Рыжий тоже непонимающе обернулся, сравнил раскинувшуюся перед глазами благодать с тем, что они оставили за спиной. Снова завертел головой, но вдруг подметил заметно расслабившееся лицо воеводы и рискнул нарушить напряженное молчание. – Урантар, мы что, уже прошли Проклятый лес? – Размечтался, – хмыкнул Страж, стряхивая с плеча невидимую соринку. – Мы всего лишь преодолели кордон, но дальше и впрямь будет полегче. – Какой еще кордон? – Ну… у нас есть заставы, которыми мы отгородились от леса. А у Проклятого леса – кордон. Самое опасное место, где максимальная концентрация яда в шипах, самые агрессивные растения и звери. Именно здесь чаще всего гибнут наши люди, потому что это – своеобразная застава от смертных. Так твари защищаются от нас и пытаются выжить отсюда. Можно сказать, это здешняя передовая, где нам очень и очень не рады. – По-твоему, лес создал эту полосу специально?! – совсем оторопел Ирбис. – А ты не чувствуешь разницы? – усмехнулся Урантар. – Чувствую, конечно, – растерянно отозвался мечник, краем глаза косясь на идущую первой Белку. Но та не стала никому отрывать голову за неуместные разговоры: кажется, необходимость в молчании уже отпала, и теперь она лишь поджидала слегка задержавшихся Гончих. Маленькая, напряженная, полностью сосредоточившаяся на своих ощущениях. Все в том же кованом доспехе из шкуры черного питона. Наглухо застегнутая на все пуговицы и спрятавшая волосы за матово поблескивающей чешуей низко надвинутого капюшона. Холодная, молчаливая, неприступная. И как никогда похожая на свою свирепую сестру. На едва уловимый шорох стоящая рядом с хозяйкой Траш молниеносно обернулась и обеспокоенно рыкнула. А следом за ней повернулась хозяйка: взглянула на приближающихся Гончих и вопросительно уставилась на Шранка: – Что? Тот отвел глаза и отер кровь с правой щеки. Однако пламенеющую там царапину скрыть не пытался, и при виде нее Белка мгновенно посуровела и одновременно с Траш зашипела. – Остролис-с-ст? – Да, – сознался Шранк, упорно смотря в землю. – Это моя вина, – торопливо вмешался Адвик. – Я слишком резко отпустил ветку, и он… – Заткнись, – рыкнула Белка и, стремительно приблизившись, стерла с кожи Шранка алые капельки. Покатав их на пальцах, она осторожно их понюхала, лизнула, а потом зло сплюнула. – Это женское растение! Суровый Страж совсем скис, потому что женские растения, как известно, вели себя гораздо более агрессивны, чем мужские. И, разумеется, были ядовиты. А он по дурости своей не успел увернуться от шипастой ветки и так нелепо опозорился. И теперь какая разница, что обормот Адвик не посмотрел назад? Кого волнует, что мальчишка был неосторожен? Торк! Надо же было так опростоволоситься, да еще в присутствии чужаков! Хмера без лишних слов скользнула к подруге и с готовностью повернула страшноватую морду. Белка стянула перчатки, выдавила крохотную капельку «нектара», которую тут же втерла в ранку, не слишком заботясь о переживаниях напарника. А Шранк, прерывисто вздохнув, тяжело опустился на землю, склонил голову и замер в неудобной позе, пока тонкие пальчики размазывали дурманящий «мед» по его щеке. – Терпи, – сухо велела Белка, надавив на свежую царапину, чтобы выдавить остатки яда. Шранк только кивнул и снова застыл, проклиная про себя уродского темного мага, из-за больной фантазии которого сейчас едва сдерживался, чтобы не прильнуть к вожаку в ожидании незаслуженной ласки. Это же надо было так изуродовать девчонку, чтобы рядом с ней стало невыносимо просто находиться, а каждое ее прикосновение превращалось в настоящую пытку! Впрочем, пережить ее близость чаще всего было можно. Главное – не смотреть ей в глаза. Не шевелиться. И не думать, что все могло бы быть по-другому: если бы не пределы, не дурацкая магия и не тот факт, что на самом деле все – неправда. Это магия, просто дрянная магия, от которой нет спасения ни людям, ни гномам, ни эльфам, ни полукровкам. Он с облегчением вздохнул лишь тогда, когда Гончая закончила и быстро отошла. Ф-фу… так и с ума сойти недолго. Одно хорошо: когда Белка отдалялась и переставала смотреть в упор, бешеная тяга к ней почти сходила на нет. Сердце прекращало колотиться как сумасшедшее, дыхание успокаивалось, а она становилась обычной смертной девчонкой, заброшенной по прихоти судьбы в самое гибельное место Лиары. Правда, очень несчастной, но про то мало кто знал. – Все, идем, а то не успеем, – скупо бросила Белка, снова натягивая перчатки и опуская на лицо капюшон. Шранк тряхнул головой, приходя в себя, и упруго поднялся. Затем перехватил понимающий взгляд Таррэна, криво улыбнулся, прекрасно зная, о чем он подумал, и вернулся в строй. – Шевелитесь, – хмуро велел он неловко замявшимся людям. – До вечера перерывов не ждите: времени осталось немного, а нам еще прилично идти. Наш ритм знаете? Шагаете по двое, в четыре пары вместе с остроухими. Темный, твое место здесь… – Нет, он идет со мной, – холодно сказала Белка, и Гончие покладисто кивнули. – Разбивайтесь как привыкли: рыжий с Арканом, Молот с Совой, Ирбис с Дядько. Элиар, вам с братом лучше идти в середине, чтобы ауры не засветить. Крилл, Адвик – назад. Сторм, Урис – берете под контроль левую сторону леса, Шранк, Зесс – правую. Карраш пойдет последним. Все, двинулись! Могучие Волкодавы, ничуть не уступающие по комплекции воеводе, без лишних вопросов рассредоточились, окружив чужаков плотным кольцом. Те поморщились, особенно Элиар, но смолчали: на чужую заставу со своими правилами не ходят. Если Белка считает, что так лучше, значит, придется терпеть этих громил бод боком. Кстати, Сторм и Урис оказались братьями – здоровенными плечистыми парнями с одинаково бритыми макушками и причудливыми татуировками на шеях. За плечами у каждого виднелись потертые ножны с мечами, пояса были увешаны ножами из странного серебристого металла. Все тело, как у остальных Стражей, было от пяток до горла укрыто чешуйчатой броней, руки спрятаны за толстыми перчатками, а на кончиках сапог поблескивали стальные шипы, которыми и пнуть удобно, и на дерево с их помощью взобраться сподручно. Зесс на их фоне выглядел более чем скромно: поменьше ростом, поуже в плечах, с короткими пепельными волосами и карими глазами коренного уроженца Интариса. Вместо тяжелого меча он носил легкую саблю, но владел ею настолько виртуозно, что видевшие вчера его тренировку эльфы молча порадовались, обнаружив интариссца в команде: такой много часов не устанет от ровного бега, вынослив, жилист и, наверное, был бы достоин звания Гончей, но по неизвестной причине в стаю к ним не вошел. Может, Белка не позволила. А может, сам не хотел рисковать: все же близость к такому необычному вожаку не каждому под силу. Таррэн пару раз приметил выразительные взгляды Зесса в сторону вожака и пришел к выводу, что второе предположение вернее. Кажется, молодому воину было не по себе в ее присутствии. Да и она не просто так предпочла иметь в паре его, темного. Даже Шранка не стала искушать – пожалела. А эльфа жалеть незачем. Впрочем, по данному поводу Таррэн не переживал, в какой-то момент поймав себя на мысли, что ему все равно. Даже если она всего лишь соблюдала любимое правило короля Миррда и хотела держать его на виду, пускай. Для того, кто похоронил себя много лет назад, и это было немало. Три долгих века, прожитых в Темном лесу, приучили его к терпению и одиночеству. А когда Таррэну пришлось уйти в большой мир, то неожиданно оказалось, что эльфы – чужие в нем, потому что этим миром вот уже много веков правили люди. Да-да, самые обычные смертные, которые давно и прочно перекроили мир под себя. А некогда великий и мудрый народ остался пережитком прошлого, который будет существовать ровно до тех пор, пока смертным не понадобятся эльфийские леса. А еще Таррэн, побродив по свету, так же неожиданно осознал, что когда это случится, то на Лиаре разразится еще одна война. Долгая, кровопролитная. Последняя. И перворожденные ее, скорее всего, проиграют, потому что времена Изиара и былого величия эльфов прошли. Быть может, в том числе и поэтому Таррэн не жалел, что ушел из рода и отказался от собственной крови. Той самой, что сделала его повелителем самого страшного места на Лиаре. Он снова усмехнулся собственным мыслям. «А ведь я мог бы найти тысячи предлогов не приходить сюда. Но я все-таки здесь и не жалею. Наверное, это было правильным – оставить род и уйти к людям. Только благодаря им я все еще жив. Не стал равнодушным. И я не чудовище, в жилах которого течет кровь Изиара. Люди показали мне совсем иное. А поход изменил меня не меньше, чем Элиара, потому что, кажется, я все еще могу радоваться новому дню, красоте первозданного леса, мимолетному взгляду и не мне предназначенной улыбке…» Темный эльф невольно улыбнулся и подставил лицо встречному ветерку. «Да, я все еще жив, и чувствую это. Чувствую особенно остро с тех самых пор, как нахожусь рядом с ней. Может, это и магия, но я не жалею ни о чем. Даже сейчас, когда времени осталось так мало, а я наконец начал его по-настоящему ценить. Любоваться тем, как она ходит, как смотрит и даже сердится. Ни на что не надеясь, но все равно ждать. Жить. И радоваться каждый раз, когда она случайно произносит мое имя». Таррэн услышал сбоку одобрительное фырканье хмеры и, вздрогнув, покосился на Гончую: надеюсь, не слышала? Но Белка смотрела вперед, и он так же незаметно перевел дух: хвала Бездне, кошка его не выдала. Не хотел бы он докучать Белке, как остальные. Пусть лучше Элиар укрепляет свои позиции. Ему, по крайней мере, не светит сойти с ума в катакомбах Лабиринта, а Белка совершенно точно не огорчится, если единственного темного эльфа в отряде не станет. – Стоп! Мы пришли, – коротко скомандовала Белка, неожиданно остановившись. – Шранк, Крилл, гляньте вокруг, вдруг сюда гости наведывались. Остальным стоять и ждать. Элиар, не вздумай использовать магию! – Понял, не дурак. Гончие молниеносно растворилась среди деревьев. А люди послушно скучились, Волкодавы снова окружили чужаков плотным кольцом, эльфы натянули луки, и весь отряд ненадолго замер. Таррэн, улучив момент, наклонился к Белке и тихонько шепнул: – Ты знаешь, что мы отклонились от курса? Она раздраженно дернула ухом. – Другого подходящего места для ночевки у нас нет. – Почему именно здесь? – Увидишь. – Ты ведь тоже чувствуешь Лабиринт? – поколебавшись, спросил эльф. – Да, – неохотно отозвалась Белка, не отрывая взгляда от того места, где скрылись Гончие. – Не так хорошо, как ты, но чувствую. Не бойся, не промахнемся. «Я не этого боюсь», – невольно подумал он и некстати припомнил вчерашний поединок, свидетелем которого ему посчастливилось быть. Он был очень недолог, этот бой: всего три с половиной минуты, но такой напряженной схватки Таррэну еще никогда не приходилось видеть. Траш оказалась невероятно быстра. И сильна настолько, что Таррэн лишь сейчас запоздало понял, насколько близок был к смерти в их первую встречу. Не будь рядом Белки, исход этой встречи было бы несложно предсказать, потому что Траш была действительно великолепна. Впрочем, и Белка оказалась на высоте. Таррэн невольно вздрогнул, когда при первом же прыжке их тела столкнулись в воздухе. На мгновение задержал дыхание, не успевая следить за движениями лап и рук обеих противниц. В неподдельном восхищении уставился на комок из сплетенных тел, который, как показалось, на целую вечность завис над полигоном, а затем так же быстро распался и буквально выстрелил двумя подвижными мишенями. Белка упруго приземлилась на твердое и припала на четвереньки, напомнив попутчикам тот трудный день на тропе, когда едва не сорвалась. Траш так же ловко спрыгнула на соседнюю колонну и хищно оскалилась: сестра больно пихнула ее в бок! Какое-то время они сверлили друг друга напряженными взглядами, но затем одновременно усмехнулись и опять ринулись в бой, во второй раз столкнувшись в воздухе. Но они действительно стоили друг друга: свирепая хмера и маленькая Гончая, которая умела держать даже такие страшные удары. Таррэн нервно сжал кулаки, когда понял, что раззадоренная Траш больше не даст сопернице ни единого шанса. Подслушал ее мысли и понял, что суровая хмера была бы рада, если бы хозяйка вспомнила себя настоящую. И была готова ради этого на все. Потому-то снова кинулась в атаку и разогналась до совершенно немыслимой скорости, а потом со всего маху ударила подругу, метя когтями в живот. А Белка, что самое ужасное, не стала уворачиваться. Они снова сблизились, сцепились, глухо зарычали, отчаянно не желая сдаваться. С невероятной скоростью заплясали на месте, пытаясь сбросить друг друга на землю. Чуть не зубами вцепились в край опасно пошатнувшейся колонны, но потом, не удержавшись, все-таки рухнули вниз. Смачно ударились, царапаясь и едва не кусаясь. Вызвали испуганный вздох у наблюдателей, но и тогда не остановились, до последнего пытаясь вырвать друг у друга победу. А когда наконец застыли, тяжело дыша и старательно пытаясь понять, кто же выиграл, то Стражи не сразу сообразили, как им расценивать этот бой. Потому что Траш едва не вспорола любимой сестре живот (хорошо хоть надетый доспех уберег), а Белка сомкнула крепкие зубы на шее хмеры – как раз возле левого уха. Притом ни одна, ни другая не коснулись ногами земли, потому что сбитая с тумбы хмера лежала на боку, поджав под себя когтистые лапы. А Гончая затерялась где-то между ними, сумев не упасть даже в такой критической ситуации. – Ничья, – с облегчением констатировал рыжий, и Таррэн только тогда понял, что слишком долго не дышал. – Чисто, – выдохнул внезапно вернувшийся Адвик, заставив темного эльфа встрепенуться. Белка кивнула и скользнула под разлапистые ели. Привычно раздвинула зеленые ветви, юркнула за шустрым парнишкой внутрь и пропала, оставив озадаченных людей решать, кому и в какой очередности идти следом. Впрочем, рыжий остался верен себе: дурашливо поклонившись и ехидно оскалившись, он преувеличенно почтительно протянул руку в сторону будущего места ночлега и предложил Таррэну первым принять эту сомнительную честь. Оказавшись на широкой и погруженной в благоговейную тишину поляне, которую, словно часовые, окружили громадные палисандры, Таррэн с удивлением признал, что ему здесь нравится. Конечно, вокруг был Проклятый лес, хищное зверье бродило в поисках добычи, тучи ядовитой мошкары вились буквально на расстоянии вытянутой руки… но едва за спиной эльфа сомкнулись зеленые лапы, отрезав поляну от всего остального мира, как все тревоги куда-то испарились. А в душе появился необъяснимый покой, будто он вернулся в родной дом и снова, как в детстве, благодарно склонился перед родовым ясенем. Эльф с удовольствием оглядел сплошную стену из веток и причудливо переплетенных лиан, не позволяющих холодному ветру свободно разгуливать по поляне. Огляделся еще раз. Убедился, что, не зная дороги, внутрь попасть практически невозможно. Мысленно похвалил Гончих за то, что отыскали крохотную, надежно скрытую в чаще тропинку. На мгновение даже позабыл, где находится, потому что тут было слишком хорошо и удивительно спокойно. А затем разглядел на краю поляны массивную тень и в самом деле едва не поклонился, потому что там стоял высокий, раскидистый, прекрасный и полный сил покровитель его рода – могучий ясень, осеняющий этот крохотный островок покоя своей благодатью. – Бездна… – потрясенно выдохнул темный эльф, с восторгом рассматривая листья и ствол: ясень был стар, но отнюдь не слаб, и это чувствовалось. Он был огромен, закрывал своими ветками чуть ли не половину неба. Прекрасное дерево. Знакомое. Родное. Таррэн машинально качнулся навстречу, не в силах оторвать глаз от этого чуда, но кто-то грубым рывком вернул его обратно.