Это предположение прозвучало весьма сомнительно, но о своих весьма странных отношениях с Мишелем я умолчала. Эрик и так обо мне знает слишком много и о многом догадывается. До нужного района я доехала быстро — минут за пятнадцать. Еще быстрее добралась до знакомого дома. Странное ощущение накрыло сразу же, как я приблизилась. Хрустящий снег сминался подошвами, и мне вспомнилась совсем другая зима — полувесенняя, когда я впервые приехала сюда. Испуганная. Слабая. После пережитого потрясения полностью утратившая способность соображать. И вот я снова здесь… Как странно. И такое тягучее, теплое ощущение внутри, словно я приоткрыла завесу прошлого. Увидела то, что никогда уже не увижу — ту себя. Почти сломленную, но все еще мягкую, без страшных мозолей на душе, без грубых, рваных рубцов. Дом заманивал дымкой прошлого, где все еще можно было что-то изменить. Изменить ничего нельзя, можно лишь привыкнуть. Смириться. Я сделала глубокий вдох и шагнула в распахнутую пасть подъезда. Дальше все было как в тумане. Несколько лестничных пролетов, обитая дерматином дверь. Звонок-птичка. Щелкнувший замок. Карие глаза. И злость, обжигающей лавой хлынувшая за шиворот. — Полина? — удивился Филипп и, кажется, я уловила испуг на его лице. — Ну, привет, — более чем резко произнесла я. — Мне сказали, ты уехала… — промямлил он, хотя по лицу прекрасно было видно: Филипп знает, что я в Липецке. — Вернулась. Можно войти? Бывший жрец атли отступил в сторону, и квартира приняла меня в теплые объятия. На этом все узнавание закончилось — встретило меня совершенно другое помещение с совершенно другим человеком внутри. Новенький ремонт, вместо трюмо — высокий, до потолка, зеркальный шкаф-купе, деревянные панели не стенах, паркет на полу. Подвесной потолок с мягкими светильниками. И вождь вместо жреца. Да уж, перемены значительные. — Я бы сказал, что тебе нельзя здесь находиться, но ты все равно нарушаешь законы… — смущенно пробормотал Филипп. — Не нарушаю. Я больше не атли. Покормишь? — И, не дожидаясь ответа, я стянула сапоги и направилась на кухню. Кухня брызнула смесью лимонного и белого. Новая мебель в стиле хай-тэк, салатовая плитка и круглые светильники. Овальный стол посредине, стулья в тон мебели. А еще — как часть декора — в ядовито-желтом фартуке девушка за плитой. Невысокая, щупленькая, русоволосая. Большие карие глаза. Она вытаращилась на меня, как на угрозу, ревниво ощупывая взглядом, и я почувствовала себя неловко. — Аделаида, выйди, — резко приказал Филипп, и девушка вздрогнула. Опустила глаза, вытерла руки о полотенце и прошмыгнула мимо меня в коридор. — Вижу, ты и повадки Влада перенял, — с сарказмом сказала я. — Присядь, — тихо попросил Филипп, галантно отодвигая для меня стул. — Рад, что пришла. Что ты вообще… — Разговариваю с тобой? — вскинулась я. — Ты же выкачал меня до капли! — Не тебя, — возразил он и присел рядом. — Я взял лишь то, что дал тебе колдун. — Неважно. Предал ты меня. — Полина… — Он отвернулся. Возможно, уже приготовил для меня речь — раз вернулся, наверняка ждал встречи. Но никакие его слова не тронут меня. Предательство всегда остается предательством. Несмотря на причины и мотивы. Плохо, что я не осознавала этого раньше. — Ты не поймешь… — Куда уж мне! — усмехнулась я. — И как? Получил, что хотел? Он вздохнул. Снова посмотрел на меня, и в том взгляде читалась только уверенность — непоколебимая, фанатичная. — Некоторые люди не рождены подчиняться. — Лучше подчиняться, чем слыть предателем. Но это только мое мнение. Сугубо личное. Надеюсь, оно того стоило. Разлука с братом, с женщиной, которая тебя любила. Впрочем, смотрю, ты не сильно грустил по Рите. Да и по Ларе, которую так отчаянно спасал. — Знаю, какого ты обо мне мнения, — почти сердито ответил он. — Пришла, чтобы высказать мне в лицо? Я покачала головой. — Нет. Этого ты не поймешь. Мне нужна услуга. Она стоит намного меньше, чем ты забрал у меня. — Услуга? — нахмурился Филипп. — Какого рода? — Проведи для меня ритуал. Надеюсь, ты не растерял навыков жреца? — Не растерял. Что тебе нужно? Я прямо посмотрела на него и ответила: — Увидеть Тана. Глава 10. В гостях у Чернокнижника Филипп несколько секунд молчал, а затем скопировал взгляд Лары. — Если ты просишь, чтобы я воскресил колдуна, то я не умею. — Я хочу попасть в его мир раскаяния. Я была там однажды, но не уверена, что смогу повторить. Мне сказали, хороший жрец в состоянии провести такой ритуал. Ты можешь? — Кто сказал? — Неважно. Филипп вздохнул и спросил со страдальческими нотками в голосе: — Зачем это тебе? — Разве того, что ты мне должен, недостаточно, чтобы не задавать вопросов? — раздраженно поинтересовалась я. — Поля… — Он взял мою руку и приготовился говорить речь. Напутственную. О жизни. Это выражение лица ни с чем не спутаешь — мудрец в сединах готовится нравоучать своего последователя. Я даже умилилась. — Тебе нужно остановиться, подумать, что ты творишь. Хоть раз в жизни оценить опасность, прежде чем лезть в пекло, понимаешь? — Не совсем. — Я состроила недовольную рожицу, но, признаться, эта деланная забота смешила. — Мои ищейки видели тебя с Эриком Стейнмодом, а он не лучшая компания для такой девушки, как ты. Ах вот оно что! Выходит, Филипп все же следил за мной. Но зачем? Покаяться хотел? Или еще чего поиметь? Зная его, я бы не удивилась. Но на контакт идти побоялся — из-за Эрика. Ну ясно, ему и Влад-то был не по зубам, не то, что Эрик. — С каких пор ты записался в мои дуэньи, Филипп? — насмешливо спросила я. — Ты же не думаешь о вступлении в скади? Или ты поэтому и ушла из атли? Ты в курсе, что в скади есть определенный способ сохранять кен предков? Весь он переходит вождю. Повод задуматься, как считаешь? — Поясни, — нахмурилась я. — Когда кто-то из скади умирает, его кен, вопреки законам хищных, не уходит в землю, не питает источник. Они не забирают часть кена с собой. Весь остаток переходит вождю. Это древний и темный ритуал. Подозреваю, в скади в прошлых поколениях было немало колдунов. — Хочешь сказать, если кто-то из скади умрет, его кен достанется Эрику? Филипп многозначительно кивнул, выпустил мою руку и откинулся на спинку стула. Наблюдал за мной пристально, словно мог читать мысли по лицу. Я задумалась. Врать Филиппу незачем. Он знал, что я не испугаюсь и не убегу. Никакой выгоды от этого он тоже не получит, разве что сговорился с Владом, но эта мысль была такой смешной, что я отмела ее сразу. Да и все равно есть способы узнать, сказал ли он правду — например, спросить у Эрика прямо. До этого он не лгал мне. Или лгал? Хорошо, допустим, слова Филиппа правдивы. Эрик накапливал кен предков. Это объясняло его многочисленные способности и силу. Даже тот факт, что он повредил жилу Герде. Хотел ли он получить мой кен? Мог ли склонить меня к тому, чтобы вступить в скади, а затем убить? Я поежилась. Как бы ни отгораживалась от мыслей о предательстве, они назойливой стайкой крутились в голове. Меня слишком часто предавали, чтобы я могла позволить себе беспечность. Даже если меня безумно тянет к Эрику. Тем более, если тянет. Но правда в том, что он не просил меня стать скади. Этого не требовалось, чтобы видеть опасности для него — каким-то образом я могла предсказывать без принадлежности к его племени. Поэтому в случае, если он предложит, я смело могу отказаться. — Теперь понимаешь, почему я волнуюсь? — закончил доверительный разговор Филипп и добил многозначительным взглядом. — Ну да, если даже у тебя получилось меня обмануть, то Эрик и подавно сможет, верно? — Я совсем не то имел в виду, — смутился он и заерзал на стуле. Тут же всплеснул руками и подскочил: — Ты же есть просила. Вот я балда! Сейчас приготовлю. Пока Филипп суетился, я рассеянно теребила повязку на руке и думала об Эрике. Пытался ли он склонить меня к вступлению в скади для того, чтобы потом прибрать к рукам кен сольвейга? Ведь он уже понял и все равно продолжал играть со мной. Мне казалось, он просто меня кадрит, но вдруг… Что если он решил совместить приятное с полезным? Заманить меня в скади, пройти испытания, прибить и уйти в свой кан еще более сильным? Я бы не удивилась.