Я обернулась на голос и застыла. Совсем рядом, в нескольких шагах от меня стоял тот, кто, я считала, не существует. Тот, кого я выдумала, чтобы было легче жить. Его и мир, в который сбегала от жестоких реалий, чтобы понежиться под ласковым солнцем хельзы на берегу теплого озера. Как и в моем сне, он смотрел на меня тепло, с полуулыбкой, впитавшей солнечные лучи, и рядом с ним, сузилось, померкло то, что давило изнутри все эти месяцы. Я выдохнула и… освободилась. Глава 2. Сольвейги Сердце колотилось. Ладони тряслись. В горле противным комом стала обида — неконтролируемая и колючая. Стоит здесь, смотрит, улыбается. А где он был, когда я умирала? Когда, вовлеченная в запутанные интриги вождя атли и помешанного на контроле Первозданного, тщетно пыталась выжить? Где он был, когда Кира… Герда… — Ты всегда так внезапен, Барт, — проворчал Рик, подходя и пожимая мужчине руку. — То, что Полина — сольвейг, многое объясняет. Впрочем, нали — все равно слишком… для женщины. — Можно нам пообщаться без свидетелей? — перебил его сольвейг из сна и ласково посмотрел на меня. — Нам нужно многое обсудить. И да, надеюсь, мой визит останется в тайне. Я имею в виду не только андвари. — Он многозначительно взглянул на Иру, которая пялилась на него, как на чудо света. — Ира знает о сольвейгах, — сказала я. — Как, впрочем, и остальные атли. — Мы поговорим и об этом тоже. — Мой дом — твой дом, — радушно заверил Рик. — Идем. — Барт протянул мне руку и, несмотря на обиду, я вложила свою ладонь в его. С ним рядом было тепло. Надежно. Совершенно не хотелось страдать, бояться, тревога растаяла, уступая место чему-то другому — сильному, глубокому, непостижимому чувству единения. Влиял ли он на меня? Была ли это некая связь, что неизменно соединяет сольвегов? Какая разница? Мне не хотелось, чтобы это заканчивалось. Лишь бы он всегда держал мою руку, вливал в меня тепло и свет. Надежду на будущее. Ведь рядом с ним боль утихла. Совсем. Он словно выключил ее. И стало хорошо. Кабинет андвари был небольшим, но уютным. Огромное окно почти на всю стену, посреди комнаты стол из светлого дерева, за ним кресло. Компьютера нет, лишь какие-то бумаги, аккуратно сложенные в углу, канцелярский набор и телефонный аппарат. По другую сторону от стола два стула со светло-серой обивкой. — Прости, — сказал тот, кого вождь андвари назвал Бартом. Затем обнял меня и прижал к себе. — Прости меня, девочка, я малодушен. И я расплакалась. Прямо там, в чужом доме, обнимая человека, которого совершенно не знала. Просто ревела, уткнувшись носом ему в грудь. А он гладил по спине и приговаривал: — Все хорошо. Уже все хорошо. Он был прав — все действительно изменилось к лучшему. Рядом с ним жизнь обрела смысл, окрасилась яркими красками и заблистала. Я нехотя отстранилась, смущенно вытерла слезы. Дожилась — реву перед незнакомцами, пусть и перед теми, с кем общалась во сне. — Ты мне снился, — сказала и отвела взгляд. — Знаю, — кивнул он. — Я и Люсия. — Люсия? — Я посмотрела на него вопросительно, а затем догадалась: — А, рыжая! — Мы пытались предупредить тебя. Как-то дать о себе знать. В снах сложно сказать четко и определенно, твое подсознание понимает информацию по-своему. Вся проблема в том, что наши провидцы узнали о тебе слишком поздно. Когда появляться рядом стало опасно. — Из-за нее, — догадалась я. — Из-за Герды. — Я не мог рисковать своими людьми. Драугры — единственные существа, против которых мы почти бессильны. — Вам и сейчас нельзя появляться рядом со мной, — горько усмехнулась я. — Альрик может придумать еще эксперименты. — Первозданный не так силен, как хочет казаться. Но ты права, на тот момент я мало чем мог помочь. — Он помолчал немного, а затем улыбнулся. — Но у тебя были другие помощники. Я вскинулась, посмотрела зло. Не шутит. Ни капельки. Действительно имеет в виду Влада. — Это сложно назвать помощью. — Иногда нам не приходится выбирать, — грустно ответил Барт. — Стыдно признавать, но вождь атли сделал то, чего не смог я — сохранил тебе жизнь. — Поверь, это мало похоже на жизнь. — Я вздохнула и решила сменить тему. — Я искала тебя. Вас. Сольвейгов. — Знаю. Поэтому я здесь. — И что… теперь? — Ты все еще хочешь узнать, как мы живем? — Лучистые глаза улыбались, от мужчины исходило тепло — внутреннее, успокаивающее, манящее. Казалось, я знаю его сто лет. Проблемы ушли, растворились в воздухе, а те, что остались, виделись незначительными и мелкими. Такими мелкими, что не заслуживали внимания. — Хочу, — кивнула я и улыбнулась в ответ. — Я зайду завтра. Если пожелаешь, за тобой присмотрит Дэн — ему можешь доверять, как мне. Он много лет помогает сольвейгам держать связь с внешним миром. — С внешним миром? — Завтра все узнаешь. И да, скажи подруге, что задержишься. — Надолго? — На пару месяцев точно. — Он помолчал немного. — Если захочешь, то навсегда. Навсегда в другом племени. Окунуться в таинство жизни сольвейгов, соединиться с ними энергетически, присягнуть на верность новому вождю… И забыть прошлое, как страшный сон. Звучало привлекательно и… нереалистично. Совсем. Словно выдернутая из альбома картинка с возможным будущим, которую я не успела на себя примерить, но уже поняла, что она мне не идет. Впрочем, я совершенно не знаю Барта. Возможно, поживу пару месяцев среди сольвейгов, познакомлюсь со всеми, свыкнусь и приму свою суть. — Мне собрать вещи? — спросила я задумчиво. — Если хочешь. Но необязательно. Семья позаботится о тебе, Полина. Семья. До недавнего времени я считала семьей атли. В груди стало горячо, я отвела взгляд, но Барт обнял меня за плечи и тихо сказал: — Ничего-ничего, девочка. Все проходит. А они по-своему любят тебя. Любят, как умеют. Не все из нас умеют любить. Любят? Это вряд ли. Никто, кроме Глеба и Иры, наверное, и не проникся моей бедой. Именно поэтому я избегала телефонных звонков атли. Просила Иру отвечать. Казалось, услышу и тут же умру на месте от разочарования. Рядом с Бартом хотелось жить. Улыбаться, радоваться, забыть прошлое. Слишком тяжелое оно, чтобы тащить за собой вечно. Но прошлое вцепилось в меня крепкой хваткой, отравляя душу разочарованием и обидой. — Я родила ее, любила, как дочь. Потеряв, искала. Отдала весь кен, убила колдуна. Ради чего? И кто из них — тех, кто любит меня — сможет сказать? Возможно, он сможет? — Я горько усмехнулась. — Не отвечай. Я знаю, что он скажет. «Ты жива». И много разных бла-бла. Я не верю никому. Просыпаюсь от любого шороха, а по ночам мне снится драугр. Каждую гребаную ночь! Вот что любовь дала мне. Шрамы. На теле и в душе. Спасибо, наелась. — Иногда жизнь делает нам больнее всего перед тем, как наградить счастьем. — Для меня счастье — покой. Если у сольвейгов я найду его, то останусь. — Я отошла от Барта, присела на один из стульев и облокотилась о столешницу. Надо же, столько усилий приложила, чтобы забыть, а увидела сольвейга, и броня дала трещину. — Найдешь, — уверил меня Барт. — Если останешься с нами, проживешь остаток жизни в покое, окруженная теплом и заботой. — Он сделал паузу, а затем добавил: — А если нет, обретешь другое счастье. Познаешь любовь и власть, научишься отпускать и удерживать, простишь одного и низвергнешь другого. Научишься отличать друзей от врагов, примешь смерть и в конце сделаешь самый главный выбор в твоей жизни. Судьбоносный. — Звучит красиво, но ты не можешь знать… — Могу. Потому что я видел это. Я подняла на него глаза. — Как… видел? — Твое будущее, Полина. — Он улыбнулся и склонил голову набок. — Не ты одна умеешь пророчить. — Ты видел все это? Обо мне? — Я даже встала от удивления. — То есть… все это будет со мной? Если вернусь домой? — Боюсь, с домом будут проблемы, — нахмурился Барт. — Ненадолго. — Как-то все туманно. Любовь и власть, отпускать и удерживать… Кого отпускать? Кого удерживать? И зачем кого-то удерживать, если он хочет уйти? Не понимаю. — Поймешь. Не я рисую твое будущее, а ты сама. Каждый из нас выбирает. Сейчас твой выбор — остаться с нами или вернуться в этот мир. Научиться в нем выживать. Будет тяжело. Иногда слишком. Но ты справишься. — Ты странный, — пробормотала я и снова села. Пророчество Барта, если это можно так назвать, взволновало, обескуражило и вогнало в ступор. Все было просто: найти сольвейгов, примкнуть к ним и жить спокойно там, где живут подобные мне. Но Барт, похоже, видел для меня другую судьбу. И совершенно этого не скрывал. — Вот как? — Обычно вожди делают все, чтобы приманить сильных членов в племя. А ты предлагаешь мне остаться здесь.