Но Гончая только ободряюще хлопнула его по плечу. – Будем считать, что Дядько тебя правильно отправил. Ты разогнал мою тоску и с победой вернул туда, куда велели. Так и быть: пойдем в лагерь, ушастый. Траш здесь и сама справится, а малыш ей поможет. Да, мои хорошие? Мимикр, воинственно встопорщив спинной гребень, с готовностью вскочил на ноги. – Тогда я, пожалуй, воспользуюсь случаем и посижу в тепле, а по дороге как раз успею попинать этого ушастого, у которого хватило совести меня пугать какими-то глупостями. – Она бережно обняла обеих кошек, чмокнула довольно урчащую Траш в нос и, безмятежно насвистывая, потопала прочь. Успев, правда, пихнуть замешкавшегося эльфа в бок и неловко запутаться лицом в его слишком пышных волосах. После чего чихнула, торопливо выпуталась и, гордо вздернув нос, удалилась. Траш насмешливо хмыкнула, подтолкнула растерявшегося от такого поворота дел Таррэна в спину и хитро подмигнула, но потом все же не удержалась: пощекотала в последний раз кончиком хвоста его макушку и только тогда умчалась в темноту. Ему же пришлось помотать головой, спешно собрать привычный конский хвост на затылке, дивясь про себя, что все получилось. А затем бегом броситься нагонять шуструю Гончую, пока она не передумала и не предпочла провести остаток ночи в компании мух, комаров и лягушек на соседнем болоте ради того, чтобы больше не оставаться с ним наедине. Глава 9 Таррэн открыл глаза, когда солнце еще не встало. Обычно, если такое случалось, это значило, что он или полностью отдохнул или же происходит нечто из ряда вон выходящее. А поскольку отдохнувшим он себя совершенно не чувствовал… Темный эльф обвел притихшую поляну напряженным взглядом и мигом оказался на ногах. Белки нигде не было. Проклятье! Ведь не собирался же спать! Прекрасно помнил, что велел себе бодрствовать до упора. Помнил, как она беззаботно устроилась рядом. Как спрашивала об Аккмале и той битве при Бронлоре, где они с Дядько, оказывается, тоже успели наследить, а потом взялась помешивать угли в костре. После этого в мыслях – одна пустота… Таррэн быстро шагнул к остывшему костру и наклонился, одновременно втягивая идущий от прогоревших углей едва уловимый запах, а затем уловил в нем посторонние примеси и тихо ругнулся: вот зараза! Да что ж за манера у нее делать все по-своему?! – Эй! У меня вопрос! – раздалось звонкое сбоку, едва Таррэн выбрался из лагеря и сердито огляделся. А Белка, широко улыбнувшись, как всегда любила делать в личине Белика, помахала ему из-за дальнего ствола. – Как спалось? – Замечательно, – буркнул эльф. – Без сонной травы нельзя было обойтись? – Нет, – безмятежно сообщила она. – Ты был прав: ребята слишком вымотались и перенервничали вчера. Пришлось им помочь. – А предупредить ты не могла?! – Зачем? Тебе тоже стоило выспаться. Так что я подсыпала щепотку в угли – я ее всегда с собой ношу. Правда, здорово? Таррэн посмотрел на Гончую совсем мрачно. – Белка? Тебе никогда задницу не надирали? – Не-а. Пока таких умельцев не рождалось. – Значит, я буду первым. – Э-эй, ты куда? – забеспокоилась она, когда эльф резко развернулся и направился в противоположную сторону – злой, насупившийся и все еще сонный. – Подумаешь, беда? Ну поспал чуток побольше? Ну вялый немного… Так это скоро пройдет! Через час оклемаешься и поскачешь, как зайчик! Он не стал оборачиваться. – Таррэн! – Подожди, я сейчас, – неохотно откликнулся эльф, скрывшись в густых зарослях. – А-а-а… так бы сразу и сказал, что по нужде. Я ж решила, что ты надулся. Таррэн только вздохнул. Язва, как есть язва. Снова для чего-то его разозлила, да еще и вопрошает ехидненько: мол, а что не так? Ну зачем, спрашивается, это нужно? Неужели нельзя было просто объяснить, предупредить? Или ей нравится играть чужими чувствами? Менять маски с одной на другую? Сегодня – Белка, завтра – суровая Гончая, послезавтра – настоящая хмера, послепослезавтра – озорной Белик… Для чего?! – Так у меня все же есть один вопрос, – невозмутимо повторила Белка, едва он вернулся. – Пойдем прогуляемся, пока остальные дрыхнут. Все равно ты уже выспался, мне делать форменным образом нечего, Траш с малышом еще охотятся, а Элиар пусть костер посторожит, раз поднялся. Таррэн скрипнул зубами. – Что ты хотела узнать? – Почему на тебя не действует магия? – Какая еще магия? – едва не споткнулся эльф. – Моя сила, – повторила Белка, взглянув на него в упор, и ее глаза на миг превратились в два отточенных до бритвенной остроты кинжала. – После моего совершеннолетия редко случалось, чтобы кто-то мог держать себя в руках, особенно на первых порах. Из наших все до единого подходили, вежливо интересовались моими планами на будущее и еще осторожнее спрашивали, нет ли в них места еще для кого-нибудь. А ты до сих пор держишься и вполне неплохо себя чувствуешь. Я хочу знать почему? В чем секрет? Таррэн вынужденно засмотрелся вдаль, не зная, как сказать, что она ошиблась. – Значит, я не слишком тебя привлекаю? Магия не работает? Или ты просто ничего не чувствуешь? – продолжала допрос Белка. Эльф неловко кашлянул, но смолчал: говорить ни на ту, ни на другую тему не хотелось. Врать было глупо, а сообщать правду и давать Гончей повод позлорадствовать – и вовсе недопустимо. Поэтому он просто отвернулся, надеясь, что она еще помнит условия их недавнего договора: у него было почти законное право на неудобные вопросы не отвечать. Белка с досадой поджала губы. – Ладно. Тогда скажи, как ты общаешься с лесом. – Просто сообщаю ему свои пожелания, и он их выполняет, – наконец отозвался эльф, с облегчением поняв, что угроза миновала. – Вслух? – Зачем? Достаточно подумать. Это же магия Изиара, и лес хорошо ее понимает. – Хочешь сказать, он сделает для тебя почти все? – не слишком поверила Гончая. – По крайней мере, будет делать в ближайшие несколько дней. Белка на мгновение задумалась, но вдруг решительно направилась в сторону. Зачем-то походила среди могучих стволов, по некоторым легонько постучала ногтем, другие по непонятной причине забраковала, затем стремительно промчалась дальше, вынуждая эльфа следовать за собой. Попетляла, покружила и только когда нашла старое замшелое дерево – странную помесь дуба и какой-то колючей гадости, которая росла прямо на ветках, – довольно прищелкнула языком. А потом потребовала: – Докажи. Сделай так, чтобы тиррс подарил нам хоть один плод. – Зачем? – удивился Таррэн. – Что, не можешь? – Могу, но… – Так сделай! Темный эльф пожал плечами и приложил ладонь к покрытому зеленовато-серым мхом стволу. Он чувствовал, что ему не причинят вреда. Откуда-то знал, что мох не станет выделять смертоносный яд. На мгновение ощутил себя деревянным исполином, взмывающим под самые небеса, взглянул на далекую землю и жалких козявок, зачем-то потревоживших его покой, но быстро опомнился и резко тряхнул одну из веток, на которой действительно дозревали шипастые ядовито-лиловые плоды. Один из них тут же сорвался и со свистом полетел вниз. – Неплохо, – оценила Белка, двумя пальцами поднимая с земли плод, похожий на ощетинившегося ежа с налипшими сверху сухими листьями. Не слишком большой, с острыми шипами и одной-единственной бороздой посередине… Она легко подбросила трофей и бережно убрала в сумку. – Ха, оказывается, от тебя есть польза! Раньше приходилось дожидаться, пока сами созреют. А теперь можно просто попросить – и готово! Гляди-ка, даже пятнистый мох тебя не ранил! Таррэн взглянул на нее исподлобья и машинально отер руку. – Тебе не надоело меня подставлять? – Нет, – очаровательно улыбнулась Белка. – Когда надоест, ты узнаешь первым, обещаю. А теперь идем-ка назад: выходить лучше засветло, чтобы через полтора дня, к следующему полудню добраться до Ямы. Но вдруг какие неожиданности на пути встретятся? Вдруг ты оплошаешь? Или я что-нибудь пропущу? Белка беззаботно махнула рукой и повернула к лагерю, ничуть не смутившись своим поведением и даже тем, что вполне могла поставить под угрозу его жизнь. А почему? Да все потому же! – Ты до сих пор мне не веришь? – тихо спросил эльф. Ответом ему стал быстрый, неимоверно острый взгляд из-под полуопущенных ресниц – холодный, оценивающий и напрочь лишенный какой бы то ни было веселости. Нет, она не убрала с мягких губ обворожительную улыбку, не остановилась и не подала виду, что прекрасно понимает, о чем идет речь. Даже не стала изображать досаду, что эта игра его больше не обманула. Только едва заметно пожала плечами и неслышным шагом ушла, оставив невесело усмехнувшегося темного смотреть ей вслед. «Жаль, – печально подумал Таррэн, в который раз любуясь ее походкой. – Жаль, что мы навсегда останемся по разные стороны и я не смогу стать чем-то большим. Жаль, что все так, как есть, потому что я бы очень хотел, чтобы все сложилось по-другому». Белка, будто услышав его мысли, негромко фыркнула и с нарочитым шумом ворвалась в просыпающийся лагерь. – Эй, сони, подъе-о-ом!.. Таррэн наблюдал за ней весь оставшийся день. За тем, как она упруго мчится по зеленому лесу, черной кошкой перепрыгивая через неглубокие ручейки. Как молча общается с кровной сестрой и припадает на колени, всматриваясь в глаза хмеры и выуживая из ее памяти все, что та видела во время охоты. Он старательно подмечал все ее движения, каждый сосредоточенный взгляд, каждый взмах ресниц, каждое шевеление губ. Видел, как она что-то шепчет чуткому Каррашу, который после этого срывался с места и надолго пропадал в непролазных чащобах. Эльф не знал, зачем делает это, но упорно наблюдал, стараясь расшифровать и запомнить все это. Будто хотел навеки запечатлеть в памяти то, чего больше никогда не сможет увидеть. Он следил за ней, пока видел ее спину. Затем беззастенчиво обратился к своей силе, рассудив, что может себе позволить некоторые вольности, и смотрел уже через чужие глаза. Быстро научился выискивать внутренним взором многочисленных местных жителей и через них умудрялся наблюдать за ее плавным кошачьим шагом. Пару раз даже птиц сумел нечаянно зацепить, но при этом смена декораций произошла столько стремительно и резко, что он не сразу понял, почему глядит на себя с высоты, а ноги вдруг перестали ощущать опору. Кажется, он даже споткнулся и едва не пропахал носом землю, но вовремя успел вернуться в родное и привычное тело, с облегчением убедившись, что ничем себя не выдал. Он не стал делиться с остальными внезапно появившимися способностями. Зачем? Кому это интересно? Кроме прямых потомков Изиара на это не способен был никто. Сейчас хозяину Проклятого леса ни в чем не будет преград. По крайней мере, ближайшие четыре дня.