— Его я тоже убила. Впрочем, этим точно не горжусь. — Ты многое пережила. Сильная. Это восхищает. — Я не чувствую себя сильной, — возразила я. — Усталой. Изломанной. Но все привыкли, что я выдержу, и приходится притворяться. Люди ждут от сольвейга поступков. Всегда. Но я — всего лишь женщина. Несмотря на кен. Он снова обнял меня, и было что-то в этом объятии — необъяснимое, перемена, которую не можешь уловить и понять. Я притихла, слушая, как он дышит — глубоко и почему-то тяжело. Словно внутри у него шла своя борьба, которую Эрик не собирался афишировать. Я и не требовала. — Со мной тебе не нужно быть сильной, — прошептал он, и дыхание опалило мне висок. — Никогда. Сильным буду я. И я с ним полностью согласилась. Кроме слова «никогда». Это «никогда» к «всегда» никакого отношения не имело, потому что у него был срок годности. Чуть больше месяца. Плевать. Я скажу ему, быть может. Не сегодня. Когда-нибудь потом. Не буду просить остаться — это нечестно. Просто скажу. Что люблю. Что рядом с ним мир изменился — стал добрее, светлее. Красочнее. Я изменилась. Наполнилась силой, как сухая губка — водой. Напиталась уверенностью. Поверила в счастье. Не это ли главное в людях? Они приходят и меняют нас. Я не стану давить — позволю решить самому. Для мужчин очень важно — решать. Мы лежали молча еще очень долго. Новый день проник в нас, согрел теплым майским солнцем, окрасил красками крыши домов. В какой цвет он выкрасит меня? Вечером мы поехали к скади. К своему удивлению, в их наполненном вековыми тайнами доме мне было невероятно уютно. Словно за время нашего знакомства с Эриком что-то изменилось во мне на молекулярном уровне, приближая к некогда чужому племени. Наверное, это из-за кена. Скорее всего, из-за него. Но я так долго не ощущала себя в семье, что не задумывалась. У скади было хорошо. Милые люди, визжащие дети, играющие на ковре у камина, веселый гомон, шутки и задушевные разговоры. Защитницы, целители, ищейки. И просто люди — каждый особенный и заметный. Со мной говорили, меня расспрашивали, меня слушали. Эрик улыбался, гладил по спине и молчал, позволяя мне проявить себя. И я узнавала каждого из них, находя в каждом какую-то мелочь, которая делала его личностью, наделяла индивидуальностью, отличала от других. Удивительные, радушные, волшебные скади! Эля, болтающая без умолку, серьезная Алла — воительница, которую очень заинтересовало, как атли пережили войну с охотниками. Внимательный Роб, даже Даша, тихо притаившаяся на подлокотнике кресла. Тамара специально на нее не смотрела. Ни взгляда, ни слова — воительница и защитница словно не замечали друг друга. А в остальном — идиллия. Все они нравились мне. В их тесном кругу я напитывалась теплом, от которого отвыкла. И все они, казалось, тоже грелись у своего костра. Сплотившись вокруг Эрика, как бы дополняли его самого, олицетворяя собой единство. Жались к нему, как котята к кошке, ища ласки и одобрения. И я подумала, что никогда мне не было так уютно у атли. Или было? Уже и не помню. А потом мы пили кофе на кухне. Вчетвером — я, Эрик, Роберт и Тамара. Кутались в ароматы свежей сдобы, говорили обо всем и ни о чем, вспоминали прошлое с некой теплой грустью необратимости. И негласно молчали о будущем. Вернее, я молчала. А Эрик, как бы между прочим, в один момент объявил: — Двадцать второго июня откроется портал в кан. Идиллия закончилась тут же. Тамара сверкнула на меня убийственным взглядом и спросила: — Ты сказала, да? Я поежилась, а Роберт обратился к подруге: — Полина не виновата в том, что рождена пророчицей. И в том, что видит будущее Эрика. — А кто виноват? — вспылила воительница. — Пока она не появилась, все было хорошо. — Ты знала, что я уйду, — строго осадил ее Эрик. — Мы говорили об этом не раз. — Тогда не было четкой даты. Черт, Эрик, никто серьезно не верил, что этот момент наступит. — Она помолчала и добавила: — Никто, кроме тебя. — В этом нет моей вины. — Тон холодный, даже ледяной, без намека на прежнее тепло. — Пора было уяснить, что мои слова имеют вес в скади. И начать уже прислушиваться. — Некоторые твои решения просто глупы, — упрямилась Тамара. — Никто в скади не решается сказать это тебе в лицо. Так вот, я не боюсь сказать. — И, тем не менее, ты обязана подчиняться. Ты присягала мне на верность, забыла? — Ты мог оставить наследника! За все эти годы у тебя было столько возможностей. Но ты не сделал этого, а теперь оставляешь племя этой… этой… — Дарья — моя сестра! — рявкнул Эрик и приподнялся, возвышаясь над воительницей. Никогда я не видела его таким злым, таким разъяренным. Словно в него вселился первый нали и подстрекал хозяина разрушить все вокруг. Впрочем, Тамару это нисколько не смутило. Пожар противостояния вождя скади и его воительницы разгорался все больше, и мы все рисковали сгореть в нем. Я вжалась в спинку стула и смотрела на сложенные на столешнице кисти рук. Ощущение уюта тут же рассеялось, и захотелось уйти, скрыться. Наверное, Роб заметил это, потому как положил мне руку на плечо и шепнул: — Идем. Позволим им немного поспорить наедине. И мы пошли по затемненному коридору — обратно в гостиную. Дом спал и дышал во сне, не обращая внимания на внезапную ссору. Потрескивали в камине дрова, и вокруг растекалось тепло, обволакивало, пьянило. Как и сам дом. Кто же топит камин в мае? Странно, но стены не возражали. Источали прохладу, чтобы поддерживать контраст. Или мне только казалось? — Они всегда спорят, — пояснил Роб, провожая меня к дивану. Сам присел на подлокотник и виновато улыбнулся, словно хотел извиниться за поведение соплеменников. — С детства. Но Эрик ценит Тому именно за честность. — Я ей не нравлюсь, — констатировала я факт. — Дело не в тебе. Ты — пророчица, и Тома винит тебя в том, что Эрик уйдет. — Я могу ее понять. Если бы не мои видения, он остался бы. — Эрику тесно в этом мире, — усмехнулся Роб. — Если бы не твои видения, он нашел бы себе трудности по силе. — Даша справится? Я имею в виду скади. Она сможет? — Ей придется. Хотя в этом я согласен с Томой — из Даши пока ужасный правитель. Но другого нет, увы. Эрик чтит закон крови, значит, должны чтить и мы. — Он помолчал немного, а затем вдруг посерьезнел: — Тебя изгнали, верно? Из атли? Эрик не любит об этом говорить, вот я и не расспрашиваю… — Изгнали, — кивнула я. Сначала думала, жрец начнет жалеть или сочувствовать, и уже приготовилась отвечать, что мне ничуть не жаль, ведь это позволило мне поближе познакомиться с Эриком, но Роб спросил: — Как тебе удалось уговорить его? Своего вождя? — Влада? — удивилась я. — Я не уговаривала — он сам предложил. Это длинная история… — Вздохнула. — Ты извини, но зачем тебе? К Эрику это никакого отношения не имеет, поверь. — Зато к Ларисе имеет, — мрачно ответил он. — Влад Вермунд не отпустит сильную защитницу. Но пророчицу отпустил. Значит, есть способ. — Лара… — прошептала я, понимая. Так вот кто этот таинственный скади, кто запал на красотку-защитницу. И тот разговор Эрика с Дашей внезапно обрел новый смысл. Да уж, Влад так просто не отпустит ее, и, если Лара захочет вступить в скади, ей придется отречься. Хорошего мало, хоть на первый взгляд так и не кажется. Будет больно. Плохо. Несмотря ни на что, Лара любит атли. Она росла с ними. Несправедливо будет, если ей нельзя будет с ними общаться. — Боюсь, мой способ Ларе не подойдет, — ответила я. — Но Даша — подруга Влада, она может с ним поговорить. Объяснить, что вы… что у вас… — Она не станет, — грустно улыбнулся Роб. — У нас с Дашей весьма натянутые отношения. — Из-за Тамары? Ты поддерживаешь ее, верно? — Из-за нее. И в прошлом… Я не горжусь, но однажды из-за нас с Томой Даша чуть не погибла. Между нами нет взаимопонимания. — Но как же вы… ты же жрец! Эрик уйдет, и вам с Дашей придется сотрудничать. Иначе ослабите скади. — Ты права, — задумчиво вздохнул Роберт и отвернулся. Словно наш разговор разбередил старые раны жреца, а еще казалось, что неожиданная откровенность смутила его. Ведь, по сути, мы совершенно чужие друг другу люди. Хотя в тот момент я была рада той откровенности. В собственном племени откровенничать я могла только с Глебом. — Слышишь? Не кричат уже. — Роб поднял указательный палец вверх, призывая к молчанию. Неловкость рассеялась в напитанном ночью воздухе гостиной. — Иди, ты нужна Эрику. — Он сделал паузу и посмотрел на меня очень внимательно и, казалось, изучающе. — Ты хорошо на него влияешь, Полина. — Он на меня тоже, — прошептала я и поднялась. Эрика на кухне не было — только Тамара раздраженно мыла посуду, остывая от недавних разборок. Когда я вошла, воительница метнула в меня ненавидящий взгляд, словно хотела пронзить им меня насквозь. Что ж, справедливо — из-за меня Эрик покинет этот мир. Я не стала задерживаться, чтобы не злить ее еще больше.