Я покачала головой. — Даже Тан не знал его имени — Герда умеет хранить секреты. А вот Нора знала. И если бы не погибла… — Ничего бы не изменилось, — мрачно перебил Влад. — Эрика не было в этом мире два года. Он вернулся в ноябре. Ты все равно не нашла бы его. — Зато теперь нашла, — вздохнула я. — Уверена, Герда пока не будет действовать — затаится. И у нас будет время подумать, что делать. А сейчас нужно помочь Глебу. Я отодвинула его и пошла к выходу. Была почти у самой двери, когда меня настиг его глухой, отрешенный голос: — А ты не думала, что тебе придется отдать взамен? Эрик ничего не делает просто так. — Думала, — кивнула я, не оборачиваясь. — Вполне возможно, ему нужна моя кровь для ритуала. Что ж, два раза я выжила, выживу и в третий. Драугр намного страшнее изгнания Девяти. Сказала это и вышла. В комнате Глеба было уже значительно больше людей. Появился Кирилл, осматривающий моего друга. Он восхищенно качал головой и почему-то охал. Лара стояла рядом с облегченно вздыхающей Дашей. Альфред безликим пятном замер у шторы. Эрик появился из двери в ванную, взглянул сначала на меня, а затем на вошедшего следом Влада и хмуро спросил: — Ты за бинтами в аптеку ходила? Я не поняла, из-за чего он хмурится, но выяснять не очень хотелось. Гораздо сильнее интересовало другое. Я присела на кровать, прямо у изголовья. Провела рукой по темным, свалявшимся волосам. — Привет, — прошептал Глеб и попытался улыбнуться потрескавшимися губами. Облизнул их. — Ты здесь… — Здесь. Тихо. Береги силы. — Герда… — Знаю, — перебила я. — Все хорошо. — Там был колдун… Те трое — слабаки. Я бы их не подпустил, чтобы она… Главное, не дать ей дотронуться. Приказать она не может — слаба. Но он сильный. Мелкий совсем — лет тринадцать, но сильный. — Ничего, — сказала я больше себе, чем ему. Взяла окровавленную ладонь, обильно полила спонж перекисью и принялась промывать. Рыдания буквально рвались из груди волнами, но я из последних сил пыталась их сдержать. Я сильная. Не буду плакать. Он жив. Жив… — Мы со всем справимся. Глеб отвернулся и посмотрел куда-то в сторону. Взгляд стал хищным, отчаянным. Я проследила за ним и поняла, что смотрит он на Эрика. — Спаси ее. Кровью скади заклинаю! Катя резко отпрянула от окна, зашелестела юбкой и, хлопнув дверью, вышла. Эрик покачал головой, приблизился и встал рядом со мной. Вновь запахло карамелью, и вспомнилась синяя спальня. Как темные водные глубины. Наполненная тайнами и силой — дикой, неконтролируемой. — Не тревожь кровь предков, — произнес он сипло. — Драугр больше не навредит никому из атли. — Пронзительно посмотрел мне в глаза и добавил: — Даже бывших. Глеб едва заметно кивнул, расслабился и закрыл глаза. — Спать хочу. Я закончила перевязку, и он положил здоровую руку мне на предплечье. — Иди. Тебе нельзя тут быть. Иди, все уже хорошо… И, казалось, задремал. Я поднялась. Руки дрожали. Накатила безумная, почти неконтролируемая усталость. Если бы могла, уснула бы прямо здесь, рядом с ним. Глеб прав, мне нельзя. Хорошо, если Мишель не узнает. Впрочем, откуда? Разве что сам сейчас нагрянет с визитом. Но это маловероятно — слишком рано, только-только окрасился золотом горизонт. Тучи, как по волшебству, рассеялись, и выглянуло солнце. Ослепительное, яркое. И я, кажется, уже поверила, что это Эрик-кудесник зажег его. Для меня так точно. Сам волшебник сиять не торопился — все так же хмурился, смотрел подозрительно и внезапно спросил: — Почему тебе нельзя здесь быть? Ты же не отреклась. Я вздохнула и покосилась на Влада. Слишком опасная тема для меленькой комнаты с таким количеством людей. Лара увлеченно рассматривала маникюр, Даша почему-то побледнела, а вождь атли остался невозмутимым. — Долгая история, — мрачно ответила я. — Может, как-нибудь и расскажу. Потом. Когда высплюсь. — Сварю-ка я карое, — смущенно пробормотал Кирилл и вышел. Солнечный свет беззастенчиво проник через занавески и стелился по паркетному полу. Глеб безмятежно спал. Я наклонилась, поцеловала его в лоб — прохладный и умиротворенный — и встала. Надоели эти взгляды — въедливые, обвиняющие, словно я совершила преступление века. Они буравили кожу, жгли, заставляя сознание воспаляться и ныть. От этого спать захотелось еще больше. Что дальше делать, я не знала. Вернуться домой? Квартира на Достоевского пропахла страхом и опасностью. Викина доверия не внушала. Вообще присутствие Герды в городе, пусть где-то за спиной, следующей за мной невидимой серой тенью ужаса, вытесняло остальные, не менее мрачные мысли. Мигало красным, предупреждая… Я тряхнула головой и молча вышла. На кухне Кирилл готовил карое. Улыбнулся мне, поставил чашку и налил горячую, мутную жидкость. — На-ка, выпей. Выглядишь неважно. — Спасибо. Я пила жадно, морщась и снова глотая обжигающий напиток. Чем быстрее восстановлюсь, тем лучше. Теперь уже не стоит держать себя в состоянии истощения, Герда все равно при любом удачном случае прибьет меня. Она или ее адепт — тот самый, неизвестный мальчик с даром. И что заставляет подростков дружить с плохими тетеньками? Неужели повелся на обещания о величии? Впрочем, неважно. За Глеба я уже заочно ненавидела его. — Как ты? — участливо спросил лекарь атли, присаживаясь рядом. — Одна… Я пожала плечами. — Не успела привыкнуть. Видишь, снова здесь. — Я сделала еще глоток и подняла на него глаза. — Этот Эрик… ему вообще можно верить? Что он за человек? — Я не видел его много лет, Полина. А ты сама знаешь, как человек может измениться даже за несколько месяцев. Ты вот сильно изменилась. Но тогда, когда скади жили здесь, Эрик всегда вел себя достойно. Я кивнула. — Мне нужно идти. Нельзя здесь быть, вдруг Мишель или его прихвостни приедут проверять. А ты лечи Глеба. Проследи, чтобы он карое пил. Я его знаю — тот еще герой! И вообще… присмотри за ним, ладно? Кирилл кивнул. — Ты ведь вернешься? Когда-нибудь? Я поставила на стол чашку. На дне мутным осадком плескалась горечь — смесь трав и моих эмоций. Отвечать не стала, вздохнула и быстро вышла из кухни. Нужно было уйти отсюда, выйти хотя бы на крыльцо, вдохнуть жгучего воздуха, остудить разгорающийся в груди пожар. Спастись от тоски, возвращающейся неизменно, когда переступаешь порог этого дома. Отучить себя от атли. Зима окатила морозом, пронзительным, солнечным, скрипящим. Хотелось курить и лежать. Рухнуть в снег и смотреть на небо — безоблачное, лазурно-голубое, с расплескавшимся на нем солнцем. Вместо этого я присела на крыльцо — прямо на ступеньки — и положила голову на колени. Куда теперь? Неизвестность сцепила грудь кольцом, давила, мешала дышать. Сзади хлопнула входная дверь. Перед глазами возник Эрик, насмешливый и высокий. — Ничего не отморозишь? — спросил весело. — Стремно тебя оставлять больше, чем на пару минут — влипнешь в историю. Ну, или прилипнешь к ступеньке. Я невольно улыбнулась. Оказывается, еще могу. — Это я умею. Он протянул мне руку. — Поехали завтракать, что ли? Я секунду помедлила и кивнула. В торговом центре было слишком шумно. Противно гудели эскалаторы, шаркали подошвы и постукивали каблуки о гладкую плитку. Не люблю суету. Особенно когда устала. Зато вкусно пахло едой. Мы свернули в небольшую уютную блинную, затерянную среди мелких бутиков, и уселись за дальний столик у окна. Есть не особо хотелось. Карое, хоть и добавило сил, бодрость духа не вернуло. Жила снова ныла, в голове после посещения атли царил бардак. Эрик поглядывал на меня исподлобья и молчал. Смазливая темноволосая официантка в неприлично короткой юбке-клеш поставила на стол тарелку с дымящимися блинами и две чашки ароматного кофе. Я положила руки на стол, голову на руки и закрыла глаза. Внешний шум тут же отступил, сознание окутала мягкая ватная пелена, не пропускающая звуки. Я проваливалась в небытие, выныривала, снова проваливалась. Было тепло и уютно. Спокойно и легко. Жила постепенно успокаивалась, тело расслаблялось и плыло на теплых волнах озера в хельзе.