убедиться, что действительно видела будущее, а не настоящее, и Влада еще не казнили. В тот же день вернулась в Москву. С сольвейгами прощалась и слезно обещала вернуться. Хотя бы погостить. Люсия подарила мне несколько пакетиков с травами. Успокоительный отвар, сбор от простуды и, как она шепнула мне на ухо, то самое средство, аналогов которого еще не придумали в медицине для хищных. Противозачаточное. Дающее стопроцентный результат. Я покачала головой и закатила глаза, но она настойчиво сунула мне пакетик в руку и серьезно сказала: — Пригождаться. Я была уверена, что оно мне не «пригождаться», но подарок взяла, а провидицу поблагодарила. С ней мне хотелось расставаться меньше всего. А еще с Бартом. Он проводил меня до дома, где мы жили с Ириной и надел на шею амулет, защищающий от ясновидцев типа Гектора. Теперь-то я знала, что в мире много опасных существ, даже если они отлично маскируются под беззащитных. Барт крепко обнял и обещал за мной приглядывать. Наверное, с помощью Дэна. Впрочем, я не хотела, чтобы они подставлялись из-за меня. Ни сольвейги, ни сам Дэн. Уверена, Мишель не пощадит моих друзей. Не знаю, что у него ко мне были за чувства, но явно нездоровые. Именно поэтому я попросила Дэна подождать меня в квартире. Нужно было отметиться у охотников, не к чему ему светился в Липецке. Хватит с меня других переживаний. Они встретили меня в парке. У того самого памятника, что видела Люсия. В Липецке Дэн до этого не бывал, но у рыжей был дар ментально делиться картой местности. Такой себе мысленный навигатор. Ну а что, удобно — показал Дэну нужное место, и вот вы уже там. Весьма ценно для сольвейгов, так легче искать своих. Заснеженный парк пустовал. Я попросила Дэна задержаться, и мы прогулялись до беседок. Тех самых, в одной и которых провалилась моя первая охота. Я посидела на лавочке, где жалась от страха Таня, и где Лёня искал радугу. Так странно, почти ничего не осталось от тех эмоций. Они вызывали грустную улыбку и, казалось, отдавали горечью на языке. До Достоевского мы добрались уже на такси. Каждая секунда в городе налипала на мозг воспоминанием, и когда мы вошли в подъезд, их было уже не счесть. Психика рисковала не выдержать, и я предусмотрительно заварила себе успокоительный отвар, который дала Люсия. Помогло — сердце забилось ровнее, а руки перестали трястись. Я сильная, сказала себе. Выдержу. Вытравлю воспоминания о драугре новыми — счастливыми и радостными. Ведь многое из того, что произошло со мной здесь, оставило в душе место для улыбки. Например, посиделки с Глебом, когда он пугал соседей матерными песнями под гитару. Редкие вечера, проведенные с Викой на кухне. Или вкусный чай с пирогами у Андрея. Его голос слышать было безумно приятно. Охотник удивился, узнав, что я вернулась. Я сообщила, что заеду через час. Он должен был отвезти меня в штаб охотников, чтобы представить пред ясны очи смотрителя города. Впрочем, переживала я намного меньше, чем ожидала. Ни мебель в пропитавшейся пустотой квартире, ни вид из окна, ни знакомый запах помещения не вызывали замирания в груди и не учащали пульс. Лишь понимание причин возвращения, необходимость ехать в ставший ненавистным дом, видеть людей, что легко наплевали на предательство, слегка коробило. Но я все еще атли — это было мое решение. А значит, должна быть атли до конца. Не уподобляться. Не быть мстительной. Не отыгрываться на других за собственные слабости. Признаться честно, что бы ни произошло у нас с Владом, я не хотела для него такой участи. Какими бы извращенными не были его методы, он всегда боролся за мою жизнь, и я его жизнь разбазаривать не собиралась. Да и давно пора решить для себя, выбрать будущее. Все же я не видела себя одиночкой, как Дэн, а среди сольвейгов не нашла места. Барт говорил, все решится для меня внезапно, но мне верилось с трудом. Что может решиться, если выбор делать все равно мне? А чтобы сделать выбор, нужно взглянуть в глаза собственным страхам. Что ж, я была готова. В подъезд Андрея вошла полная решимости разрулить проблему быстро. Раз вернулась, нечего сомневаться. Мишеля видеть не хотелось, но таковы реалии нашего мира — я просто обязана сообщить о возвращении. Охотники зациклились на контроле, а если добавить к этому личную помешанность на мне смотрителя Липецка, то отвертеться точно не получится. Квартира Андрея встретила запахом свежеиспеченных блинов. Хозяин пригласил меня внутрь и порывисто обнял. Я поморщилась, пытаясь подавить давно забытое чувство тревоги, он отступил на шаг и пробормотал: — Извини. — Ничего, — нервно улыбнулась я. — Давно не обнималась с охотниками. — Проходи, покормлю, — сказал он и кивнул в сторону кухни. — Мы не спешим? — улыбнулась я, стягивая сапоги. — Мишель не заругает? — Подождет, — уверенно бросил Андрей через плечо и скрылся на кухне. — Чай? — спросил, когда я смущенно присела на край стула. Я машинально кивнула и осмотрелась. Казалось, здесь ничего не изменилось — те же занавески на окнах, приближенная к стерильности чистота, вкусная еда и уют. Хотя… кое-что все же было. — Ты живешь с кем-то? — спросила я, кивая на розовый шелковый халатик, наброшенный на спинку стула. — Нет, она просто… бывает здесь, — ответил охотник и поставил передо мной чашку с ароматным чаем. Подумал секунду и добавил: — Женщина. — Я поняла, — улыбнулась я. — Человек? — Нет. Ясновидица из местного клана. Упоминание о ясновидцах тут же испортило мне настроение. — Надеюсь, ты за ней хорошо приглядываешь. — Ты о чем? — озабоченно спросил Андрей и присел на соседний стул. Машинально придвинул ко мне тарелку с золотистыми блинами. Аппетит пропал, а кухня смотрителя атли перестала казаться такой уж уютной. Захотелось обратно — в лес, к сольвейгам. — Что у вас творится в городе? Говоря «у вас», я имею в виду… — Атли, — закончил он за меня. — Ты поэтому вернулась? — У меня было видение. Ты ведь не покрываешь Влада? — Что ты имеешь в виду? — Он много питается, верно? А ты смотритель племени. — Я не имею никакого отношения к делам Влада, Полина, — резко ответил он. — И пристально слежу, чтобы в городе ясновидцы были в безопасности. — Но в остальном позволяешь ему вольности, — не унималась я. — Этот порядок глуп! — вспылил он. — Я не цепной пес, чтобы следить за твоим вождем. А некоторые… представители моего вида торгуют кеном добровольно. Некоторых сдают сами охотники, чтобы поиметь больше денег. Это система, которую негласно одобряют древние. Хищным нужно питаться, а охотники хотят денег. — Негласно, — согласилась я. — Это все равно незаконно. — Чего ты от меня хочешь? — устало спросил он. — Чтобы я запретил Владу питаться? Серьезно думаешь, я могу ему запретить? Я вздохнула. — Не думаю. Но Мишель пасет его, как пить дать! Не тот он человек, чтобы просто забыть. — Он вообще не человек, — согласился Андрей. — Зря ты вернулась. — Я еще ничего не решила. Но пока я атли… Впрочем, ты знаешь законы. Я ела, Андрей молчал и о чем-то сосредоточенно думал. Блины были на редкость вкусными, но все равно осели в желудке камнем. Пока я обувалась, охотник говорил по телефону в комнате. Слов я не разобрала, но тон разговора был серьезным и деловым. Затем он тоже оделся, механическим жестом проверил содержимое карманов и достал ключи. — Едем? Я кивнула. Чувство тревоги росло в геометрической прогрессии, к нему подмешивалась неприязнь и нежелание видеть древнего. Хотя я понимала, что это неизбежно. Просто нужно собраться и выглядеть перед Мишелем уверенной и непоколебимой. К штабу охотников мы приехали ближе к четырем часам вечера. Небо заволокло тучами — низкими, снеговыми. Январский воздух наполнился тяжестью и вдыхаться решительно не хотел. Мы преодолели крыльцо и холл, но, вопреки моим ожиданиям, Андрей повел меня не в зал совещаний, а в маленький уютный кабинет Альрика. Мишель сидел в том самом кресле, в котором в прошлый раз распивал коньяк Первозданный. Похоже, Альрик оставил его тут за главного. Интересно, где он сам? Когда мы вошли, древний хмурился, уткнувшись в планшет. Поднял глаза и повелительным жестом пригласил присесть на диван. Несколько минут еще пялился в экран, затем отложил планшет, сложил руки на груди и вздохнул. — Итак, ты вернулась. — Как видишь, — невозмутимо ответила я. — Надолго? — Это важно?